Качество удивило, рекомедую всем 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Находится ли она здесь, а не там? Может ли именно этот, а не тот человек повести к истине? Существует ли вообще проводник к истине? Когда ищут истину, тогда то, что находят, может исходить только от неведения, ибо само искание родилось от не ведения. Вы не можете искать реальное; вы должны отсутствовать, как бы исчезнуть, чтобы проявилось реальное.
«Но разве я не могу найти неизреченное? Я приехал в эту страну, так как здесь имеется большое тяготение к подобного рода исканию. В физическом отношении здесь можно быть более свободным, здесь нет необходимости иметь так много вещей; имущество не лежит над вами таким бременем, как в других местах. Вот, отчасти, почему люди уходят в монастырь. Но уход в монастырь — это психологическое спасение. Но я не хочу искать спасения в организованном одиночестве, поэтому и нахожусь здесь, отдавая свою жизнь тому, чтобы найти невыразимое. Способен ли я найти его?»
— В способности ли дело? Не налагает ли способность на того, кто следует известному курсу действий, предопределенный путь со всеми неизбежными условиями приспособления? Когда вы задаете этот вопрос, не спрашиваете ли вы о следующем: «Есть ли у вас, обыкновенного человека, необходимые данные для того, чтобы достичь желаемого?» Несомненно, из вашего вопроса следует, что только исключительно одаренный человек находит истину, а никак не рядовой обыватель. Даруется ли истина только немногим, лишь особенно сообразительным? Почему мы спрашиваем, способны ли мы найти ее? У нас есть образец, пример человека, который, как мы предполагаем, открыл истину, и вот этот образец, поднявшись высоко над нами, создает неуверенность в нас самих. Образец приобретает огромное значение, и начинается соревнование между образцом и нами; мы тоже хотим быть рекордсменами. Ваш вопрос: «Имею ли я способности?», — очевидно, исходит из сознательного или бессознательного сравнения между тем, что вы сами представляете собой, и тем, что представляет собой, по вашему мнению, образец.
Почему мы сравниваем себя с идеалом? Может ли сравнение привести к пониманию? Отличается ли идеал от нас самих? Не является ли идеал проекцией нас самих, обыкновенной самоделкой, и не лишает ли он нас понимания самих себя такими, как мы есть? Не является ли сравнение с другими бегством от понимания самого себя? Существует так много путей бегства от самого себя, и сравнение с другими — это один из них. Несомненно, если отсутствует понимание себя, искание так называемой реальности — это бегство от самого себя. Без познания себя тот бог, которого вы ищете, — это бог иллюзии, а иллюзия с неизбежностью влечет за собой конфликт и страдание. Без познания себя не может быть правильного мышления; в этом случае всякое знание есть неведение, которое может привести лишь к хаосу и разрушению. Познание себя — это не конечная цель; это лишь первый шаг на пути к неисчерпаемому.
«Разве не является чрезвычайно трудным делом — познать себя, и не потребует ли это очень долгого времени?»
— Сама мысль о том, что самопознания трудно достичь, является препятствием к такому познанию. Позвольте дать вам совет: никогда не предполагайте, что это будет трудно, или что это потребует много времени; не предрешайте того, чем оно является или не является. Начните. Познание себя есть то, что раскрывается в процессе отношений; а всякое действие есть отношение. Познание себя не приходит через самоизоляцию, уход от мира; отрицание отношений — это смерть. Смерть есть предел сопротивления. Сопротивление как подавление, подмена или сублимация в любой форме есть помеха самопознанию; но раскрыто сопротивление должно быть в отношении, в действии. Сопротивление, негативно или позитивно, с его сравнениями и оправданиями, с обвинениями и отождествлениями — это отрицание того, что есть . То, что есть , — безусловно; и осознание безусловного без всякого выбора есть его раскрытие. Это раскрытие есть начало мудрости. Мудрость — суть проявления неведомого, неисчерпаемого.
