Травка начал считать этажи в домах, но это оказалось очень трудно: дома проплывали мимо. Жаль, нельзя было ставить заметочки, мимо каких домов уже проехал трамвай. Поэтому из счета ничего не выходило.
Вагон спускался на какую-то большую площадь. В темноте были видны разноцветные огоньки трамваев (у каждого номера свои два цвета), огни светофоров, автобусов и автомобилей. Все это издали было похоже на упавшие на землю огоньки салюта или на пышное украшение новогодней елки, рассыпанное по земле.
Травка вспомнил такой замечательный запах елки, темно-зеленой, с серебряными звездочками, и ему почему-то стало немного грустно. Мама так любит украшать елку! А Новый год с елками уже прошел, дожидаться следующего очень-очень долго.
- Государственный цирк! - объявила кондукторша, и остатки пассажиров стали сходить на остановке.
Травка увидел белое здание, освещенное большими круглыми фонарями. На здании висели большие картины с рисунками львов, прыгающих в горящие кольца, и акробатов, высоко кувыркающихся над натянутой сеткой.
"Хорошо бы побывать в цирке, - подумал Травка, - или хотя бы посмотреть цирковое представление в телевизор. Жаль, мама не позволяет поздно ложиться спать!"
Травка вспомнил Ниночку в телевизоре, ее приветливую улыбку, вспомнил Солнечку, как она его поддразнивала, когда они на плечах ехали на Московскую гору, и сам улыбнулся.
Травке стало больно стоять на коленях. Скамейка оказалась очень твердой. Травка спустил ноги со скамейки и уселся поудобнее.
"...А как мама смешно пела:
Спи, малышка мой курносый,
Баюшки-баю!..
...А у братика Коли есть ученая галка, еще ничему не выученный белоногий котенок Алешка и ежик. Ежик спит чуть ли не с тех пор, как мы переехали в Новые дома. Интересно, проснулся он или все еще спит?
Спят котенок, галка, ежик
Видно, время спать.
Ты ложись скорее тоже
В мягкую кровать!..
Хорошо бы сейчас в мягкую, удобную кроватку!.."
Травка подогнул под себя одну ногу.
В глазах у него поплыл ослепительный потолок, сплошь покрытый сияющими лампами, засверкала мозаика - пловцы, лыжники, самолеты, каменщики на высокой стене, ветка цветущей яблони, красное знамя, развевающееся на ветру... Откуда-то взялся рояльный волк и защелкал черными и белыми зубами...
- Уходи, волк! - крикнул Травка и взмахнул ножичком с костяной ручкой. - Уходи! Уходи! Все равно не отдам тебе Солнечку!
Волк зашипел змеей: ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш... - повернулся и поехал куда-то на своих трех сосновых лапах, царапая когтями мозаичный пол. С резким звоном полетели из-под когтей цветные стекляшки: "тррррррннннн... трррррнннн..." Волк исчез...
Травке стало тепло и уютно, только дуло в ноги. Травка говорил маме: "Мама, закрой форточку!.." Мама закрывала форточку, и снова становилось тепло.
Травка спал.
ГДЕ НОЧУЮТ ТРАМВАИ
Оказывается, вагон шел не в Петровский парк, где жил Травка, а в трамвайный парк, куда собираются трамвайные вагоны на ночь.
Был еще только вечер, а этот вагон кончил работу раньше других. Так выходило по расписанию.
Как только вагон вошел в парк, кондукторша поспешила в контору сдавать билетные деньги. Трамвайный вожатый взял ключи от моторного управления и ушел, даже не заглянув внутрь вагона. Обоим им хотелось поскорей освободиться. Было воскресенье. У вагоновожатого был билет в театр, и он хотел успеть хоть на второе действие. Кондукторша торопилась в клуб: она сама сегодня участвовала в спектакле.
А Травка в вагоне крепко спал, свернувшись на лавочке. Снаружи его не было видно.
