Качество, удобный сайт
- И потом перешел дьякон к ее делу и сказал:
- Ты же, о госпоже, сама властвуеши душами живых под державой твоей, иже есть отблеск высшею права, и вольна ты во всем счастье и в животе верных твоих, а того ради все, тебя бояся, многия правды тебе не сказывают, но я худой человечишка и маломерный, что часишки твои разбираю да смазываю, столь сея нощи думал о часах быстротечныя жизни нашея, скоропереходящих и минающих, и дерзнул поговорить истину. И ты не опали за то ни меня, ни других яростию гнева твоего, но, обычным твоим милосердием всех нас покрыв, рассуди тихо и благосердно, сколь душевредное из всего того может выйти последствие, ибо от угнетенных нас тобою может быть доношенье властям в губернскую канцелярию, что свадьба та по твоему приказу пета бяху насилом над Пелагеею, и тогда все мы, смиренные и покорные, пострадаем за тебя, а тебе, - как ты думаешь, - каково будет отвечать богу за весь причет церковный?
Бригадирша стала ужасаться, а дьякон ей еще подбавлял, говоря:
- Да еще и в сем веце тебе самой прейдет некоторый меч в душу, и избудешь ты немало добра на судейских и приказных людей, да еще они в полноте священной власти твоей над рабами твоими могут сделать тебе умаление. Всего сего ради смилуйся, ни с кого не взыскивай, чтобы и тебе самой худа не было, а лучше подумай, а я изойду на вольное поветрие твои часы по приметочкам на солнце поверять.
И бригадирша, подумав, увидала, что дьякон действительно говорил ей с хорошим и добрым для нее рассуждением, и когда он с солнца вернулся, подала ему вместо ответа целковый рубль, чтобы всем причтом за упокой Пелагеи обедню отслужили и потом же за ту плату и панихиду, и на панихиду сама обещала прийти с кутьею. Но дьякон, видя ее умягчившуюся, рубль у себя спрятал и ей сказал так:
- Нет, заупокойному пению и рыданию быть не должно, ибо я теперь расскажу уже всю настоящую правду, которая есть гораздо того веселее и счастливее, ибо Пелагея жива и обвенчана, но с такою хитрою механикою, что не скоро и понять можно.
И в ту пору изложенные превратности бригадирше открыл, но тоже не совсем без умолчания. Сказал он ей, что непокорный сын ее Лука Александрович под венцом с Пелагеею ходил, а черкес держал Петуха в стороне за локти, и когда бригадирша стала со страха обмирать, он ее успокоил заблаговремя, что все это венчание сыну ее не впрок, ибо писан брак в книге, как надобно, - на Петуха с Пелагеею. Бригадирша вздохнула и перекрестилася, а того, что за превеликим смятением воместо венчания невесть что пето бяху, дьякон не сказал, а принес ей из церкви книгу, где брак писан на Пелагею с Петухом, и говорит: "Вот крепко, что написано пером, того не вырубишь топором. А сын твой, хотя и смелый удалец, но блазень, и закона не понимает. Пусть куда он ее умчал, там с нею и блазнует, и ему то и в мысль на придет, что она ему не жена".
Бригадирше даже весело стало, и она даже жалела, для чего не с ним, а с попом первый совет советовала, и зато, чтобы ему не быть перед попом в обиде, самого на ворок посылала, чтобы сам взял себе там любого коня, на которого только глаз его взглянет.
Но дьякон умнее себя показал и похвалами не обольстился и коня выбирать борзяся не кинулся, да не будет у старшего зависти.
- А желаю, - говорит, - я себе что скромнейшее - получить с твоего скотного двора молочную коровку сновотелу, и с теленочком, да пусть будет промеж нас двоих такое в секрете условие, что получать мне от тебя из рук в руки к успенью и к рождеству по двадцати рублей на сына в училище, чтобы ему лучше жить было, и он бы, подобно всем, на харчи не жаловался. А я это стану брать и весь наш секрет соблюду во всей тайности.
То слыша, бригадирша отвечала:
- Однако же ты, вижу я, себе не враг, и хитрости твоей даже опасаться можно.
Но дьякон ей:
- Себе никто не враг, но моей хитрости тебе бояться нечего: я тебе уготовился яко же конь добр в день брани и сам через тебя от господа помощь приемлю.
