– Эстер. С вами все в порядке?
– О да. Со мной все в порядке.
Он не сразу сообразил, что в ее ответе, в этом странном уточнении, есть какой-то подтекст, и только через секунду или две спросил:
– Что случилось?
– Филип убит.
– Филип! Филип Даррант? – не веря своим ушам, переспросил Колгари.
– Да. И Тина тоже – то есть нет, она жива. Но ее увезли в больницу.
– Рассказывайте, – коротко распорядился он. И уже по ходу ее рассказа спрашивал и переспрашивал, пока все наконец не уяснил. Затем сурово приказал:
– Держитесь, Эстер. Я выезжаю. Буду у вас через… – он скосил глаза на часы, – примерно через час. Мне надо сначала повидать старшего инспектора Хьюиша.


– Что вы, собственно, хотите у меня выяснить, доктор Колгари? – спросил старший инспектор, но Колгари не успел ответить, так как на столе у Хьюиша зазвонил телефон, и тот поднял трубку.
– Да? Да, у телефона. Минуту. – Он пододвинул к себе чистый лист и взял ручку, приготовившись записывать. – Так. Давайте. Да. – Он сделал запись. – Где-где? На конце какая буква? А, ну да. Пока еще не очень понятно, я бы сказал. Записал. Это все? Ясно. Спасибо. – Он положил трубку. – Из больницы звонили.
– Тина? – спросил Колгари. Старший инспектор кивнул.
– К ней вернулось на несколько минут сознание.
– Она что-нибудь сказала?
– Даже не знаю, должен ли я вам это сообщать, доктор Колгари.
– Я прошу вас быть со мной откровенным и полагаю, что смогу тут быть вам полезен. Хьюиш помолчал, взвешивая.
– По-моему, вы принимаете все это очень близко к сердцу, доктор Колгари.
– Да, очень близко. Понимаете.., я чувствую себя ответственным за то, что полиция снова вернулась к этому делу. И эти две последние трагедии тоже, получается, на моей совести. Девушка будет жить?
– Врачи считают, что все обойдется, – ответил Хьюиш. – Лезвие не задело сердца, но опасность пока не миновала, – Он покачал головой. – Вот так всегда, – сказал он. – Люди не верят, что убийца опасен. Звучит глупо, но это истинная правда. Знали же, что среди них находится убийца. Нет бы сообщить нам все, что им известно. Единственный способ обезопасить себя – это сразу же выложить полиции все без утайки. А они играли в молчанку. Скрывали от меня то, что знали. Филип Даррант был славный малый и с головой, но относился к сложившейся в доме ситуации как к увлекательной игре. Вынюхивал, расставлял ловушки. И до чего-то докопался – или думал, что докопался. И кто-то еще тоже думал, что Даррант напал на след. А в результате мне звонят и сообщают, что Дарранта убили, вонзили клинок в затылок. Вот к чему приводят такие игры, когда люди не понимают, насколько это опасно…
Хьюиш замолчал и слегка откашлялся.
– А девушка? – не отступался Колгари.
– Девушка что-то знала, – сказал Хьюиш. – Но не хотела об этом рассказывать. У меня сложилось такое впечатление, что она в него влюблена.
– Вы имеете в виду Микки?
Хьюиш кивнул.
– Да и он, полагаю, тоже был к ней по-своему привязан. Но когда человек теряет голову от страха, даже самая горячая симпатия уже не имеет никакого значения. Она, наверное, не понимала, что некий известный ей факт представляет для него смертельную опасность. Потрясенная убийством Дарранта, она бросилась к нему в объятья, и он этим воспользовался – вонзил ей в спину нож.
– Но это всего лишь ваши предположения, не правда ли?
– Не совсем так, доктор Колгари. Нож нашли у него в кармане.
– Тот самый нож?
– Да. Вымазанный кровью. Мы, конечно, проведем экспертизу, но в том, что это будет ее кровь, можете не сомневаться. Ее и Филипа Дарранта.
