Мне невтерпеж посмотреть на эту куртку.
- Хозяйки нет? - я старался не выдать голосом тревогу. Из-за насморка у меня это неплохо получилось.
- Отчего же? Только что пришла. Роскошная женщина. Сердце радуется.
- Тогда почему ждете у ворот? - спросил я. - В такую-то погоду?
- Вас хотел встретить, - Сухоручко хитро прищурился. - Откуда знали, что я появлюсь?
- А куда ж вам деваться? Так и будем мокнуть под дождем?
- Не будем.
- Кстати, - сказал Сухоручко, пока мы шли от ворот к крыльцу, - вам передавала привет барменша. Из дискотеки.
- Польщен. Когда узнают официанты и таксисты - это ли не слава? Только я ничего великого не совершил.
- Ну, ни скромничайте, - Сухоручко продолжал мило улыбаться, - а ловкость, проявленная на пожарной лестнице? Это ж ночью, да со спутницей...
Я понял, что этот человек любит мягко стелить.
- Надеюсь, я не нарушил ничего такого? - пробормотал я.
- Ну что вы, нормальная осторожность ввиду риска встретиться с не в меру ретивым ухажером... Вы ведь именно так хотели мне все объяснить?
- Представьте себе! - сказал я и почувствовал себя глупее, чем был минуту назад.
* * *
Мы сидим в гостиной бессоновского дома. Нина выглядит усталой, но такой же красивой. Прошло меньше суток, но я почему-то радуюсь встрече. И все время куда-то плыву. Или возношусь. Состояние ненормальное.
За окном дождь.
- Я тут побеседовал с вашими соседями, - говорит
Сухоручко. - У вас очень любознательные соседи, честное слово.
Рассказывают, что живете вы дружно, а вот недавно...
Н и н а: А, вы о той нашей ссоре? Неприятно, что об этом все знают. Я не смогла сдержаться в начале, потом, сами понимаете, слово за слово. Раньше мы молча ссорились.
С у х о р у ч к о: Насколько я знаю, в тот же вечер ваш муж ушел из дома.
Н и н а: Не пойму, какое вам до этого дело. Может, с ним что-нибудь случилось? Или на нас соседи пожаловались?
С у х о р у ч к о: Нет, тут все в порядке. Ваш муж мне нужен, видите ли, для того, чтобы помочь в одном деле, которым я сейчас занимаюсь. А из-за чего вы разругались?
Н и н а: Как вам объяснить?.. Он зачем-то взял у меня кольцо. Тайком. Небольшое колечко, с бриллиантиком...
С у х о р у ч к о: Как и когда вы узнали о пропаже кольца?
Н и н а: Его увидели у Бессонова... На работе... И предупредили меня...
С у х о р у ч к о: А больше ни о чем не предупреждали?
Н и н а: Я вас не понимаю...
С у х о р у ч к о: Ну, например, сказали, что он собирается продать...
Н и н а: Да...
С у х о р у ч к о: А деньги, предположим, ему потребовались в связи с сердечным увлечением?
Н и н а: Почему я должна обсуждать это с вами?
Голоса уходят все дальше, становятся тише, исчезают совсем. На какие-то минуты я погружаюсь в забытье, полусон. Кто-то трясет меня за плечо. Я просыпаюсь и вижу очень близко от себя серые глаза Нины.
- Кажется, я задумался, - говорю я независимо.
- Этот тип все время бросал на вас пронзительные взгляды, - говорит Нина, еле сдерживая смех. - По-моему, он считает, что мы с вами давно заодно. Но вы все время сидели с отсутствующим видом. А потом вдруг захрапели. Я думаю, он был бы меньше ошарашен, если бы под креслом взорвалась бомба.
- Неужели я так опростоволосился?
- Вы были просто потрясающи...
Кресла стоят так близко, что наши колени соприкасаются.
Она смотрит на меня настороженно, а я не хочу ее разочаровывать.
В любви у меня никогда не было счастья и вряд ли будет, я уже говорил об этом. Причиной всему слишком крутые повороты и большие скорости, когда женщина не в состоянии удержать руль. Короче, я склонен винить во всем одну автомобильную аварию.
...Это произошло много лет назад, очень далеко отсюда и будто в другой жизни, но не отпускает меня по сей день. Наверное, потому, как говорил один мой знакомый, что там присутствовало нечто большее, чем взаимоотношения.
