Клементина пристально следила за его восхождением, и когда он принял участие в пробе на роль, использовала все свое влияние на режиссеров, чтобы помочь ему получить контракт.Первый день на съемочной площадке оказался самым трудным. Испытывая неловкость, они стояли друг перед другом. Первой заговорила Клементина.– Коннор, – сказала она.Он улыбнулся и обнял ее. В ней ожили воспоминания о тех первых насыщенных ночах, любви. Помимо Джексона, Коннор был единственным мужчиной, которому она отдалась полностью, и он всегда будет занимать особое место в ее жизни.– Я же говорила, что ты добьешься своего, – сказала Клементина.Коннор рассмеялся и подозвал свою, на последнем месяце беременности, жену Анжелу. Он обнял ее за талию, к Клементина поняла, что Коннор нашел женщину, давшую ему все, что он желал, и чего она никогда не смогла бы ему дать. Она порадовалась за Коннора.Клементина работала с рассвета до поздней ночи, потом: приползала домой, и обессиленная проваливалась в лишенный всяких сновидений сон. Каждый день гримеры превращали ее в кого-то другого, кому не надо было волноваться, что делает любимый мужчина за сотню миль от нее или беспокоиться о лучших подругах, которые не звонили и обращались с ней, как со знакомой, утратившей свою полезность, от которой нечего было больше ждать. Такие мысли приходили только по выходным, когда Клементина оставалась одна в своем большом одиноком доме на берегу.Спустя восемнадцать месяцев работа над фильмом закончилась, улеглась суматоха, и у Клементины образовалось «окно» в три месяца, пока не начнется новое осуществление замыслов. И тогда одиночество и сомнения вернулись со страшной силой. Каждый день ее осаждали мысли о Джексоне. Она старалась контролировать свои чувства, умерять их благоразумием и реальным подходом к жизни, но сердце не слушало никаких доводов. Любовь к Джексону разгоралась и становилась сильнее с каждым днем. Если бы он сделал, хоть один неверный шаг, разозлил бы ее чем-нибудь, было бы легче. Вместо этого, каждый раз, когда она чувствовала себя особенно подавленной и одинокой, он несколько часов тратил на дорогу и приезжал просто, чтобы посидеть рядом с ней и подержать ее за руку. Джексон заставлял Клементину смеяться, рассказывая о колоритных артистических личностях, с которыми он встречался. Он рисовал пейзажи, при виде которых у нее захватывало дух.Впервые в жизни Клементина поняла, для чего люди женятся. Они хотят быть вместе не только во время грандиозных событий вроде премьеры фильма или открытия выставки, но и просто в мелочах повседневной жизни. Пить вместе кофе по утрам, читать воскресные газеты. Она хотела закрыть ночью глаза с уверенностью, что он лежит рядом с ней и будет возле и утром. Она хотела постоянства. Она хотела называть его «мой муж, Джексон». Она хотела носить его имя, сидеть рядом с ним, слушать его откровения каждый день и каждую ночь.Но Джексон достаточно ясно дал понять, что думает по поводу женитьбы. Или, по крайней мере, женитьбы на ней. Однажды ночью, лежа в постели, Клементина собрала всю отвагу и заговорила на эту тему.– Я испытываю страшную неловкость, представляя тебя как своего друга, – сказала она. – Это звучит так по-детски.Он рассмеялся:– И правда, нет подходящего слова для наших отношений. «Любовники» звучит слишком незаконно. «Товарищи» или «приятели» не отражает сути. Полагаю, нам придется придерживаться слов «друг» и «подруга».– Но явно не «муж» и «жена», – заметила она. Джексон отодвинулся, чтобы лучше видеть ее: – Ты хочешь именно этого?Клементина перевела дух и заставила себя улыбнуться:– Я не спешу.Она произнесла эти слова, даже не моргнув. Алекс могла бы гордиться ею. Клементина напустила на себя беззаботный вид.– Я рад, – сказал Джексон, снова придвигаясь к ней. – Знаешь, я хочу жениться на тебе, когда-нибудь позже. Но сейчас я должен полностью посвятить себя живописи. С Меган я не мог этого сделать. Мне нужно наверстать так много упущенного.Клементина не доверяла своему голосу, поэтому просто кивнула. Она знала, что не следует огорчаться. Джексон любит ее. Если она будет терпеливой, он, в конце концов, придет к ней. Но любовь, которую Клементина испытывала к Джексону, отказывалась быть терпеливой. У нее были свои собственные правила и законы.– Если мы поженимся сейчас, – продолжал Джексон, – я буду всего лишь мужем Клементины Монтгомери. Сначала я должен добиться своего собственного успеха. Мне нужно быть равноправным партнером. Ты понимаешь, правда?Клементина поцеловала его в щеку.– Конечно, – ответила она.Лежа в его объятиях, она притворялась перед ним и перед самой собой, что все это не важно, что брак ничто иное, как кусочек бумажки, так что зачем устраивать шум по такому ничтожному поводу?