Она же хотения его совершила, но чрез все остальные дни свои имела к нему большую престрашку, а о сочетавшихся Луке и Пелагее - ниже сего предлагается.
ПРОСТОЕ СРЕДСТВО
Как от совокупления сливающихся ручьев плывут далее реки и в конце стает великое море, брегов коего оком не окинуть, так и в хитростях человеческих, когда накопятся, образуется нечто неуяснимое. Так было и с сим браком.
Меж тем как бригадирша прикрыла хитростями удальство своего сына, тот удалец с мнимою своею женою, о коей нельзя и сказать, кому она определена, прибыл в столицу и открылся в происшедшей тайне сестре своей и нашел у нее для Поленьки довольное внимание, так что и родившееся вскоре дитя их было воспринято от купели благородными их знакомцами и записано законным сыном Луки Александровича и Поленьки и в том дана выпись.
Маловероятный случай этот представляется совершенно возможным. По крайней мере на эту мысль наводит 42-й параграф "Инструкции благочинному" изд. 1857 г., где говорится об "осторожности в показывании супругами таких лиц, кои не здесь венчаны", и в доказательство супружества своего никаких доказательств не представляют. Очевидно, что предостережение это было чем-нибудь вызвано. (Прим. автора.)
Потом же рождались у них и другие дети и тоже так писаны, а потом на третьем году после того бригадирша отошла от сея жизни в вечную, и Лука с сестрами стали наследниками всего имения, и Лука Александрович с Поленькою приехали в имение и духовенству построили новые дома и жили бластишно, доколе пришел час отдавать их сына в корпус и дочь в императорский институт. Тогда стали нужны метрики, и в консистории их дать не могли, потому что брак писан по книгам не на помещика Луку Александровича, а на крепостного Петуха. И тогда, в безмерном огорчении от такой через многие годы непредвиденной неожиданности, Лука Александрович поехал хлопотать в столицу и был у важных лиц и всем объяснял свое происшествие, но между всех особ не обрелося ни одной, кто бы ему помог, ибо что писано в обыскной книге о браке Поленьки с крепостным Петухом, то было по законным правилам несомненно. И он, по многих тратах и хлопотах, возвратился в свой город и стал размышлять, что учинить, - ибо, если он отпустит Петуха на волю, то Петух может чрез чье-либо научение требовать жену и детей, а иначе крепостных детей в благородное звание вывесть нельзя. И был он опять в смущении, потому что никто ему в его горе совета не подал.
Но когда совсем исчезает одна надежда, часто восходит другая: ввечеру, когда Лука сидел один в грустной безнадежности, пришел к нему один консисторский приказный, весьма гнусного и скаредного вида и пахнущий водкою, и сказал ему:
- Слушай, боярин: я знаю твою скорбь и старание и вижу, что из всех, кого ты просил, никто тебе помочь не искусен, а я помогу.
Лука Александрович говорит:
- Мое дело такое, что помочь нельзя.
А приказный отвечает:
- Пустое, боярин. Зачем отчаяваться, - отчаяние есть смертный грех, а на святой Руси нет невозможности.
Но Лука Александрович, как уже много от настоящих лиц просил советов и от тех ничего полезного не получал, то уже и не хотел того гнуснеца слушать и сказал ему:
- Уйди в свое место! Где ты можешь мне помочь, когда большого чина люди средств не находили.
А приказный отвечает:
- Нет, ты, боярин, моим советом не пренебрегай, большие доктора простых средств не знают, а простые люди знают, и я знаю простое средство помочь твоему горю.
Тот рассмеялся, но думает: "Попробую, что такое есть?" - и спросил:
- Сколько твое средство стоит?
Приказный отвечает:
- Всего два червонца.
Лука Александрович подумал:
"Много уже мною потрачено, а это уже не великая вещь", - и дал ему два червонца.
А на другой день приходит к нему тот подьячий и говорит:
- Ну, боярин, я все справил: подавай теперь просьбу, чтобы не письменную справку читали, а самую бы подлинную книгу потребовали.
Лука Александрович говорит:
- Неужели ты, бесстрашный этакий, подлогом меня там записал! Что ты это сделал? И я через тебя в подозренье пойду!