СЕНСИТИВНОСТЬ
Сад был прекрасный, с низкими газонами и старыми тенистыми деревьями. Большой дом с просторными комнатами имел безукоризненные пропорции и казался воздушным. Деревья давали приют многим птицам и белкам, а к фонтану слетались разнообразные пернатые, иногда орлы, но чаще вороны, воробьи и крикливые попугаи. Дом и сад были отгорожены высокими белыми стенами и стояли обособленно. Находиться в саду доставляло радость. Снаружи доносился шум дороги и деревни. Дорога проходила около ворот; недалеко от дома вдоль дороги растянулась деревня и начинался пригород большого города. Деревня была грязная, с открытыми канавами вдоль главной узкой улицы. Дома были покрыты тростником, наружные ступеньки разукрашены; на улице играли дети. Несколько ткачей растянули длинные пестрые нити для выделывания тканей, а небольшая группа детей наблюдала за их работой. Это была веселая сцена, яркая, шумная и насыщенная запахами. Жители деревни только что совершили омовение, и на них было очень мало одежд, так как стояла теплая погода. К вечеру некоторые из них напились, стали шуметь и говорить грубости.
Одна лишь тонкая стена отделяла чудесный сад от пульсирующей жизни деревни. Отвергать уродливое и цепляться за красоту означает быть нечувствительным. Взращивание одной из противоположностей всегда суживает ум и ограничивает сердце. Добродетель не является одним из полюсов противоположности; а если у нее есть другой полюс, то она перестает быть добродетелью. Осознавать красоту этой деревни означает быть восприимчивым к зеленому, цветущему саду. Но мы хотим воспринимать только красоту, поэтому мы отгораживаемся от того, что некрасиво. Такое подавление лишь питает нечувствительность, оно не ведет к пониманию красоты. Добро — не в саду, взятом отдельно от деревни, но в той сенситивности, восприимчивости, которая существует за пределами того и другого. Отрицание или отождествление ведет к ограниченности, что означает быть невосприимчивым. Восприимчивость, сенситивность не может питать ум, способный лишь разделять и властвовать. Существует добро и зло; но устремление к одному и избегание другого не ведет к сенситивности, которая есть основа бытия реальности.
Реальность — не противоположность иллюзии, ложному, и если вы пытаетесь приблизиться к ней как к противоположному, она никогда не проявится. Реальность может быть только тогда, когда отсутствуют противоположности. Осуждение или отождествление питает конфликт противоположностей, а конфликт порождает дальнейшие конфликты. Если подойти к факту без эмоций, без отрицания или одобрения, то это не внесет конфликта. Факт в самом себе не содержит противоположного; противоречивым он становится только тогда, когда в нем видят нечто, доставляющее удовольствие, или нечто такое, чего надо опасаться. Такое отношение создает стены нечувствительности и губит действие. Если мы предпочитаем оставаться в саду, то появляется сопротивление в отношении деревни, а там, где имеется сопротивление, не может быть никакого действия ни в саду, ни в отношении деревни. Может быть только деятельность, но не действие. Деятельность основана на идее, а действие — нет. Идеи обладают противоположностью, и движение в сфере противоположностей — это просто деятельность, как бы долго она ни длилась и какие бы ни претерпевала изменения. Деятельность никогда не может нести освобождение.
Деятельность имеет прошлое и будущее, а действие не имеет. Оно всегда в настоящем, и, следовательно, непосредственно. Реформа — это деятельность, а не действие, и то, что реформировано, нуждается в дальнейшей реформе. Преобразование не является действием; это деятельность, рожденная из противоречия. Действие совершается в каждый данный момент и, как ни странно, в нем нет внутренней противоречивости; но деятельность, хотя она и может казаться безошибочной, все же полна противоречий. Деятельность, связанная с революцией, изобилует противоречиями и потому никогда не ведет к свободе. Конфликт, выбор никогда не могут быть факторами свободы. Если имеется выбор, то это деятельность, а не действие, так как выбор основан на идее. Ум может получать удовольствие от деятельности, но не может действовать. Действие исходит из совсем другого источника.
Луна взошла над деревней, и через сад протянулись тени.
ИНДИВИДУУМ И ОБЩЕСТВО
Мы шли по улице, переполненной народом. На тротуарах было тесно, а запах отработанного газа от автомобилей и автобусов бил в нос. На витринах были выставлены дорогие и дешевые вещи. Небо было бледно-серебристым, и было приятно войти в парк после шумной улицы. Мы прошли вглубь и сели.
Он говорил, что государство с его милитаризацией и законами поглощает индивидуальность почти везде и что преклонение перед государством в настоящее время становится на место преклонения перед Богом. В большинстве стран государство вмешивается в самые интимные стороны жизни людей; им говорят, что надо читать и о чем думать. Государство занимается слежкой за своими гражданами и хранит недремлющее око над ними, принимая на себя функции церкви. Это — новая религия. Люди привыкли быть рабами церкви, а теперь стали рабами государства. Раньше церковь руководила воспитанием граждан, а теперь этим занимается государство; но ни церкви, ни государству нет дела до освобождения человека.