– Но.., этого не может быть.
– Кто вам сказал, что не может быть?
– Эстер. Я позвонил ей, и она мне рассказала, как все было на самом деле.
– Рассказала, говорите? Как было на самом деле? Но все было очень просто. Мэри Даррант в три часа десять минут спустилась в кухню. В это время муж ее был жив и невредим. Кроме них, в доме находились: Лео Аргайл с Гвендой Воэн – в библиотеке, Эстер Аргайл – в своей комнате на втором этаже, и Кирстен Линдстрем – в кухне. В начале пятого подъехали на автомобиле Микки и Тина. Микки ушел в сад, Тина пошла по лестнице наверх следом за Кирстен, которая несла Филипу кофе с печеньем. Тине встретилась Эстер, они перемолвились несколькими словами, а затем она догнала мисс Линдстрем, уже у самой двери, и они вместе вошли в комнату и увидели, что Филип мертв.
– Но Микки все это время был в саду. Разве это не алиби?
– Есть одна деталь, доктор Колгари, которая вам не известна. У дома Аргайлов под самым окном растет большая магнолия. В детстве дети любили по ней лазить, особенно Микки. Он даже наловчился удирать через окно из дому и возвращаться обратно, когда вздумается. Он и сегодня спокойно мог влезть в дом, проскользнуть в комнату Дарранта, нанести ему удар ножом и выбраться тем же путем обратно. Конечно, тут требовалось все рассчитать – до минуты, но когда поставлена на карту жизнь, человек способен на чудеса. А Микки грозило разоблачение. Ему любой ценой надо было предотвратить встречу Тины с Даррантом. Чтобы обеспечить себе безопасность, он должен был убить обоих.
Колгари задумался.
– Вы сказали, что к Тине вернулось сознание. Она не сообщила определенно, кто нанес ей удар?
– Она говорила не очень связно, – ответил Хьюиш. – Собственно, я не уверен, что она по-настоящему пришла в себя. – Он вздохнул. – Ну да ладно, доктор, повторю вам дословно, что она сказала. Сначала она произнесла имя. Микки.
– Выходит, она обвинила его.
– Похоже на то, – кивнул Хьюиш. – А все остальное, на мой взгляд, лишено смысла. Наверное, она бредила.
– Что она сказала?
Хьюиш заглянул в свои записи.
– Сначала, стало быть, «Микки». Потом пауза. Потом: «Чашка была пустая…» Опять пауза. И последнее: «Голубица высоко на рее». – Он вопросительно посмотрел на Колгари. – Вам это что-нибудь говорит?
– Нет, – покачал головой Колгари. И повторил в полном недоумении:
– Голубица высоко на рее… Надо же придумать такое!
– Никакие реи и никакие голубицы, насколько нам известно, в этом деле не фигурируют.
– Наверно, для нее это что-то означало, какую-то мысль, воспоминание. Но вполне возможно, что к убийству это вообще не имеет отношения. Одному Богу известно, где она сейчас витает.
Колгари снова погрузился в молчание, обдумывая последние события. Потом спросил:
– Вы арестовали Микки?
– Пока просто задержали. Обвинение ему будет предъявлено не позже, чем через двадцать четыре часа. Хьюиш вопросительно взглянул на Колгари.
– А вы, как я понимаю, хотели предложить совсем другое объяснение происшедшего?
– Да, – ответил Колгари. – Другое. Даже сейчас.., я не убежден, что виновен Микки. – Он поднялся. – По-моему, прав все-таки я. Но у меня нет достаточно убедительных доказательств, чтобы переубедить вас. Поеду опять туда. Мне нужно видеть их всех.
– Что ж, – произнес Хьюиш. – Только смотрите поосторожней, доктор Колгари. А все-таки какова суть вашей идеи?
– Не знаю, удовлетворит ли вас такой ответ, но, на мой взгляд, это преступление на почве страсти.
Хьюиш вздернул брови.