А подьячий отвечает:
- И, боярин, боярин! Как тебе это могло в голову прийти! Ум-то не в одних больших головах, а и в малых. Не пытай, что я сделал, а проси книгу и прав будешь.
Лука Александрович подумал, что много уже он средств пробовал - отчего еще одно не попробовать, и подал, чтобы вытребовали из архива подлинную книгу и посмотрели: как писано? А как была она вытребована, то объявилось, что писано имя "крестьянин Петух", но другим чернилом по выскобленному месту... А когда и кто это написал, и что на этом месте прежде было, неизвестно.
Тогда сделали следствие и стали всех, кто живые остались, спрашивать: с кем Пелагея венчана, и все показали, что с Лукою Александровичем, а Петух стоял в стороне, и браку было утверждение, и доселе мнимые Петуховы дети получили дворянские права своего рода, а приказный никакой фальши не сделал, а только подписал в книге то самое, что в ней и вычистил. То было его "простое средство".
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по "Газете А. Гатцука", 1884, Л 2 ("Искусный ответчик", "Как нехорошо осуждать слабости", "Излишняя материнская нежность"), Л 5 ("Чужеземные обычаи только с разумением применять можно", "Особы духовного происхождения и в светском быту иначе уважаются", "Женское стремление к пониманию причиняет напрасные беспокойства", "Скорость потребна блох ловить, а в делах нужно осмотрение"), Л 9 ("О вреде от чтения светских книг, бываемом для многих"), Л 10 ("Надлежит не осуждать проступков, не зная руководивших им соображений", "Счастливому остроумию и непозволительная вольность прощается"), Л 11 ("О безумии одного князя", "Удивительный случай всеобщего недоумения", "Стойкость, до конца выдержанная, обезоруживает и спасает"), Л 12 ("Об иностранном предиканте", "О новом золоте", "Стесненная ограниченность аглицкого искусства"), Л 13 ("О слабости чувств и о напряженности оных", "Острых вещей в дар предлагать не следует"), Л 14 ("Остановление растущего языка"), по публикациям в "Ниве", 1917, Л 51 - 52 ("О Петухе и о его детях", "Простое средство") и 1918, Л 1 ("Преусиленное стеснение в темное время противное производит"). К первой из публикаций в "Ниве" дано примечание редакции: "На рукописи, имеющей еще заголовок "Заметки неизвестного", написано рукою автора: "Остались не напечатанными в "Газете Гатцука" по настоянию Феоктистова, угрожавшего закрытием издания".
Е. М. Феоктистов (1829 - 1898) в годы с 1883 по 1896 был начальником главного управления по делам печати. По его указанию "Газете А. Гатцука" было сделано 24 марта 1884 года "первое предостережение" за "несомненно вредное направление, выразившееся, между прочим, с особенной резкостию" в двух статьях и в "Заметках неизвестного", помещенных в трех номерах журнала. Редактор-издатель журнала А. А. Гатцук (1832 - 1891) не прекратил печатания "Заметок неизвестного" и 22 апреля 1884 года получил "второе предостережение". Поскольку после третьего "предостережения" периодическое издание подлежало закрытию, печатание "Заметок неизвестного" пришлось прекратить. В Л 14 было указано: "Продолжение следует", но оно не появилось. По рукописям Лескова, поступившим в распоряжение А. Ф. Маркса, три рассказа были после Октябрьской революции напечатаны в "Ниве". К этому же фонду несомненно восходят автографы и машинописные копии нескольких рассказов Лескова ("Престранный случай с некиим злоязычным братом", "Случай воскрешения купца Лазаря", "Невинное простодушие может быть хитрее горделивства", "Мимоносная двуполитика", "Несчастие может быть ступенью к благополучию"), поступивших в Гос. Литературный музей от А. Е. Розинера, бывшего заведующего редакцией "Нивы" (в настоящее время хранятся в Центральном гос. архиве литературы и искусства). Рассказы эти частью незакончены или недоработаны, частью являются вариантами опубликованных рассказов из цикла "Заметки неизвестного".
В дореволюционные годы "Заметки неизвестного" не перепечатывались, в советские годы частично входили в некоторые издания избранных произведений Лескова.
