Пришлось подчиниться. Сверху ярко светил фонарь. Распорядитель крутился поблизости, сердито бурча. Худ нагнулся, давая понять, что ищет что-то в салоне. Распорядитель убрался.
С правой стороны между его машиной и соседним автомобилем была удобная щель. Огромный красный бакен, опутанный большим клубком цепей, стоял на свободном месте, не давая возможности въехать ещё одной машине. Но предательский свет фонаря не позволял расслабиться.
На стоянку одна за другой въезжали машины, и распорядители бегали по всей площадке. Со стороны лодок доносилось громкое пение. На всякий случай Худ обыскал карманы Тейта, но они были пусты.
- Здесь мне придется расстаться с тобой, Туки, - пробормотал вслух Худ и потянул ручку дверцы. В этот момент медленно проезжавший мотоциклист увидел свободное пространство перед бакеном с цепями, повернул руль и заглушил двигатель.
Худ наблюдал за ним. Это был молодой, проворный парень в шлеме и куртке на молнии. Он вкатил мотоцикл на пустующий уголок, осмотрелся и бросил взгляд на "фиат". Худ вышел из машины, хлопнул дверью и пошел к выходу. Он спешил выбраться, огибая ряды машин и стараясь держаться в тени.
- Мсье! Мсье! - распорядитель подступил к Худу и коснулся его руки. Худ напрягся.
- В чем дело?
- Вы оставили включенными фары.
Только этого не доставало. Фары привлекали бы к машине назойливое внимание.
- Спасибо, - он вернулся к машине. Мотоциклист ошарашено разглядывал тело Тейта. Худ попытался выглядеть непринужденно.
- С вашим пассажиром что-то случилось? - спросил парень.
- Беспробудно пьян. - Худ глянул через стекло. Один глаз Тейта открылся и отвратительно таращился. К счастью, нижнюю пасть его лица окутывала тень. Мотоциклист молчал, но, похоже, ничуть не поверил в такое объяснение. Худ шагнул вперед, перекрыв ему возможность видеть лицо в машине.
В моменты, подобные этому, глаза Худа скрывал ледяной холод. От них веяло скрытой угрозой. Ни одна черточка не двигалась на его лице. Он застывал, леденя взглядом собеседника, и тому, кто был способен постичь значение этого взгляда, вдруг открывалась морозящая душу бездна превосходства его разума и чувств. Воля Худа подавляла. Он, как никто другой, представлял из себя тот самый образ человека, игра с которым означала игру с огнем и вечностью.
Мотоциклист отвернулся и завозился с мотоциклом.
- Хорошая ночь, - заметил Худ.
- Да уж. А вы здешний?
- Да. А вы?
Парень не ответил. Худ закурил. Он видел, что парень заметил его одежду и внешность. Немного спустя, смерив в последний раз Худа внимательным взглядом с ног до головы, он развернулся и ушел.
Теперь Худ начал действовать быстро, хотя внешне оставался совершенно спокойным. Он обогнул машину, выключил фары, вернулся назад и открыл дверцу. Тейт стал медленно сползать вбок. Худ подхватил его и, легко взяв на руки, захлопнул машину. Свет фонаря ярко освещал обезображенное лицо. На противоположной стороне стоянки Худ увидел неосвещенную зону и направился к ней.
Там, куда куда не доходил свет фонарей, он обнаружил перевернутые лодки и сложенные грудой снасти. Осторожно пройдя среди сложенных куч, Худ оставил тело Тейта под одной из лодок.
"- Да, Туки, - думал он, - у тебя выдалась длинная дорога. Надеюсь, похоронят тебя по-христиански."
Возвращаясь назад среди моря машин, он стащил с головы шоферскую фуражку и сунул её в карман. Худ старался держаться подальше оттого места, где стоял "Фиат", и, сделав большой крюк, направился к выходу. Неожиданно он увидел мотоциклиста, оживленно беседующего с одним из распорядителей и полицейским. Они стояли под фонарным столбом, и Худ отчетливо видел, как парень выставил вперед руку с растопыренными пальцами, на которую внимательно смотрели его собеседники.