* * *
Ночью в парк стали собираться вагоны.
Пришла ночная смена рабочих.
Уборщица Марья Петровна выметала вагоны и тряпкой протирала стекла окон. Она первая увидела спящего Травку:
- Батюшки, что же это такое? Мальчик в вагоне спит! Кто же его здесь оставил? Вставай, мальчик! Мальчик!
Травка повернулся и сквозь сон пробормотал:
- Мамочка, я никуда больше не поеду. Только дай мне поспать...
Марья Петровна взяла Травку за плечи и сильно потрясла.
Травка открыл глаза, увидел незнакомую женщину в сером платке, испугался и громко закричал:
- Мама! Мама!
- Ну что ты, мальчик, не бойся! - ласково сказала Марья Петровна. - С мамой ехал? Как же она тебя забыла?
- Нет, я один ехал, - сказал Травка и всхлипнул.
Ему вдруг стало очень жалко себя. Он вспомнил, что потерялся еще утром, подумал, что никогда уже больше не увидит маму и папу, и горько заплакал:
- Хочу домой!.. К маме...
Марья Петровна забеспокоилась: что делать с мальчиком глубокой ночью?
Травка плакал все сильней и сильней.
Тогда Марья Петровна сказала:
- Ах ты, горе ты мое! Ну, не плачь! Утром найдем твою мамочку. Как звать-то ее, знаешь?
- Зна-а-а-аю...
- Вот утром встанешь, спросим адрес в справочном бюро, и я отвезу тебя к мамочке.
- Да я сам знаю адрес! - чуть не закричал Травка от обиды. - Что же я, совсем глупый, что ли? Петровский парк, Новые дома, корпус...
- И, батюшки, - перебила его Марья Петровна, - теперь повсюду новые дома. Которые и старые были, и те обновляются. Разве уж совсем подряхлели, так те на слом, а жителей переселяют опять же в новые дома... Пойдем, милый! Ты у меня сейчас отдохнешь...
И она повела Травку по трамвайному парку.
Травке очень хотелось спать, но, когда он вышел из вагона, и сон и слезы прошли совершенно.
Ему никогда не приходилось видеть столько трамвайных вагонов сразу.
Вагоны стояли длинными рядами. Куда ни поглядишь - всюду вагоны и вагоны.
Высоко над ними была стеклянная крыша. Над крышей чернело ночное небо. Но в парке было светло, как днем. Под крышей висели громадные фонари. Они светили так, что на них было больно смотреть.
На земле, между трамвайными рельсами, чернели глубокие канавы.
Травка заглянул в одну такую канаву. Там стоял рабочий.
Рабочий крикнул:
- Давай!
Трамвайный вагон двинулся и наехал на рабочего сверху. Травка нагнулся под колеса вагона посмотреть, что будет дальше. Рабочий стоял под трамваем. В одной руке у него была электрическая лампа в проволочной клетке, а в другой - молоток на длинной ручке. Он постукивал молотком, словно доктор, выслушивающий больного.
- Что это он там делает? - спросил Травка.
- Механизмы проверяет, - ответила Марья Петровна. -Проверяет по звуку, не треснуло ли что, не износилось ли, не нужно ли лечения - ремонту, по-нашему говоря... И пойдем-ка мы с тобой, сынок, в тепло, ляжешь ты спать... А то гляди остынешь и сам потребуешь ремонта... А виновата будет Марья Петровна. Недоглядела, скажут, за ребенком.
Она провела Травку в сторожку. Там было очень жарко. В углу сидел сторож и курил папироску.
- Вот, приемыша к тебе привела, - сказала Марья Петровна. - Пусти переночевать.
- Откуда ты его взяла-то? В трамвае, что ли, кто забыл? Надо бы позвонить в милицию.
- А что ребенка ночью по милициям таскать? Проспит здесь до утра, а там видно будет. Утро вечера мудренее.