В архиве А. Н. Лескова сохранились экземпляры "Газеты А. Гатцука" с авторской правкой рассказов "Излишняя материнская нежность" и "Чужеземные обычаи только с разумением применять можно". Последний рассказ печатается по исправленному тексту, в первом же правка (состоящая главным образом в сокращениях) не доведена до конца, не привела к новой вполне связной редакции; поэтому "Излишняя материнская нежность" воспроизводится по печатному тексту.
Стр. 322. Притяжание - стяжательство.
Стр. 323. Приседящие - присутствующие.
Посулы - поборы, взятки.
...и вся, яже в них... - и все, что есть в них.
Стр. 324. Благочинный - священник, наблюдающий за несколькими приходами.
...лаж, который был объявлен от казны на серебро... - Лаж- приплата к одному роду денег при промене их на другой, менее ценный. Здесь имеется в виду понижение курса бумажных денег в сравнении с металлическими.
Новоначатие - новшество.
Владыка - архиерей.
"Часы благоговения" - книга сентиментальных "религиозно-нравственных" бесед немецкого писателя Генриха Цшокке (1771 - 1848), впервые изданная в 1808 - 1816 годах. Неоднократно выходила в русском переводе ("Часы благоговения для споспешествования истинному христианству и домашнему богопочтению", 6 частей, СПб., 1834, и др. изд.).
Стр. 325. Трефоль - растение, распространенное в болотистых местах; содержит горькие вещества, употребляется в народной медицине.
Причетник - младший член церковного причта (псаломщик, дьячок).
Стр. 326. Паки - опять, снова.
Асессорша - жена асессора. Коллежский асессор - гражданский чин 8-го класса (равный военному чину майора).
Стр. 327. ...отставной бригадир и предводитель... - Бригадир - военный чин (между полковником и генералом). Предводитель - здесь: предводитель дворянства - выборный представитель дворянства (губернии или уезда), защитник его интересов перед властями и глава дворянского самоуправления.
Полотки - половинки домашней птицы соленой, вяленой, копченой или сушеной.
...из Кабинета. - "Кабинет его императорского величества" - управление личным имуществом царя, через которое шли награждения драгоценными вещами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
- Ты же, о госпоже, сама властвуеши душами живых под державой твоей, иже есть отблеск высшею права, и вольна ты во всем счастье и в животе верных твоих, а того ради все, тебя бояся, многия правды тебе не сказывают, но я худой человечишка и маломерный, что часишки твои разбираю да смазываю, столь сея нощи думал о часах быстротечныя жизни нашея, скоропереходящих и минающих, и дерзнул поговорить истину. И ты не опали за то ни меня, ни других яростию гнева твоего, но, обычным твоим милосердием всех нас покрыв, рассуди тихо и благосердно, сколь душевредное из всего того может выйти последствие, ибо от угнетенных нас тобою может быть доношенье властям в губернскую канцелярию, что свадьба та по твоему приказу пета бяху насилом над Пелагеею, и тогда все мы, смиренные и покорные, пострадаем за тебя, а тебе, - как ты думаешь, - каково будет отвечать богу за весь причет церковный?
Бригадирша стала ужасаться, а дьякон ей еще подбавлял, говоря:
- Да еще и в сем веце тебе самой прейдет некоторый меч в душу, и избудешь ты немало добра на судейских и приказных людей, да еще они в полноте священной власти твоей над рабами твоими могут сделать тебе умаление. Всего сего ради смилуйся, ни с кого не взыскивай, чтобы и тебе самой худа не было, а лучше подумай, а я изойду на вольное поветрие твои часы по приметочкам на солнце поверять.
И бригадирша, подумав, увидала, что дьякон действительно говорил ей с хорошим и добрым для нее рассуждением, и когда он с солнца вернулся, подала ему вместо ответа целковый рубль, чтобы всем причтом за упокой Пелагеи обедню отслужили и потом же за ту плату и панихиду, и на панихиду сама обещала прийти с кутьею. Но дьякон, видя ее умягчившуюся, рубль у себя спрятал и ей сказал так:
- Нет, заупокойному пению и рыданию быть не должно, ибо я теперь расскажу уже всю настоящую правду, которая есть гораздо того веселее и счастливее, ибо Пелагея жива и обвенчана, но с такою хитрою механикою, что не скоро и понять можно.