- Если это не кровь... - донеслась до Худа его фраза.
Худ посмотрел назад. За его спиной маневрировала машина, давая задний ход. Он легко мог спрятаться за ней, но если поднимут тревогу и оцепят стоянку, он окажется в западне, тогда как выход совсем рядом и можно попытаться проскочить. Лучше всего спокойно пройти мимо. Он приближался к этой троице. Подойдя совсем близко, поднял одну руку и начал почесывать голову, прикрывая лицо.
- Он мертв, говорю я вам.
- Ты видел, как он выходил, Джордж? - спросил полицейский.
- Я нет, - ответил распорядитель, - я был на том конце.
- Он очень высокий и здоровый мужик, - продолжал жестикулировать мотоциклист.
Худ почти поравнялся с ними. И тут почувствовал на себе взгляд мотоциклиста.
- О, погодите, так ведь... Господи, я могу поклясться, что это он. Вот он!
Худ прибавил шагу и услышал, как пошли за ним. Он выругался и побежал. Поднялся крик. Полицейский в любую секунду мог выхватить пистолет.
Худ едва ли имел преимущество. Мотоциклист был поджарый и здорово бегал. Худ уже выскакивал за ворота стоянки, когда услышал, как полицейский что-то крикнул и они все приостановились. Вот оно, подумал Худ и отпрыгнул в сторону. Укрыться было негде.
Прогремел выстрел и пуля, отлетев от каменной стены, за которой находилась набережная, рикошетом разбила фонарь. Худ мчался вперед. Целая флотилия освещенных лодок, покачиваясь на волнах, тянулась вдоль набережной в сторону порта. У кромки воды перед толпой людей стоял священник с распятием в руке и возвышалась статуя девы Марии. Люди из задней части толпы пробирались вперед, подходили новые зеваки и толпа не стояла на месте, все время двигаясь и бурля.
Худ мчался во всю прыть. Прогремел ещё один выстрел и слева послышался лязг металла. Но сейчас Худ уже почти поравнялся с толпой. Полицейский не мог больше стрелять и начал яростно свистеть. Худ обернулся. Мотоциклист вместе с каким-то мужчиной атлетического сложения быстро мчались вдогонку, но были ещё на приличном расстоянии.
Он влетел в толпу, остановился и дал себе пару секунд отдыха, пытаясь привести дыхание в порядок. Затем выхватил фуражку, и, наскребя в карманах всю мелочь, какая у него была, перевернул фуражку и бросил в неё все деньги. Вытянув её перед собой, Худ начал пробираться сквозь толпу.
- Не забывайте о вдовах и сиротах... Милостивые господа... мсье и мадам..., - заговорил он по-французски, - будьте так добры... для вдов и сирот. Спасибо, господа... Вдовам и сиротам... Благодарю...
Худ звенел мелочью в фуражке, все время низко наклоняя голову. Руки лезли в карманы и в фуражку сыпался денежный дождик. Мимо промчались мотоциклист с атлетом, потом двое полицейских. Он углублялся в толпу.
- Умоляю, вдовам и сиротам... Могу ли надеяться на вашу милость...
Постепенно он дошел до противоположного конца толпы и вновь вернулся назад. Преследователи умчались вдоль набережной. Прямо перед собой он увидел ступеньки на верхнюю дорогу. Он медленно к ним приблизился. Когда он занес ногу на первую ступеньку, мимо торопливо проскочил сбегавший сверху толстый полисмен. Худ спокойно поднялся по ступенькам.
Наверху он перешел дорогу и боковыми улочками вышел к центру. На скамейке у конечной остановки автобуса ссутулилась сухонькая сморщенная старушка - Худ приблизился к ней и поклонился.