Как-то апрельским днем Клементина поднималась по ступенькам из внутреннего дворика в дом, после ежедневной пробежки по берегу. Она только-только сняла обувь, как раздался звонок в дверь. Клементина поспешила открыть дверь.На крыльце стояла Алекс, в строгом костюме, с тщательно зачесанными, словно приклеенными волосами. Клементина рассмеялась.– В Малибу, знаешь ли, запрещается носить костюмы.– О, замолчи, – ответила Алекс.Она прошла мимо Клементины и с удовольствием вдохнула прохладный, увлажненный кондиционером воздух. Расстегивая верхнюю пуговицу блузки, опустилась на диван. – Я прилетела утром, у меня был деловой завтрак, потом отправилась с Меган на ланч, и, вот теперь я здесь, чтобы отдохнуть и пообедать с тобой. У меня не было возможности переодеться в бикини.Клементина села рядом:– Ты видела Меган?Алекс кивнула и скинула туфли:– Конечно.– Как она?Алекс пожала плечами:– Вообще-то ее немного подташнивает. Она очень мало ела. Если бы я знала, что она чувствует так плохо, не повела бы ее в «Спаго». За двадцать пять долларов она съела три листочка салата и укусила кусочек телятины. Ты не поверишь, что за цены они установили сейчас, когда местечко стало «сверхмодным». Возмутительно.– Она спрашивала что-нибудь обо мне?Алекс выпрямилась, чтобы стянуть с себя пиджак, потом вытянула шпильки из пучка и распустила по плечам волосы.– Вы что, все еще не разговариваете?– Мы разговариваем, я звоню ей дважды в неделю, и когда она берет трубку, она говорит со мной. Вернее, односложно отвечает на мои вопросы. Но сама не звонит никогда. И никогда не отвечает на записки, которые я передаю с Джо. Бедный Джо. Он постоянно извиняется передо мной, говорит, что нужно дать время и все такое прочее.Алекс пошла на кухню и налила стакан воды из-под крана. Она пила, думая о том, какими редкими стали ее визиты в Л. А. сейчас, когда она столько времени проводит в Лондоне. Ее жизнь начинала приходить в порядок. Наконец-то пришел тот день, когда, увидев Брента, ее сердце не перевернулось в груди. Она обосновалась в Лондоне, Кейт и другие друзья составляли ей компанию. И даже несмотря на то что ей не досталось вице-президентства, работа была увлекательной. Были также и другие мужчины, до сих пор ничего особенного, но, в общем, все шло нормально. С Алекс, всегда все в порядке.Но ей по-прежнему недоставало близости с Клементиной и Меган, интересно, чувствовала ли Клементина потерю так же глубоко, как она..– Меган все еще обижена, – сказала Алекс.– Алекс, Джексон и я встречаемся чуть больше года, Она – счастливая замужняя женщин. Почему же я не могу быть счастлива?Алекс стояла возле кухонной стойки, потягивая воду.– Ты говорила с ней по-настоящему?– Я же говорила. Я звоню ей дважды.– Нет, пыталась ли ты поговорить с ней начистоту о своих чувствах? Никто из нас не желает больше разговаривать друг с другом. Ты спрашиваешь меня о моей работе, и я говорю «все прекрасно», даже если в этот самый момент я, возможно, разочарована до смерти. Я спрашиваю тебя о фильмах, и ты отвечаешь, что они великолепны, хотя я знаю, что они не удовлетворяют тебя полностью. Когда мы прекратили разговаривать по-людски? Когда мы перестали быть искренними, говорить правду?Клементина пристально смотрела на нее, и Алекс с треском опустила стакан опять на стойку. С одной стороны она испытывала смущение от своего взрыва, но с другой была рада, что высказала все, что лежало у нее на душе. Многие годы они трое похожи на состоятельных дам в загородном клубе, улыбающихся и сияющих, скрывающих неудачные браки и хулиганистых детей, боясь разрушить иллюзию совершенства. Алекс всегда считала, что их дружба гораздо выше этого.Клементина встала и подошла к ней. Алекс приготовилась к самому худшему, к словам, что она больше не нужна Клементине, что дружба, которая значит так много для нее, прожитый этап для Клементины. Но Клементина обняла ее, прижимая изо всех сил. Алекс задержала дыхание, не скрывая больше слез. Они обнимали друг друга, вдыхая аромат, который помнили с детства. Алекс удивилась, что Клементина сейчас та же самая, что и во времена, когда они были подростками. Возраст не меняет привычки так сильно, как она когда-то думала.– Расскажи мне все, – сказала Клементина, когда они отстранились друг от друга.Алекс пожала плечами:– Сейчас я люблю Лондон, но это не значит, что не бывает дней, которые чуть ли не убивают меня. Я работаю с 7 утра до 10 вечера. Мужчины, что приходят и уходят, не имеют большого значения, и сомнительно, чтобы когда-нибудь это изменилось. Несси, сборщик, что работает со мной, лучшая компания, чем любой из них. И я даже не могу выразить, как мне не хватает тебя и Меган.