И в ту пору изложенные превратности бригадирше открыл, но тоже не совсем без умолчания. Сказал он ей, что непокорный сын ее Лука Александрович под венцом с Пелагеею ходил, а черкес держал Петуха в стороне за локти, и когда бригадирша стала со страха обмирать, он ее успокоил заблаговремя, что все это венчание сыну ее не впрок, ибо писан брак в книге, как надобно, - на Петуха с Пелагеею. Бригадирша вздохнула и перекрестилася, а того, что за превеликим смятением воместо венчания невесть что пето бяху, дьякон не сказал, а принес ей из церкви книгу, где брак писан на Пелагею с Петухом, и говорит: "Вот крепко, что написано пером, того не вырубишь топором. А сын твой, хотя и смелый удалец, но блазень, и закона не понимает. Пусть куда он ее умчал, там с нею и блазнует, и ему то и в мысль на придет, что она ему не жена".
Бригадирше даже весело стало, и она даже жалела, для чего не с ним, а с попом первый совет советовала, и зато, чтобы ему не быть перед попом в обиде, самого на ворок посылала, чтобы сам взял себе там любого коня, на которого только глаз его взглянет.
Но дьякон умнее себя показал и похвалами не обольстился и коня выбирать борзяся не кинулся, да не будет у старшего зависти.
- А желаю, - говорит, - я себе что скромнейшее - получить с твоего скотного двора молочную коровку сновотелу, и с теленочком, да пусть будет промеж нас двоих такое в секрете условие, что получать мне от тебя из рук в руки к успенью и к рождеству по двадцати рублей на сына в училище, чтобы ему лучше жить было, и он бы, подобно всем, на харчи не жаловался. А я это стану брать и весь наш секрет соблюду во всей тайности.
То слыша, бригадирша отвечала:
- Однако же ты, вижу я, себе не враг, и хитрости твоей даже опасаться можно.
Но дьякон ей:
- Себе никто не враг, но моей хитрости тебе бояться нечего: я тебе уготовился яко же конь добр в день брани и сам через тебя от господа помощь приемлю.
Она же хотения его совершила, но чрез все остальные дни свои имела к нему большую престрашку, а о сочетавшихся Луке и Пелагее - ниже сего предлагается.
ПРОСТОЕ СРЕДСТВО
Как от совокупления сливающихся ручьев плывут далее реки и в конце стает великое море, брегов коего оком не окинуть, так и в хитростях человеческих, когда накопятся, образуется нечто неуяснимое. Так было и с сим браком.
Меж тем как бригадирша прикрыла хитростями удальство своего сына, тот удалец с мнимою своею женою, о коей нельзя и сказать, кому она определена, прибыл в столицу и открылся в происшедшей тайне сестре своей и нашел у нее для Поленьки довольное внимание, так что и родившееся вскоре дитя их было воспринято от купели благородными их знакомцами и записано законным сыном Луки Александровича и Поленьки и в том дана выпись.
Маловероятный случай этот представляется совершенно возможным. По крайней мере на эту мысль наводит 42-й параграф "Инструкции благочинному" изд. 1857 г., где говорится об "осторожности в показывании супругами таких лиц, кои не здесь венчаны", и в доказательство супружества своего никаких доказательств не представляют. Очевидно, что предостережение это было чем-нибудь вызвано. (Прим. автора.)
Потом же рождались у них и другие дети и тоже так писаны, а потом на третьем году после того бригадирша отошла от сея жизни в вечную, и Лука с сестрами стали наследниками всего имения, и Лука Александрович с Поленькою приехали в имение и духовенству построили новые дома и жили бластишно, доколе пришел час отдавать их сына в корпус и дочь в императорский институт. Тогда стали нужны метрики, и в консистории их дать не могли, потому что брак писан по книгам не на помещика Луку Александровича, а на крепостного Петуха. И тогда, в безмерном огорчении от такой через многие годы непредвиденной неожиданности, Лука Александрович поехал хлопотать в столицу и был у важных лиц и всем объяснял свое происшествие, но между всех особ не обрелося ни одной, кто бы ему помог, ибо что писано в обыскной книге о браке Поленьки с крепостным Петухом, то было по законным правилам несомненно. И он, по многих тратах и хлопотах, возвратился в свой город и стал размышлять, что учинить, - ибо, если он отпустит Петуха на волю, то Петух может чрез чье-либо научение требовать жену и детей, а иначе крепостных детей в благородное звание вывесть нельзя. И был он опять в смущении, потому что никто ему в его горе совета не подал.