Мне часто снится то время. И я скулю во сне, будто побитая собака.
...И все же я наклоняюсь к Бессоновой и беру ее за
руку. Тонкие пальцы холодны и на миг неподвижны. Потом она
пытается выдернуть ладонь.
- Кажется, чайник закипел, - говорит она.
- Ну и черт с ним.
Она делает еще одну попытку вырваться и вдруг отвечает на мое пожатие. Потом она просит сигарету.
Немного удивленный, протягиваю пачку. Нина закуривает, и я вижу, что пальцы у нее дрожат. Затягивается она очень неумело, держа сигарету, словно живое существо.
- У вас отвратительный табак, - Нина стряхнула пепел.
- Просто слишком крепкий. Зато пахнет приятно.
- Да, пахнет приятно, - соглашается она.
Правая рука ее снова на коленях. Я дотрагиваюсь, но теперь она сразу отстраняется.
- Никогда не знаешь, что будет дальше, - произносит женщина.
- Верно, - я кивнул. - Только поначалу об этом не думаешь.
- Мне-то уже пора думать. Бабий век короток.
- Перестаньте, - бросаю я. - Очень пессимистично. На днях я видел, как на улице упал старик. Он не мог встать и полз на четвереньках до стены дома. Когда я помог ему, он вдруг заплакал. "Жизнь прошла, - повторял он, - жизнь прошла..."
- Не рассказывайте мне такое никогда, - просит она.
- Хорошо.
- И так тошно, понимаете?
- Кажется, понимаю.
- Что мне делать, а?
- Вы свободны сегодня вечером?
- Это похоже - приглашение на свидание?
- Считайте, что да.
- Вы занятный. Меня никогда не приглашали столь витиевато. - она улыбнулась. - Что будем делать?
- Там посмотрим.
- Чертовски любопытно. Мне не устоять.
Она закидывает ногу на ногу... Довольно эффектно, особенно когда это делает женщина, которая вам нравится.
* * *
С Эдгаром я встретился под полосатым тентом кафе. Увидев меня, он поднялся из-за столика.
Кафе не работало, Эд был там один среди пустынных белых стульев и увядших ромашек в вазочках на столах.
- Прогуляемся, - предложил он.
- Хорошо.
Мы дошли до реки, спустились к набережной и остановились на площадке под мостом. От дождя мы спрятались, но сырость была такая, что уютнее нам не стало. Воздух казался жидким.
- Как-то я чуть не прыгнул с этого моста, - Эдгар задрал голову.
- Была причина? - я столкнул в воду камешек.
- Причина всегда найдется. От этого могут удержать четыре вещи. Жалость к близким, предчувствие перемен, религия и стыд. Все остальные мотивы так или иначе связаны с этими. Меня в тот раз удержало последнее. Как представил вытаскивают грязного и мокрого.
- А теперь?
- А теперь я замахнулся на интересную проблему - создание искусственной крови. А раз кое-что выгорит - и в этом я уверен, - жалко бросать на полпути.
- Тут вокруг одни пессимисты. Честно говоря, мне это надоело. Если еще кто-нибудь начнет плакаться на жизнь - вдарю по челюсти.
- И загремишь на пятнадцать суток.
- Пусть. Там хотя бы все без комплексов.
- Отсутствие комплексов - тоже комплекс. Но не будем отвлекаться. Когда ты ушел, я кое-что перепроверил, - Эдгар поднял воротник плаща. - В крови присутствует наркотик, но в очень незначительном количестве. Какой именно установить невозможно - у нас такой аппаратуры нет. Может быть, это и морфин... Но уж слишком его мало для наркомана.
- Почему?
- Как у хронического алкоголика возникают приступы абстиненции, называемой в народе похмельем, так и у морфиниста. Организм уже настолько привыкает, чтобы его травили, что не может без этого. Я примитивно объясняю, для тебя.
- Спасибо.
- Не за что. Если эта девушка была наркоманка, и в ее крови присутствовало столько наркотика, сколько мы обнаружили, вряд ли тебе за несколько часов до этого удалось бы с ней поговорить, тем более танцевать. Ее бы мучили судороги, она бы металась, кричала, ее бы рвало. Удушье, сильнейшее сердцебиение... Настоящая агония.
