Мне они тоже ничего не сказали, только извинились за беспокойство.
Стражник. Извините за вторжение, сэр. Спокойной ночи, приятных вам снов, сэр.
Музыка: звучит печальная вариация темы любви.
Пилот. Я боялся, что моя еда будет отравлена, и почти ничего не ел. Я боялся быть убитым во сне и совсем не спал…
Стражник. Прикажете приготовить постель?
Пилот. Нет, я не устал.
Стражник. Но вы не спите уже третью ночь.
Пилот. Повторяю, я не устал. Когда надо будет, я скажу.
Стражник. Ждем вашего соизволения, сэр…
Пилот. Я ходил по комнате и ждал, что вот-вот они набросятся на меня. Но никого не было даже поблизости. Наконец, не в силах больше бороться с усталостью, я уснул, сидя на стуле. Проснулся я много часов спустя на кровати, куда меня, видимо, перенесли, как ребенка. Затем, страшно голодный, я съел еду, стоявшую на столе. Она не была отравлена. Но Ара, бедная, рисковала своей жизнью, чтобы предупредить меня. И я знал, что в любой момент дня или ночи мой смертный приговор может быть приведен в исполнение. В конце концов это стало невыносимым… (Громко.) Часовой! Стражник. К вашим услугам, сэр! Пилот. Послушайте, мне все это надоело. Я требую свидания с Тарамом. Немедленно, понимаете? Стражник. Будет доложено, сэр…
Пилот. Я был уверен, что это ни к чему не приведет, но, к моему великому удивлению, Тарам явился ко мне в тот же день. Он был подавлен и, казалось, намного постарел со дня нашей последней встречи, словно прошел через какое-то тяжкое испытание. Новости он принес плохие. Ара находилась под стражей за измену, а меня совет приговорил к смерти. Я спросил, что они сделают с Арой… Тарам. Она тоже осуждена.
Пилот (после паузы, обдумывая каждое слово). Ваше решение принято окончательно? Тарам. Осталось только заслушать вас. Пилот. Заслушать меня?
Тарам. Таков наш закон. Мы предъявляем обвинение, а потом слушаем самого обвиняемого. Пилот. Может ли это что-нибудь изменить?
Тарам. Почти ничего. Даже совсем ничего, если вам не удастся опровергнуть изобличения, которые мы слышали из ваших собственных уст. Судейский совет будет слушать вас и после этого вынесет свое окончательное решение. Пилот. То есть вы будете судить меня? Тарам. Да. Мы будем вас судить.
Музыка. Мелодия затихает после первых фраз обвинителя.
Обвинитель…И как это ни тяжело при наших давних традициях гостеприимства, сделать это, любезные судьи, мы должны, ибо только так сможем защитить себя от невообразимых несчастий. Война, по его же словам, охватила весь мир, и только наш остров каким-то чудом еще уцелел. Но если он вернется к своим собратьям-варварам, долго ли будем мы пребывать как маловажный объект в их стратегических планах?
Пилот. Но я же даю вам мое слово, что я никому ничего не скажу о вас.
Обвинитель. Его слово. Уважаемые судьи, не сам ли он рассказал нам о судьбе различных договоров в их обреченном обществе?
Пилот. Вы умышленно даете неверное истолкование моему рассказу.
Обвинитель. Этот суд никому из нас не доставляет удовольствия!.. Взгляните на него, добрые судьи! Лицом похож на Томаса. Речь грубоватая, но доступная для понимания. Сильный, смелый мужчина. И по виду – достойный, благородный человек. Но в душе его сидит порок, который лишь ждет своего часа. Их отцы бесконечно воевали. И они, дети отцов своих, усердствуют в зачинании новых войн, теперь уже их собственных. Судя по всему, чувство любви неведомо этим людям.
Чем рискуем мы, любезные судьи, если оправдаем его? Во-первых, тем, что он убежит. Во-вторых, если он и останется жить среди нас, это тоже кончится плохо. Наша доверчивость обернется против нас самих. Сверхъестественными аппаратами, подобными тому, который он называет радио, самой извращенностью своего ума и навыков, заставивших даже птиц подчиниться этой породе дикарей, он исподволь, но безнадежно развратит наш народ. Его пагубное влияние уже коснулось одной нашей девушки, благородной дочери благороднейшего из наших вождей. И столь глубоко это влияние, что она спешит к нему сквозь ночь и говорит ему об опасности, тем самым предавая свой собственный народ. Мы все понимаем и все опечалены тем, что этот очень располагающий к себе и в какой-то степени безвинный молодой человек, во имя спокойствия на этом острове и мирной жизни грядущих поколений, должен быть лишен жизни и умереть по приговору нашего суда. Это будет справедливая смерть. Самая справедливая из всех. Высокие цели, которыми она диктуется, увы, перевешивают чашу весов его жизни… Мы не можем рисковать судьбой нашего народа. Именем людей, которые избрали этот суд, я требую вынесения смертного приговора!..
Судья. Таковы доводы против вас. Если желаете говорить, мы слушаем вас.