Но когда совсем исчезает одна надежда, часто восходит другая: ввечеру, когда Лука сидел один в грустной безнадежности, пришел к нему один консисторский приказный, весьма гнусного и скаредного вида и пахнущий водкою, и сказал ему:
- Слушай, боярин: я знаю твою скорбь и старание и вижу, что из всех, кого ты просил, никто тебе помочь не искусен, а я помогу.
Лука Александрович говорит:
- Мое дело такое, что помочь нельзя.
А приказный отвечает:
- Пустое, боярин. Зачем отчаяваться, - отчаяние есть смертный грех, а на святой Руси нет невозможности.
Но Лука Александрович, как уже много от настоящих лиц просил советов и от тех ничего полезного не получал, то уже и не хотел того гнуснеца слушать и сказал ему:
- Уйди в свое место! Где ты можешь мне помочь, когда большого чина люди средств не находили.
А приказный отвечает:
- Нет, ты, боярин, моим советом не пренебрегай, большие доктора простых средств не знают, а простые люди знают, и я знаю простое средство помочь твоему горю.
Тот рассмеялся, но думает: "Попробую, что такое есть?" - и спросил:
- Сколько твое средство стоит?
Приказный отвечает:
- Всего два червонца.
Лука Александрович подумал:
"Много уже мною потрачено, а это уже не великая вещь", - и дал ему два червонца.
А на другой день приходит к нему тот подьячий и говорит:
- Ну, боярин, я все справил: подавай теперь просьбу, чтобы не письменную справку читали, а самую бы подлинную книгу потребовали.
Лука Александрович говорит:
- Неужели ты, бесстрашный этакий, подлогом меня там записал! Что ты это сделал? И я через тебя в подозренье пойду!
А подьячий отвечает:
- И, боярин, боярин! Как тебе это могло в голову прийти! Ум-то не в одних больших головах, а и в малых. Не пытай, что я сделал, а проси книгу и прав будешь.
Лука Александрович подумал, что много уже он средств пробовал - отчего еще одно не попробовать, и подал, чтобы вытребовали из архива подлинную книгу и посмотрели: как писано? А как была она вытребована, то объявилось, что писано имя "крестьянин Петух", но другим чернилом по выскобленному месту... А когда и кто это написал, и что на этом месте прежде было, неизвестно.
Тогда сделали следствие и стали всех, кто живые остались, спрашивать: с кем Пелагея венчана, и все показали, что с Лукою Александровичем, а Петух стоял в стороне, и браку было утверждение, и доселе мнимые Петуховы дети получили дворянские права своего рода, а приказный никакой фальши не сделал, а только подписал в книге то самое, что в ней и вычистил. То было его "простое средство".
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по "Газете А. Гатцука", 1884, Л 2 ("Искусный ответчик", "Как нехорошо осуждать слабости", "Излишняя материнская нежность"), Л 5 ("Чужеземные обычаи только с разумением применять можно", "Особы духовного происхождения и в светском быту иначе уважаются", "Женское стремление к пониманию причиняет напрасные беспокойства", "Скорость потребна блох ловить, а в делах нужно осмотрение"), Л 9 ("О вреде от чтения светских книг, бываемом для многих"), Л 10 ("Надлежит не осуждать проступков, не зная руководивших им соображений", "Счастливому остроумию и непозволительная вольность прощается"), Л 11 ("О безумии одного князя", "Удивительный случай всеобщего недоумения", "Стойкость, до конца выдержанная, обезоруживает и спасает"), Л 12 ("Об иностранном предиканте", "О новом золоте", "Стесненная ограниченность аглицкого искусства"), Л 13 ("О слабости чувств и о напряженности оных", "Острых вещей в дар предлагать не следует"), Л 14 ("Остановление растущего языка"), по публикациям в "Ниве", 1917, Л 51 - 52 ("О Петухе и о его детях", "Простое средство") и 1918, Л 1 ("Преусиленное стеснение в темное время противное производит"). К первой из публикаций в "Ниве" дано примечание редакции: "На рукописи, имеющей еще заголовок "Заметки неизвестного", написано рукою автора: "Остались не напечатанными в "Газете Гатцука" по настоянию Феоктистова, угрожавшего закрытием издания".
