— Но Великий Бог сейчас доволен вашей верой! — продолжал он, не заботясь о том, насколько абсурдно звучат его слова. — Сейчас Великий Бог совершит настоящее чудо! Смотрите, как он наградит вас!
Зловонный дождь прекратился.
Гонифаций разгневанно заорал в телевизор:
— Остановитесь! Не надо больше никаких чудес!
Главный техник тупо уставился на него с экрана. Похоже, он не услышал приказа первосвященника и казался смущенным и растерянным.
— Мы отрезаны. Мы отрезаны, — глухо повторял он. — Предупреждающая система вышла из строя.
— Кто-то подключил симпатические источники! — нервно говорил Гонифаций. — Выясните в чем дело. И не надо больше чудес!
Главный техник пришел в себя и резко вскочил с места. Но на его вопросительный взгляд ассистент ответил лишь бессильным жестом отчаяния.
Однако, судя по всему, опасения Гонифация оказались беспочвенными. Из широко расставленных рук Великого Бога посыпался дождь золотых монет.
Почти мгновенно поведение толпы полностью изменилось. Люди снова обратили взгляды вверх. Повинуясь исконному укладу жизни, своей второй натуре, воспитанной Иерархией, они в очередной раз поверили словам проповедника, что низвергающийся на них сверкающий дождь будет по-настоящему золотым.
Внезапно цвет золотых струй изменился. Теперь они стали ярко-красными. И вновь послышались крики, сопровождавшиеся стонами внезапной боли. Толпа взревела, когда крошечные раскаленные докрасна монеты обжигали обнаженную кожу. Некоторые хватали монеты еще в воздухе, но сразу же отбрасывали их в сторону. Кому-то раскаленные монеты попадали прямо под одежду, а кто-то вскрикивал, наступая на них в суматохе босыми ногами.
Люди корчились, кричали и стонали.
С ревом, который заглушил крики боли, толпа, спасаясь от раскаленных брызг, подалась вперед, к двойной линии дьяконов, куда не долетали эти обжигающие золотые диски. Теперь уже их ничто не смогло бы остановить. Толпа продолжала напирать, а рев ее становился все громче и ужаснее. Те, кто оказался впереди, яростно размахивали кулаками. Дьяконы начали отступать. Под напором простолюдинов их шеренги распались.
Чтобы избежать нелепой трагедии, подобной случившейся вчера в Неоделосе, Гонифаций запретил выдавать дьяконам Жезлы гнева. Теперь по его приказу на подмогу дьяконам пришли Священники Первого и Второго кругов. Они торопливо выстроились шеренгами перед помостом и привели в действие защитные поля своих алых ряс. Рясы раздулись — шеренги раздались. Через головы распавшихся рядов дьяконов, в священников полетели горшки и кувшины с помоями. Они рикошетом отскакивали от защитного поля.
Однако с нимбами над головами священников начало происходить что-то странное. Они то вспыхивали фиолетовым сиянием, то гасли.
Внезапно выдвинувшиеся вперед шеренги священников охватило смятение. Где-то в центре строя произошла заминка. Задние ряды жрецов наскочили на ряды передних и тут же были отброшены. Несколько священников упали на землю. Строй превратился в беспомощно сгрудившуюся кучку алых ряс.
Гонифацию сразу же стало ясно, что какие-то постороннее вмешательство изменило радиус и мощность их защитных полей.
Но сами первосвященники могли только беспомощно взирать на все возрастающий хаос вокруг трибуны. Длительная практика научила их скрывать свои чувства под маской безразличия, но теперь их лица ничего не скрывали, полностью отражая охватившую их растерянность. Не страх был этому причиной, а ощущение, что весь их материалистический мир, столь удобный и безопасный, рассыпается на глазах. Наука, которая всегда служила им верой и правдой, вдруг стала игрушкой в руках темных сил, которые ради своего удовольствия могли изменять и разрушать ее законы. Их первый принцип, гласящий, что существует только космос, состоящий из электронных частиц, не имеющий ни души, ни цели, был перечеркнут. И поверх него чья-то исполинская рука начертала крупными черными буквами: «Прихоть Сатаны».
Высшим священникам, столпившимся на помосте вокруг обзорного стенда, было явно не по себе. Они бездействовали, когда зловонный поток ревущей толпы, словно волна прибрежную гальку, с шумом захлестнул черные ячейки дьяконов и красные — священников, и с шумом ударила о ступени Собора.
Брошенный кем-то камень, со свистом пролетев над головами, попал прямо в обзорный стенд. Ответной реакции не последовало. Все первосвященники, за исключением троих и тех, кто их охранял, стояли неподвижно, словно куклы, наряженные в красные платья.
Этими тремя были Гонифаций, Джарльз и Фанатик-Серсиваль.