- Ну что ж, - согласился сторож, - пусть переночует. Погода нынче не очень морозная, мне моя одежина не потребуется. Вот мы сюда его положим, возле печки.
Сторож постелил прямо на пол свой огромный тулуп.
Марья Петровна сняла с Травки валенки и курточку. Травка лег на тулуп и положил голову на подушку, сделанную из валенок и курточки. Марья Петровна покрыла его своим большим теплым платком, сказала: "Ну, спи!" - и ушла.
СТОРОЖ ТОЖЕ ХОРОШИЙ
Травка остался один со сторожем и стал вслух думать:
- Паровоз ходит потому, что там пар. Электровоз - потому, что там электричество. А трамвай почему ходит?
Травка открыл глаза. Сторож смотрел на него и улыбался.
- Что, сынок, не спится в чужом-то месте? Лежишь и сам с собой разговариваешь.
- Я думаю: отчего трамвай ходит?
- Трамвай-то? Это я тебе расскажу. Я его, можно сказать, как свою избу в деревне, знаю. Облазил все. От дуги до моторов в вагоне. Трамвай ходит от электричества. С электростанции идет по проводам электрический ток. На трамвае - дуга. По дуге ток проходит, попадает в мотор, а потом уходит в рельсы. Ну, мотор и вертит колеса. Вагоновожатый стоит на передней площадке. Там перед ним аппарат устроен, вроде тумбочки с виду. Контроллер называется этот аппарат. Вожатый поворачивает ручку. Больше ручку повернет - трамвай идет быстрее. Повернет ручку обратно - ток не попадает в мотор, трамвай сам под гору катится. Тут уж нужно тормозить. Вот какие дела бывают - без всякого тока трамвай идет! Не зевай только, останавливай, когда нужно.
Травка заинтересовался; оказывается, можно проехать целую улицу без всякого мотора, если улица хоть чуть-чуть под горку! Или с разбегу проехать, если рельсы хорошие. А если совсем без рельсов?..
- А троллейбус отчего ходит? - спросил Травка.
- Троллейбус небось все равно что трамвай. Вместо дуги у него на крыше две удочки. По одной ток проходит в мотор, по другой уходит из мотора. Рельсы ему не нужны, дороги теперь у нас гладкие. Куда руль повернешь, туда он и поедет на резиновых шинах. Лишь бы удочки не сорвались с проводов.
- А в метро поезд почему ходит? Там ни дуги, ни удочек на крыше. Одни рельсы.
Сторож был хороший старик. Он любил поразговаривать и с удовольствием отвечал Травке:
- Это ты хорошо сказал, что там одни рельсы. Там есть и третий рельс. По нему-то электричество и идет, как по проводу. Он помещается сбоку и прикрыт деревянной коробкой. Очень большое напряжение тока в этом третьем рельсе! На коробку, например, без калош становиться нельзя. И работать там нужно в резиновых перчатках. А вместо дуги там есть такая лапка, вроде лопаточки. Она скользит по третьему рельсу, и с нее ток попадает в мотор.
- Вот как? - сказал Травка. - А я и не думал даже...
- Конечно, так, - подтвердил старик. - Да ты, парень, не смотри, что я сторож. Я раньше сам работал помощником слесаря по ремонту моторов. Я медали имею за доблестный труд и за оборону Москвы. Это меня фашист рабочей способности лишил: левые рука-нога плохо слушаются. Как бросил сюда бомбу стервятник - что было! На этом самом месте комната отдыха была и мастерские. А теперь, вишь, моя сторожка стоит. А мастерские - вон они, рядом, лучше прежнего выстроены. А еще недавно были сплошные развалины. Ты во время войны-то где был? Или ты маленький еще, не помнишь войны?.. Да ты что, спишь? Эй, паренек!
Но Травка уже не слышал.
В сторожке стояла электрическая печь. Раскаленные спирали в ней потихонечку гудели, будто напевая колыбельную песенку. Теплый ветерок из печи гладил Травку по щеке. На тулупе было мягко...