- Если вы позволите, мадам, у меня есть для вас подарок в честь праздника. - Старушка подняла на него слезящиеся глаза. Он взял её узловатую морщинистую руку с голубоватыми прожилками и сунул в ладошку все деньги. Старушка заморгала и дрогнула.
- Хорошо бы, если бы вы смогли прочесть молитву за упокой души человека по имени Тейт.
Из-за угла выехал черно-белый полицейский фургон. Завывая сиреной и вращая мигалкой, он пронесся по дороге мимо Худа. Тот повернулся и пошел прочь. Сейчас он был уверен, что должен поднять перчатку, брошенную ему Лобэром. Как там говорил Кондор? "Он наверняка вас убьет, если почувствует, что вы подошли к нему слишком близко".
По спине Худа пробежал холодок. Он собирался подойти ближе. Он возвращался на виллу.
15
Но прежде всего он был голоден и ему очень хотелось выпить. Он миновал целый ряд кафе, но не решился зайти ни в одно из них. Настроения сидеть за столиком в ресторане, копаясь в обширном меню, у него тоже не было. Вывеска над дверью гласила: "Ле Ниша". Звучало приятно.
Он толкнул дверь. Тяжелая драпировка, мягкий ковер с густым ворсом, приглушенный свет, запах застоявшегося табачного дыма. Это был ночной клуб. Он увидел стойку бара и направился к ней. Перед ним возникла девушка с высоко взбитыми пепельными волосами, на каблуках высотой никак не менее четырех дюймов и с сигаретой, испачканной в помаде, окрашивающей губы чудесной формы.
- Мы ещё не открылись. Слишком рано. Приходите в десять.
- Я не могу прийти в десять. Это мой последний вечер в Европе. Не дадите мне чего-нибудь выпить?
- Но здесь никого нет.
- А как насчет того, чтобы выпить вместе со мной?
- А где вы будете завтра, если сегодня ваш последний вечер?
- В Уагадугу.
- Где это?
- В Африке. Верхняя Вольта.
- А-а, черные женщины?
- Они становятся все светлей и светлей. Так, по крайней мере, говорят мужчины, прожив там с годик.
Он сел на табурет у стойки.
- Это романтично. Что будете пить?
- Мне виски. Спасибо... Сверхромантично - пальмы, мангровые топи, москиты. А нельзя ли ещё заказать к этому сэндвич, как вы считаете?
Она наполнила стаканы. Казалось, что он ей очень понравился, она не сводила с него глаз. Худ тоже находил её привлекательной. Отхлебнув глоток, она сказала ему:
- Я принесу вам сэндвич, - и скрылась.
Худ курил и потягивал виски. Через щелку в двери он видел пустующую танцевальную площадку и столики. Ему нравилось убранство клуба. Здесь чувствовался порядок и уют. Он наслаждался покоем и тишиной. Кто-то поставил музыку и Эррол Гарднер заиграл "Любовь на продажу". Приятная мелодия слегка расслабляла.
Неожиданно в соседний зал из служебного помещения вышел мужчина в рубашке с короткими рукавами в сопровождении шестерых девушек. Мужчина, оживленно разговаривая, начал озабоченно носиться по залу, включая свет, двигая стульями, и затем стал отдавать девушкам распоряжения, кому встать здесь, кому вон там и так далее. Девушки посбрасывали с себя свои плащи, шарфики и жакеты, и к удивлению Худа, пара из них расстегнула пуговки на блузках и, сняв их, осталась в лифчиках.
- А, они уже там.
Худ повернулся лицом к стойке - блондинка вернулась с сэндвичем.
- Вы счастливчик, правда. В последний вечер среди белых женщин - и такая удача.
- Что это? - кивнул он в сторону танцевального зала. - Кто эти ваши очаровательные подруги?
- Стриптиз. Они ищут работу. Нам не хватает двоих в программе.
- Вы хотите сказать, что к сэндвичу я могу получить ещё и обнаженную грудь?