– Страстей существует много, доктор Колгари. Ненависть, скупость, алчность, страх – это все страсти.
– Нет, я имел в виду именно то, что обычно под этим понимается.
– Если вы подразумеваете Лео Аргайла и Гвенду Воэн, то мы с самого начала подозревали именно их, – сказал Хьюиш. – Но при теперешней ситуации они вроде бы точно отпадают.
– Да нет, тут сложнее, – покачал головой Артур Колгари.

Глава 24

Уже темнело, когда Артур Колгари снова приехал в «Солнечный мыс», – совсем как в тот вечер, когда он явился сюда первый раз. «Гадючий мыс», – сказал он себе и позвонил.
Последовавшие события тоже были как бы повторением. И снова ему открыла Эстер. И на лице у нее было то же самое выражение вызова и отчаяния. В прихожей за ее спиной, как и тогда, мелькнула настороженная, бдительная тень Кирстен Линдстрем. Воистину история повторялась.
Но в какой-то момент все вдруг переменилось. С лица Эстер ушло выражение безнадежности и страха. Оно осветилось милой, приветливой улыбкой.
– Вы! – коротко воскликнула она. – Слава Богу, что вы здесь!
Он взял ее руки в свои.
– Мне надо видеть вашего отца, Эстер. Он наверху, в библиотеке?
– Да. С Гвендой.
К ним подошла Кирстен Линдстрем.
– Зачем вы опять приехали? – укоризненно произнесла она. – Мало несчастья вы принесли сюда в прошлый раз? Смотрите, что с нами всеми сталось! Вы испортили жизнь Эстер, вы испортили жизнь мистеру Аргайлу. И две смерти. Две! Филип Даррант и крошка Тина. Это ваших рук дело – это все вы!
– Тина жива, – возразил Колгари. – И нечего накликать на нее смерть. А сюда я приехал, потому что у меня есть здесь неотложное дело.
– Какое еще дело? – Кирстен так и не сдвинулась с места, преграждая ему путь на лестницу.
– Я должен довести до конца то, что начал, – ответил Колгари.
Положив ладонь ей на плечо, он легонько отодвинул ее в сторону. И стал подниматься по ступенькам. Эстер пошла следом за ним. Он, оглянувшись, сказал:
– Пойдемте с нами, мисс Линдстрем. Я хочу, чтобы присутствовали все.
Когда они вошли в библиотеку, Лео Аргайл сидел у письменного стола, а Гвенда Воэн, стоя на коленях перед камином, всматривалась в огонь. Оба с удивлением оглянулись на вошедших.
– Простите, что врываюсь к вам, – начал Колгари, – но, как я только что уже сказал мисс Кирстен, я должен доделать то, что начал. – Он огляделся. – А миссис Даррант? Она еще не уехала? Я хотел бы, чтобы она тоже была здесь.
– Я думаю, она прилегла отдохнуть, – ответил Лео. – Она в ужасном состоянии.
– И все же пусть она придет. – Колгари посмотрел на Кирстен. – Если вам не трудно, пожалуйста, приведите ее.
– Не знаю, согласится ли она, – хмуро заметила Кирстен.
– Скажите, что ей будет интересно узнать кое-что о смерти ее мужа.
– Ну что ты, Кирсти, – обратилась к ней Эстер. – Перестань нас оберегать. Я не знаю, что хочет нам рассказать доктор Колгари, но мы все должны это услышать.
– Дело ваше, – проворчала Кирстен и вышла.
– Садитесь, – пригласил гостя Лео, указывая на кресло у камина.
Колгари сел.
– Вы простите меня, доктор Колгари, если я скажу, что очень сожалею о том, что вы появились тогда в этом доме, – произнес Лео Аргайл.
– Это нечестно! – горячо возразила Эстер. – Папа, ты говоришь ужасно несправедливые вещи!