Гонифацию наконец удалось отдать приказ через священника, пробившегося через кошмарный хаос, царящий в Контрольном Центре Собора. И тогда, над площадью, возле склоненной вперед статуи Великого Бога, закружилась эскадрилья ангелов. То было грандиозное зрелище. Дюжина светловолосых полубогов пронеслась по безоблачному небу и устремилась вниз, пролетев в нескольких ярдах над помостом. Они летели так низко, что, поравнявшись с беснующейся толпой, задели нескольких простолюдинов.
Однако это было началом катастрофы. Защитные поля священников низших рангов пришли во взаимодействие с полем ведущего ангела эскадрильи. Ангел перевернулся в воздухе и рухнул прямо в толпу, давя без разбору и дьяконов и простолюдинов. Его металлический каркас промялся, и через зияющее отверстие можно было разглядеть мертвое тело погибшего в катастрофе пилота-священника.
Остальные ангелы стремительно поднялись в воздух, огибая остроконечные крыши домов, и собрались вновь пролететь над толпой.
Люди закричали от ужаса, почувствовав разрушительную силу пикирующих на них ангелов-истребителей. Безумный страх толпы сменился столь же безумным гневом. Как беспомощное животное, толпа действовала, подчиняясь инстинкту. Некоторые из тех, кто бросился к помосту, уже сцепились первосвященниками. Другие, пытаясь убежать от кошмара, только увеличили суматоху. Из-за образовавшейся пробки не было никакой надежды выбраться с площади.
В тот момент, когда ангелы поднялись так высоко, что превратились в крошечные фигурки на фоне голубого неба, над крышами домов появились шесть черных силуэтов, которые, словно каракатицы оставляли за собой плотный чернильный след в атмосфере. Похожие на летучих мышей, они летели по направлению к Собору. Когда они зависли над толпой, стоящие внизу простолюдины смогли разглядеть уродливые волосатые руки с когтями и короткие черные хвосты. Их черные, увенчанные рогами головы, все приближались и приближались, увеличиваясь в размерах.
Первый дьявол пролетел над оцеплением вокруг трибуны, на которой стоял проповедник, и начал окутывать священника черным дымом. Это продолжалось до тех пор, пока фигура проповедника не исчезла окончательно в этой непроницаемой пелене.
Еще два кружили над Статуей Великого Бога, окутывая его голову, туловище и руки густой чернильной тьмой. На огромном лице Бога всеобще сияла снисходительная улыбка, казавшаяся теперь идиотской и неуместной. А затем, из громкоговорителя, расположенного в разинутом рту Бога, раздалось раскатистое мычание.
— Прости! Прости, хозяин! Не уничтожай меня! Я скажу всю правду! Я слуга Сатаны! Мои священники лжецы! Всеми нами правит Сатана!
Остальные дьяволы начали стрелять в обзорный стенд. Первосвященники с побледневшими от страха лицами бросились наутек. Они отбежали уже на достаточно большое расстояние, как вдруг раздался страшный взрыв, и все поплыло перед их глазами. Наконец-то, выполняя команду Гонифация, Контрольный Центр Собора накрыл Высший Совет колпаком защитного поля. Дьяволы рванулись в сторону.
И вдруг в тишине, которая наступила посреди этого хаоса, раздался спокойный и обреченный голос Серсиваля. Все время, пока шло «празднование» Великого Возрождения, старый фанатик не проронил ни слова. Он только мрачно и подавленно смотрел перед собой, иногда тряся головой и что-то бормоча себе под нос. А теперь он заговорил.
— Я спрашиваю, кто устроил этот спектакль? Бог итак уже давно устал от нашего безверия. Теперь он покинул нас. Он оставил нас на милость Сатаны. Только молитвы и абсолютная вера могут еще спасти нас, если еще не поздно.
Никто из первосвященников не посмотрел в его сторону, однако создалось полное впечатление, что он высказывает их тайные помыслы. Они стояли неподвижно — одинокие люди, объединенные страхом — страхом, который оказался сильнее, чем высокомерие Гонифация.
И только в тяжелом, напряженном взгляде Джарльза, уставленном на Серсиваля, появилось какое-то подозрение. Только сегодня он впервые увидел лидера Фанатиков и услышал его голос. Память прежнего Джарльза боролась в нем с рассудком Джарльза нынешнего. И в этой борьбе победило его новое «я». Он принял такое решение, которым он, «нынешний», мог бы гордиться.
Он чувствовал, как волны угрызений совести, смешанных с чувством вины, накатываются на его сознание, словно говоря ему, что он совершает нечто непростительное, преступное, от чего земля содрогнется в отвращении. Но он сумел подавить в себе это чувство, как человек подавляет позывы к рвоте.
Джарльз направил луч карающего жезла в спину человека, облаченного в великолепную, расшитую золотом рясу, на фут ниже пергаментной кожи черепа, обрамленного седыми волосами.