Клементина покачала головой:– Меган ненавидит меня, хотя это все равно, что ненавидеть саму себя. Я продолжаю сниматься в этих чертовых фильмах, сама не знаю почему. Они больше не приносят мне счастья, Джексон вбил себе в голову безумную идею, что должен зарабатывать столько же, сколько и я. Поэтому мы пока что не можем пожениться. И потихоньку я начинаю злиться, сходить с ума. Я чертовски разочарована. Я так долго жила без любви, а теперь, когда я хочу любить, Джексон большую часть времени проводит в Сан-Франциско, рисуя до изнеможения. Я начинаю чувствовать себя как восемнадцатилетний парень с набухшим членом, которому негде уединиться.Они внимательно посмотрели друг на друга и рассмеялись.– Вот это уже лучше, – сказала Алекс. – Сейчас я знаю, что обе мы – жалкие пародии на женщин.Они вернулись в гостиную и сели на диван. Алекс по-прежнему держала Клементину за руку.– Тебе надо поговорить и с Меган, – попросила она.– Да, я знаю.– Тебе надо прекратить ходить вокруг да около. Скажи ей, что ты любишь ее, что жалеешь, что причинила ей боль, и что ты любишь Джексона. Вот и все. Она должна понять тебя.Клементина какое-то время молчала, потом встала и взяла со стола сумочку.– Ты права. Пошли.– Сейчас?– Да, сейчас.– Я только пришла. И мне надо переодеться. И если сейчас я проедусь по еще одной автостраде Л. А., я сойду с ума.– Иди, переодевайся, машину поведу я. Но мы обязательно поедем. Все тянется слишком долго. * * * Меган удивленно отступила назад, когда Алекс во второй раз за день возникла на ее пороге. Удивление перешло в настороженность, когда она заметила за спиной Алекс Клементину.Меган чуть отступила в сторону, давая им пройти:– Я не ожидала вас двоих.– Ты ведь нас знаешь, – произнесла Алекс, проходя через выложенный керамикой вход в гостиную. Черный рояль величественно возвышался рядом с застекленной дверью.– Мы ведь любим делать сюрпризы.Меган предложила им сесть на диван, а сама опустилась в кресло-качалку.– Как ты себя чувствуешь? – спросила Алекс.– За последний час меня два раза вырвало, – ответила Меган, перестав качаться, так как ее снова начало мутить.– Ты не думаешь, что ты беременна? – спросила Клементина.Меган испытывала непонятный страх при взгляде на них двоих, сидящих на диване, как всегда царственных и хладнокровных. Ее лучшие подруги. Биржевой маклер и кинозвезда. Обе прекрасно и умело накрашены, надушены дорогими духами, одеты именно в те одежды и именно с теми дополнениями и принадлежностями, которые советуют носить изысканные журналы мод.– Я не знаю, – тихо ответила она, не встречаясь взглядом с Клементиной. – У меня никогда не было регулярных месячных, а тошнит еще только пару дней, я записалась на прием к врачу в среду, но я даже боюсь надеяться.– Для тебя это было бы чудесно, – сказала Клементина.Меган взглянула на нее, гадая, понимает ли Клементина, как глубоко ранит ее визит. Это дом Меган. Она выбрала его, решила, где что разместить, поставить. Она занялась своей работой с радостью. Приобрела картины, чтобы украсить стены и указала Джо, где их развесить. Это был ее диван, ее кресло-качалка. Своим присутствием Клементина ухитрилась нарушить покой и очарование единственного места, которое Меган могла полностью назвать своим собственным. Каждое пятнышко на ковре и крошка на столе выдавались как неоновые на фоне совершенства Клементины.– Да, – прошептала Меган.Наступило неловкое молчание, Клементина пробегала пальцами по ручке дивана, Алекс переводила взгляд с одной на другую, ожидая, чтобы кто-нибудь из них заговорил. Меган молча покачивалась в своем необычном кресле.– Более нелепой сцены я никогда не видела, – наконец произнесла Алекс. – Только взгляните на этих двоих. Дружили больше двадцати лет, а теперь не желают смотреть друга на друга. И из-за чего? Из-за мужчины, вот из-за чего. Послушайте, я так люблю Джексона. Черт, мы все любим Джексона, но сначала были мы трое, были задолго до него. Мы существовали друг для друга. Она посмотрела на Клементину, которая по-прежнему не предпринимала никаких шагов, а потом на Меган, прекратившую качаться.– Дело не в Джексоне, – сказала Меган.– Ну, тогда в чем, черт побери? – спросила Алекс.Меган показалось, что внутри у нее появился пузырь, который вдруг начал разрастаться, сжимая все другие органы, беспощадно высасывая воздух. Она вскочила и подошла к роялю, повернувшись спиной к Алекс и Клементине.– Дело, во всей моей жизни, – произнесла Меган, жадно глотая воздух, чтобы хватило дыхания на слова. – Дело в том, что я была лучшей подругой Алекс, умницы, «головы», и Клементины – фотомодели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62