– Я понимаю ваши чувства, – сказал Колгари, – Наверно, на вашем месте я испытывал бы то же самое. Какое-то время я и сам жалел, что явился к вам. Но при серьезном размышлении понял, что все-таки не мог бы поступить иначе.
Возвратилась Кирстен.
– Мэри идет, – сообщила она.
В ожидании все сидели молча. Вошла Мэри Даррант. Колгари взглянул на нее с интересом: он видел ее впервые. Мэри выглядела очень спокойной, собранной, она была тщательно одета и причесана – волосок к волоску. Но лицо ее напоминало маску, точнее лицо лунатика, который бродит во сне.
Лео представил их друг другу. Она наклонила голову.
– Благодарю за то, что пришли, миссис Даррант, – проговорил Колгари. – Я думаю, вам следует выслушать то, что я собираюсь сообщить.
– Как вам будет угодно, – ответила Мэри. – Но что бы вы ни сказали, Филипа это не вернет.
Она отошла в сторону и села на стул у окна. Колгари обвел глазами всех присутствующих.
– Сначала разрешите мне сказать следующее. Когда я явился к вам в первый раз, чтобы сообщить, что Жако невиновен, я был изумлен тем, как вы восприняли это известие. Теперь-то я понимаю почему. А тогда меня особенно поразили слова, сказанные этой девушкой, – он указал глазами на Эстер, – когда я уходил. Она сказала, что самое важное не справедливость, а то, на что обрекаются теперь невиновные. В Книге Иова есть выражение: «пытка невинных». Известие, принесенное мною, обрекло вас всех на муку. Но невиновные не должны страдать, этого допустить нельзя. И сегодня я явился к вам, чтобы положить конец страданию невиновных.
Он помолчал несколько мгновений. Никто не произнес ни слова. Тихим ровным голосом Колгари продолжал:
– Весть, которую я вам принес тогда, не была для вас, вопреки моим ожиданиям, радостной. Для вас обвинение, предъявленное Жако, было вполне естественным. Вас всех это, если можно так выразиться, вполне устроило. Этот вердикт был самым подходящим для всей семьи.
– Вам не кажется, что вы чересчур категоричны? – спросил Лео.
– Нет, – ответил Колгари. – То, что я сказал, – правда. Жако, на ваш взгляд, вполне годился в убийцы, поскольку о том, что в дом мог проникнуть кто-то посторонний, всерьез говорить не приходилось, а для Жако можно было выдвинуть набор оправданий. Он-де несчастный, психически не совсем здоровый, он не в состоянии отвечать за свои поступки. У него сложный характер и врожденные дурные наклонности. Такого рода доводы с успехом используются в наши дни для оправдания преступников. Вы сами, мистер Аргайл, говорили, что не вините его. И что даже его мать, которую он лишил жизни, тоже не винила бы его. Его обвинял только один человек. – Колгари посмотрел на Кирстен Линдстрем. – Вы. Вы сказали просто и ясно, что Жако был негодяй, без всяких оговорок. «Жако был негодяй» – вот ваши слова.
– Может быть. – Кирстен пожала плечами. – Да, может быть, я так и сказала. Потому что это правда.
– Да, это правда. Он и в самом деле был негодяй. Не будь он негодяем, ничего бы этого не произошло. И однако, вы прекрасно знаете, – продолжал Колгари, – что мое свидетельство оправдывает его.
– Свидетельствам не всегда можно верить, – возразила Кирстен. – Вы перенесли сотрясение мозга. Мне хорошо известно, как может повлиять на человека сотрясение. Он все вроде бы помнит, но смутно, как бы в тумане.
– Значит, вы по-прежнему думаете, что Жако убийца? – уточнил Колгари. – Что все-таки Жако совершил преступление, а потом каким-то образом обеспечил себе алиби? Так?
– Я, конечно, не знаю подробностей. Но да, примерно так. Я и сейчас считаю, что это сделал он. Все горе, которое обрушилось на этот дом, и эти смерти – да, эти ужасные смерти – все это его рук дело. Жако.
Эстер удивленно воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27