Травка уже давно уснул и даже похрапывал во сне.
* * *
Рано утром Марья Петровна разбудила Травку.
Вставать не хотелось. Но когда Травка вспомнил маму и папу, он сразу окончательно проснулся. Что-то они сейчас делают без него? Мама ведь, наверно, уже очень волнуется.
Он сказал Марье Петровне:
- Тетенька, пойдемте скорее к маме!
Марья Петровна ответила:
- Потерпи немножко, скоро пойдем. А ты, верно, забыл, что меня Марьей Петровной зовут? Нет, милый, видно и правда без справочного бюро с тобой не обойдешься. А оно еще закрыто. Да и чайку нужно попить.
Сторож снял с плитки чайник, достал стаканы, сахар и баранки. Марья Петровна и Травка попили чайку, а потом уже и пошли.
УТРОМ
Снаружи трамвайный парк был похож на обыкновенный трехэтажный дом, но только без этажей, потому что окон в нем не было, а просто была стеклянная крыша. Дверей тоже не было, а было несколько ворот, из которых без конца выходили трамваи и отправлялись в разные стороны. На остановках их дожидался народ и сразу наполнял все вагоны. Люди спешили на работу.
Марья Петровна и Травка вышли на площадь.
Ночью выпал снег, и на площади работали снегоочистительные машины. Их было несколько. Одна машина только соскребывала примерзший к асфальту снег косыми круглыми скребками, другая сгребала его в кучу громадной железной лопатой, а третья совками подбирала и сваливала на грузовик. Совки были похожи на ступеньки эскалатора в метро. Они шли один за другим, вгрызались в снеговую кучу, потом поднимались вверх и опрокидывали снег в кузов грузовика.
Моторы в машинах рокотали, как автомобильные, и от них пахло бензиновой гарью.
Вдруг над самым ухом Травки раздался гудок. Травка рванулся в сторону, но зря. Он стоял на тротуаре, и ему ничто не угрожало.
К тротуару подошел закрытый грузовик и сейчас же остановился. К нему были прицеплены два грузовичка поменьше. На большом грузовике было написано "Хлеб", а на маленьких -"Булочные изделия" и "Кондитерские товары".
Из большого грузовика вышел человек и отцепил маленькие грузовички. В грузовичках оказались стеклянные окна, и там сидели продавщицы в белых халатах. Оказывается, это были магазинчики на колесах. Моторов у них не было, и им приходилось стоять там, где их поставят.
Травка полез в карман. У него вместе с ножичком в кармане хранился новенький бумажный рубль. Рубль оказался на месте, да еще от Васиных денег оставалось порядочно.
Травка подошел к необыкновенному магазинчику и купил две конфетки в виде маленьких куколок и два больших мятных пряника. Можно было купить всего по три, но Солнечка была далеко, и к ее приезду можно было купить еще. Сейчас была только Марья Петровна да он сам.
- Пожалуйста, Марья Петровна, возьмите, - сказал он.
Марья Петровна сначала отказывалась, а потом посмотрела на Травку добрыми глазами, покачала почему-то головой и взяла угощение. Но кушать не стала, а завернула в платок. Может быть, она сама хотела кого-то угостить.
Подошел трамвай, Марья Петровна взошла на переднюю площадку и Травку взяла с собой.
Вагоновожатый сказал очень строго:
- Проходите, женщина с ребенком, в вагон! Здесь не полагается стоять.
Марья Петровна показала ему маленький блестящий номерок и сказала:
- Свои. И мальчик со мной.
Больше они не стали разговаривать.
Они ехали по широкой улице мимо высоких новых домов.
Дома попадались розовые, ярко-голубые, желтые, светло-серые. И каждый из них был по-разному красив: на одном - мозаика из разноцветных кирпичей, на другом - белые статуи, на третьем - каменные вазы, на четвертом колонны или балкончики почти под каждым окном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15