Каково взаимоотношение индивидуума и общества? Совершенно очевидно, что общество существует для индивидуума, а не наоборот. Общество существует для того, чтобы люди пользовались благами; оно существует для того, чтобы дать свободу индивидууму, дать ему возможность пробудить высочайшую разумность. Эта разумность — не просто культивирование техники или знания; это значит быть в соприкосновении с той творческой реальностью, которая за пределами поверхностного ума. Разумность — не совокупный результат, но свобода от достижения и успеха. Разумность никогда не статична; ее невозможно копировать или стандартизировать, и, следовательно, ей невозможно научиться. Разумность должна быть открыта в свободе.
Коллективная воля и ее проявление, т.е. общество, не представляют этой свободы индивидууму, так как общество, не являясь органическим целым, всегда остается статичным. Общество было создано, собрано воедино для удобства человека, оно не имеет своего собственного, независимо действующего механизма. Люди могут завладеть обществом, управлять им, придавать ему ту или иную форму, тиранить его в зависимости от их психологических установок, но общество — не хозяин над человеком. Общество может оказывать на него влияние, но человек постоянно разрушает это влияние. Существует конфликт между человеком и обществом, так как сам человек находится в конфликте с собой; конфликт внутри человека состоит в борьбе между тем, что статично, и тем, что есть жизнь. Общество — это внешнее выражение человека. Конфликт между ним и обществом — это конфликт внутри него самого. Этот конфликт, внутренний и внешний, всегда будет существовать, пока не пробудится высочайшая разумность.
Мы — общественные существа, как и индивидуумы; мы — граждане, как и люди, изолированные друг от друга в своей печали и удовольствии. Если мы хотим, чтобы был мир, то мы должны понять правильное взаимоотношение между человеком и гражданином. Без сомнения, государство предпочтет, чтобы мы были полностью гражданами; но это лишь глупость правительств. Мы сами склонны превратить человека в гражданина, так как быть гражданином легче, чем быть человеком. Быть хорошим гражданином означает четко действовать по путям, которые указаны обществом. От гражданина требуется эффективная работа и подчинение; благодаря этим качествам он приобретает закалку и становится безжалостным, и вот теперь он готов пожертвовать человеком во имя гражданина. Хороший гражданин не является непременно хорошим человеком; но хороший человек неизбежно будет хорошим гражданином везде, а не только в какой-либо отдельной стране или обществе. Поскольку он прежде всего хороший человек, то действия его не будут носить антиобщественного характера, он не пойдет против другого человека. Он будет жить в согласии со всеми хорошими людьми; он не станет искать авторитета, так как он не нуждается в авторитетах; он будет способен эффективно работать, но не сделается безжалостным. Гражданин пытается жертвовать человеком; но человек, который обрел высочайшую разумность, будет, естественно, остерегаться глупостей гражданина. Поэтому государство будет против хорошего человека, человека разумного; но такой человек свободен от всяких правительств и стран.
Разумный человек создаст хорошее общество, но хороший гражданин бессилен осуществить общество, в котором человек может обладать высочайшей разумностью. Конфликт между гражданином и человеком неизбежен, если преобладающее влияние имеет гражданин. Но любое общество, которое сознательно пренебрегает человеком, обречено. Примирение между гражданином и человеком наступит лишь тогда, когда внутри человека раскроется понимание своего психологического процесса. Государству, обществу сегодняшнего дня нет дела до внутренней жизни человека, оно имеет отношение только к внешнему проявлению человека, к гражданину. Оно может не признавать внутренней жизни человека, но внутренняя сторона жизни человека всегда побеждает внешние проявления, разрушая планы, хитро придуманные для гражданина. Государство жертвует настоящим ради будущего; оно считает наиболее важным будущее, а не настоящее. Но для разумного человека величайшее значение имеет настоящее, теперь, а не завтра. То, что есть , может быть понято лишь тогда, когда исчезнет завтра. Понимание того, что есть , влечет за собой трансформацию непосредственно сейчас. Именно эта трансформация имеет наибольшую важность, а не то, как примирить гражданина с человеком. Когда трансформация осуществится — не будет конфликта между человеком и гражданином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81


А-П

П-Я