Е. М. Феоктистов (1829 - 1898) в годы с 1883 по 1896 был начальником главного управления по делам печати. По его указанию "Газете А. Гатцука" было сделано 24 марта 1884 года "первое предостережение" за "несомненно вредное направление, выразившееся, между прочим, с особенной резкостию" в двух статьях и в "Заметках неизвестного", помещенных в трех номерах журнала. Редактор-издатель журнала А. А. Гатцук (1832 - 1891) не прекратил печатания "Заметок неизвестного" и 22 апреля 1884 года получил "второе предостережение". Поскольку после третьего "предостережения" периодическое издание подлежало закрытию, печатание "Заметок неизвестного" пришлось прекратить. В Л 14 было указано: "Продолжение следует", но оно не появилось. По рукописям Лескова, поступившим в распоряжение А. Ф. Маркса, три рассказа были после Октябрьской революции напечатаны в "Ниве". К этому же фонду несомненно восходят автографы и машинописные копии нескольких рассказов Лескова ("Престранный случай с некиим злоязычным братом", "Случай воскрешения купца Лазаря", "Невинное простодушие может быть хитрее горделивства", "Мимоносная двуполитика", "Несчастие может быть ступенью к благополучию"), поступивших в Гос. Литературный музей от А. Е. Розинера, бывшего заведующего редакцией "Нивы" (в настоящее время хранятся в Центральном гос. архиве литературы и искусства). Рассказы эти частью незакончены или недоработаны, частью являются вариантами опубликованных рассказов из цикла "Заметки неизвестного".
В дореволюционные годы "Заметки неизвестного" не перепечатывались, в советские годы частично входили в некоторые издания избранных произведений Лескова.
В архиве А. Н. Лескова сохранились экземпляры "Газеты А. Гатцука" с авторской правкой рассказов "Излишняя материнская нежность" и "Чужеземные обычаи только с разумением применять можно". Последний рассказ печатается по исправленному тексту, в первом же правка (состоящая главным образом в сокращениях) не доведена до конца, не привела к новой вполне связной редакции; поэтому "Излишняя материнская нежность" воспроизводится по печатному тексту.
Стр. 322. Притяжание - стяжательство.
Стр. 323. Приседящие - присутствующие.
Посулы - поборы, взятки.
...и вся, яже в них... - и все, что есть в них.
Стр. 324. Благочинный - священник, наблюдающий за несколькими приходами.
...лаж, который был объявлен от казны на серебро... - Лаж- приплата к одному роду денег при промене их на другой, менее ценный. Здесь имеется в виду понижение курса бумажных денег в сравнении с металлическими.
Новоначатие - новшество.
Владыка - архиерей.
"Часы благоговения" - книга сентиментальных "религиозно-нравственных" бесед немецкого писателя Генриха Цшокке (1771 - 1848), впервые изданная в 1808 - 1816 годах. Неоднократно выходила в русском переводе ("Часы благоговения для споспешествования истинному христианству и домашнему богопочтению", 6 частей, СПб., 1834, и др. изд.).
Стр. 325. Трефоль - растение, распространенное в болотистых местах; содержит горькие вещества, употребляется в народной медицине.
Причетник - младший член церковного причта (псаломщик, дьячок).
Стр. 326. Паки - опять, снова.
Асессорша - жена асессора. Коллежский асессор - гражданский чин 8-го класса (равный военному чину майора).
Стр. 327. ...отставной бригадир и предводитель... - Бригадир - военный чин (между полковником и генералом). Предводитель - здесь: предводитель дворянства - выборный представитель дворянства (губернии или уезда), защитник его интересов перед властями и глава дворянского самоуправления.
Полотки - половинки домашней птицы соленой, вяленой, копченой или сушеной.
...из Кабинета. - "Кабинет его императорского величества" - управление личным имуществом царя, через которое шли награждения драгоценными вещами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12