Тем временем Гонифаций уже спешил навстречу Джарльзу. Остальные
первосвященники устремились за ним, ошеломленные увиденным злодеянием, когда у них на глазах, извиваясь в смертельной агонии, упал раненый фанатик. Джарльз закричал им:
— Это его голос я слышал в Палате, где происходил Шабаш! Он — Асмодеус! Главарь Новой магии!
Бросившись вперед, к телу Серсиваля, он разорвал на нем алую рясу, прожженную лучом. К тощему костлявому торсу старика прислонилось мертвое исхудалое существо, погибшее от того же луча. Серебренная шкурка антропоида была измазана кровью, изможденное личико, искаженное от боли, казалось мрачной карикатурой на лицо его «брата». Священники смотрели на них, не веря своим глазам.
Наконец-то были сорваны все маски.
Гонифаций всматривался в обоих «братьев», лежащих на земле. Казалось, что накрытый защитным колпаком помост превратился в безмолвный центр вселенной, где остановилось время. И весь мир теперь кружился вокруг него.
Недовольство толпы, находящейся за границами силового поля, после временного затишья вспыхнуло еще с большей силой. Уцелевшие после налета ангелов и ошеломленные появлением их соперников-дьяволов, люди опять стали наступать на первосвященников. Те, в свою очередь, попытались спрятаться в Соборе. Ангелы снова ринулись в бой, стреляя вылетающими из глаз фиолетовыми лучами. Их теперь было по три или четыре на каждого летающего дьявола. Все завертелось в головокружительной схватке. Черный дым окутал место поединка.
На минуту это безмолвное смятение показалось Гонифацию ни чем иным, как фреской, изображенной на защитном куполе, живописным отражением происходящего.
Несмотря на то, что его охватило сильнейшее желание немедленно допросить умирающего Фанатика, он улучил момент, чтобы связаться с Контрольным Центром и отдать Главному Технику необходимые распоряжения. Ему пришлось много раз повторять команды, пока их, наконец, услышали.
— Схватите двух Фанатиков из Пятого круга. Это они мешают нам контролировать ситуацию. Если понадобится — уничтожьте их.
Гонифаций даже не стал выяснять, чем закончится схватка его верных Реалистов с разоблаченными врагами, и сразу же отдавать распоряжения своим подчиненным.
— Немедленно спускайтесь в Святилище. Надо создать группы захвата и арестовать всех Фанатиков. Уничтожайте их, если окажут сопротивление. Заприте двери Святилища. Это не даст возможности Фанатикам улизнуть и поможет нам остановить толпу. Сообщите кузену Дезу, который сейчас в склепах, что ситуация изменилась. Пусть Информационный Центр передаст мои инструкции во все Святилища. Примите все необходимые меры. Действуйте!
Потом с невозмутимым спокойствием, скрывающим целую бурю чувств, он повернулся к старому Фанатику.
Серсиваль улыбался, но его губы были искусаны до крови. Старик тяжело и прерывисто дышал.
— Ты сидел рядом со мной, когда мы собирались пытать ведьм, — сказал Гонифаций, хотя собирался спросить совсем не об этом. — Я уверен, что это ты направлял на меня болевое оружие ближнего действия.
Серсиваль снова улыбнулся через силу. Его голос зазвучал как из подземелья — дрожащий, слабый и усталый.
— Возможно. А может быть, и нет. Пути Сатаны … неисповедимы.
Глаза присутствующих Священников широко раскрылись от изумления. Многочисленные ало-золотые рясы всколыхнулись.
— Сатана? Это чушь; — возразил Гонифаций. — Ты хотел власти, как и все мы. Новое колдовство было твоим трюком, чтобы завладеть миром. Ты…
Но Серсиваль, казалось, не слышал его. Он с трудом дотянулся слабеющей рукой до окровавленной серебристой шерстки уже окоченевшего «дружка».
— Ты тоже мертв, Тобит, старейший из своих собратьев? — старик вздохнул . — Я буду с тобой… в Аду. Мы обретем прекрасные новые оболочки… и будем настоящими братьями….
— Занавес опущен. Нет больше необходимости играть, — резко перебил умирающего Гонифаций.
Серсиваль приподнял голову, и из его горла вырвался хриплый звук, как будто старик пытался что-то сказать. Пальцы его левой руки чуть шевельнулись. Видимо, он пытался сделать какой-то ритуальный жест.
— Сатана, — прошептал он, — прими мой… дух…
Стоящие вокруг первосвященники были похожи сейчас на сборище алых призраков. Вся сцена была освещена красными луча на западе солнца, а с востока уже подкрадывалась тьма.
— Ты был очень умен, — продолжал Гонифаций, еще ближе наклонившись к умирающему вождю Новой магии. Свой последний вопрос он задал уже против своей воли. — Но ты совершил одну непростительную ошибку. Зачем ты всегда поддерживал меня на Высшем Совете? Зачем ты так поторопился проголосовать, за отлучение Фреджериса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27