- Если соблаговолите развернуться и поведать мне про Уагадугу.
- Я думаю, что справлюсь и с тем, и с другим. Вон та, справа, весьма недурна.
- Вам бы стоило для начала подкрепиться сэндвичем.
- Давайте ещё выпьем, - внес предложение Худ и налег на еду. Сэндвичи были вкусные, один с салями, другой с курицей. Менеджер - мужчина в безрукавке - по-прежнему суетился, увлеченный делом.
- Это виски "Джонни Уокер блэк лейбл", я не ошибаюсь? - спросил Худ.
- Вам следовало бы заглядывать сюда и раньше, не только перед отъездом, моряк.
- Я ещё вернусь, мадам Баттерфляй.
Из танцевального зала послышались громкие хлопки и менеджер выкрикнул:
- Так, тишина! Минуту внимания! Итак, номер один. Мадмуазель Арлетт. Выйдите вон туда. Помните, я буду платить деньги за то, что вы делаете, и за то, что вы беспрекословно подчиняетесь моим распоряжением. Мне не нужны эти "схватить и бежать". Вы должны дать клиенту то, что он хочет. Ну, давайте, давайте.
Арлетт была высокой, темноволосой и неопытной девушкой. Она сняла свитер, блузку и бюстгальтер с неловкой грацией.
- Вы, наверное, думаете, что она собирается на боковую, - ехидно заметила блондинка. - В одиночестве.
- Да. Но надеюсь, перед этим она нам кое-что успеет показать. Девушка была премиленькой. - Все, чего ей недостает, - это тренировки и опыта.
- Этого не избежит ни одна из нас.
Арлетт скрестила ноги и стянула чулки. На ней остались маленькие трусики с розовыми бантиками.
- Вот здесь вы пользуетесь служебными привилегиями, моряк, - заметила Худу блондинка.
- В смысле?
- Под этим у неё нет ничего.
- И ни у кого из них?
- Ни у кого.
Арлетт только на мгновение замешкалась, затем, сладко улыбаясь, стянула с себя трусики и выставила вперед колено.
Худ заметил:
- Она достойна того, чтобы потренироваться.
Менеджер, сидящий за столом, заставил ею сменить позу, раз, другой, третий, чтобы потянуть время.
- Хорошо. Встаньте вон там.
Затем он дал какие-то инструкции и вызвал вторую девушку.
- Рита! Приступай. Выйди сюда, малышка.
Рита была профессионалкой и пользовалась в этой игре избитыми штампами.
- Она вам не очень-то нравится, правда? - девушка наклонилась к нему поближе. Их глаза встретились. Затем она опустила ресницы. Худ считал её просто красавицей.
- Как вас здесь называют?
- Китти.
Следующая девушка по имени Сюзи играла в стеснительность. У неё были формы настоящей профессионалки, и когда она начала раздеваться. Худ увидел, что менеджер дозревает. Она сбросила юбку, кофточку и очень медленными и плавными движениями сначала приспустила, а потом сняла лифчик.
В тишине послышалось учащенное дыхание. Менеджер перестал раскачиваться и подскакивать на стуле.
- Ну и ну!
- Что вы сказали?
- Вот это да!
Сьюзи сделала паузу и прижалась лицом к плечу. Она отстегнула сначала задние подвязки, потом передние, и попеременно описывая дугу то одним, то другим бедром, придерживала верхнюю полоску чулок высоко над коленями. Худ все ещё не сводил глаз с её груди. С хитроумной предосторожностью она носила пояс поверх трусиков.
Сюзи выступила вперед, расстегнув пояс с подвязками. На ней остались черные трусики. Менеджер облизнулся. Казалось, она не знает, как поступить с поясом. В конце концов. она его просто сбросила. Вспыхнув, она оттянула резинку на трусиках и спустила их на пару дюймов. Худ восхищенно оглянулся на Китти, та ему ответила улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30