Пилот. Да, конечно, я хочу говорить. Прежде всего откажитесь от всякой мысли о том, что я охотно останусь здесь, если вы отложите исполнение смертного приговора. Даже если единственным условием будет не делать попыток к бегству, я все равно постараюсь убежать.
Реакция в зале суда.
Обвинитель. Он доказывает свою вину лучше нас.
Пилот. Да, я постараюсь убежать на ту самую войну, которую вы заклеймили здесь, войну, из-за которой вы считаете меня дикарем. Обвинитель. Но почему?
Пилот. Потому что она не закончилась, потому что сам я еще не выполнил своего долга в этой войне. И пока другие люди умирают за дело, которое я считаю таким же священным, как вы – свое собственное, я бы не смог оставаться даже здесь, на этом чудесном острове, жизнь которого исполнена достоинства и спокойствия. Послушайте, всякий дурак поймет ваше стремление обезопасить свою жизнь. Но позвольте и мне спросить вас кое о чем. Была ли ваша жизнь всегда такой, как сейчас? Разве законы ваши и культура существовали извечно? И разве были обработаны ваши поля, когда предки ваши отвоевывали эти земли у диких зверей? Ведь им тоже пришлось бороться – нужно было победить зверей либо оставаться побежденными. Так вот, именно это происходит сейчас и у нас. Идет бой с животными. И звери эти гораздо опаснее и страшнее, чем все те, которых вам приходилось встречать. Мы боремся с теми, кто зачинает войны, а это нелегко для людей, которые, подобно вам, предпочитают жить в мире. Если вы убьете меня, то, значит, одним бойцом против зверей будет меньше. А если победят они, то не думайте, что со временем они не доберутся и до вас. Ведь я же все-таки попал к вам!.. Вы делаете ошибку, считая равно дикарями и тех, кто развязывает войны, и тех, кто с ними борется. Между ними большая разница, и люди готовы умереть во имя этого различия. Это люди доброй воли, их миллионы, и они сражаются сейчас в местах в такой же степени ужасных, в какой прекрасен ваш остров. Сражаются за то, чтобы их жизнь стала в какой-то мере подобна вашей. Или вы отрицаете право других на такую же благословенную жизнь? И неужели вы хотите только брать, ничего никому не отдавая? Вы взяли то, что предложил вам Томас. И это настолько пришлось вам по душе, что вы сделали из него святого. Что ж, могу вам сказать, что таких людей, как Томас, много – и в настоящем и в будущем. И они могут принести вам бессчетные блага и чудеснейшие вещи, и, я думаю, принесут после того, как мы покончим с фашистами. До этой войны все наши страны были островами, подобно вашему. Каждая духовно обособлялась от остального мира, как вы обособлены на деле. Но сейчас мы вместе, наши руководители встречаются, одна страна помогает другой, как у вас один человек помогает другому. Вот за что боремся м ы. Ну а вы – вы можете сидеть в одиночестве, коли вам так нравится, и хранить свои богатства, как скупец – золото. Но есть и другой путь. Вы можете помочь н а м в нашей борьбе. Вы можете немного помочь уже тем, что позволите мне вернуться в ряды бойцов. Но что бы вы ни решили в отношении меня, как вы поступите с Арой? Ее обвиняют в измене. За что? Она примчалась, чтобы предупредить человека, которого любит. Но это же не измена! Измена творится преднамеренно и со злым умыслом. А это был девичий страх за безопасность своего любимого. Или вам самим неведомо, что такое любовь? Прошу вас, отпустите нас. И меня и ее. Клянусь, я никому не скажу, где искать ваш остров. По крайней мере не раньше того времени, когда наша цивилизация станет достойной того, чтобы вы с ней познакомились. Это все, что я хотел вам сказать.
Музыка. Поскольку решение суда очевидно, эта сцена опускается. Мелодия передает лишь страстность речи пилота и его любовь к Аре. Постепенно стихает с началом разговора.
Ара. Прощай, мой любимый. Береги себя. А моя любовь будет всегда с тобой.
Пилот. Прощай, любимая, любимая Ара.
Ара. Пусть найдется дорога к твоим людям, и пусть твои люди найдут дорогу к миру.
Пилот. Я вернусь к тебе, Ара. И если сам уже не смогу этого сделать, мой мир придет к тебе, и он будет частью меня, как я – часть его.
Ара. Я все время буду думать о всех вас.
Пилот. Последний раз наполню взор тобою, затем уйду… (Долгая пауза.) Давай, приятель, завязывай глаза.
Туземец. Готово. Не слишком ли туго?
Пилот. Нет, в самый раз.
Туземец. Теперь держись за мою руку…
Пилот (тише). Вот так, с завязанными глазами и провели меня через горный проход. Это была последняя предосторожность со стороны моих хозяев, хотя и совсем ненужная.
Пауза, долгий вздох.
(Тихо, задумчиво.) Придет день, когда жестокость и бесчеловечность в обращении с человеком будут вырваны с корнем, когда все несправедливости, порожденные неравенством, будут уничтожены на всей нашей земле и мы одержим окончательную победу, – вот тогда я снова сяду в самолет. Я полечу в известный только мне квадрат земного шара. И там я буду искать бурю, которая подхватит и понесет меня…
Заключительные аккорды.

1 2