- У нее было больное сердце.
-...Значит, возможно два варианта, Или Громова не была
морфинисткой, или погибла не она.
- Не она? Как же так?
- Главное слово скажет патологоанатом. По истории болезни установить, она ли это, легко.
- Опять глухая стена.
- Ты о чем?
- История болезни Громовой пропала. Я еще вчера это узнал.
- Да? А мне не сказал.
- Что ж теперь делать?
- Тебе? Не знаю. А вот на месте следователя я бы поискал того, второго, в комнате.
Я посмотрел на него подозрительно:
- С чего ты решил, что в комнате был второй?
- У меня была возможность осмотреть труп. На шее след недавнего укола. Наркоманы сюда колют иногда, если на руках вены ни к черту. Можно проделать это, конечно, глядя в зеркало, но - несподручно.
- У нее в квартире нет зеркал.
- Ты там был? - спросил подозрительно Эдгар.
- Нет. Она мне сама сказала. Мол, выбросила все зеркала. Сам понимаешь, в чердаке у нее уже было полно тараканов. Она достаточно долго кололась.
- Значит, ей кто-то сделал этот укол. - Эдгар кивнул.
- Ясное дело.
- Что тебе ясно?
- Этот другой побывал утром у меня в номере. И забрал ампулы. Он знал, что Громова на работу больше не выйдет... Если, конечно, тут не замешан призрак. Но мы ведь материалисты?
* * *
В гостиницу я попал только через два часа. Это было неизбежно, и действовал я не из дилетантских соображений утереть нос Сухоручко. Он профессионал, и, как я подозреваю, профессионал опытный. Но у меня есть одно преимущество. Я частное лицо, и со мной люди могут позволить себе такое, что с представителем закона немыслимо. Это мой козырь, и я должен его использовать, чтобы в дальнейшем моя жизнь была спокойнее. И не столько жизнь, сколько совесть. Но тут, кажется, я повторяюсь.
...Я поднялся на пятый этаж дома, у подъезда которого я вчера расстался с Верой. На лестничной площадке было три двери. Я позвонил в ту квартиру, где, судя по моим подсчетам, ночью светилось окно. Дверь открыла высокая девушка, в джинсах и мужской рубашке, завязанной узлом на животе.
- Я по поводу Веры Громовой, - начал я.
- Но Вера...
- Знаю. Громова погибла. И поэтому мне необходимо поговорить с вами. Есть несколько вопросов, на которые можете ответить только вы. Это очень важно.
Девушка продолжала смотреть на меня недоверчиво, но по глазам я понял, что в ней проснулось любопытство.
- Я затеяла уборку, - нерешительно сказала она. - У меня беспорядок...
- Пусть вас это не волнует. Я буквально на несколько минут.
- Хорошо, - кивнула она, - проходите.
Посреди комнаты стоял пылесос, на стенах - яркие плакаты и две-три черные иконы. Возле дивана - бронзовая пепельница, полная окурков, и большая лысая кукла. Хозяйка плюхнула свой обтянутый джинсами задик на диван и указала мне на стул.
- Вы хорошо знали Громову? - спросил я.
- Только как соседку. Она ведь здесь живет с полгода. А потом, понимаете, она из другого круга... Я учусь в гуманитарном колледже.
- Понимаю. Громова ведь снимала комнату?
- Да, у старухи. Прописана в той квартире одна старуха, но я ее очень редко вижу. Раз в месяц, не чаще. За деньгами, может, приходит. Неопрятная такая старуха и, по-моему, чокнутая. А где она живет де факто, не знаю.
"Де факто" я отнес за счет неоконченного высшего.
- А кто еще приходил к Громовой?
- Нет, у нее почти не бывало гостей. Я имею в виду компаний. Она тихо жила. Ходил тут один, приличный такой. Довольно часто. Что их связывало? Но уж это не мое дело, правда? Может, еще кто бывал, только я ведь не сижу круглые сутки на лестничной площадке.
Занимательная была бы картинка, подумал я.
- Да, вспомнила! - девушка хлопнула себя по лбу. - Как-то встретила паренька на лестнице, он от Веры выходил. Вертлявый такой паренек.
- Не могли бы его описать?
- Это ж давно было. Ах да, меня что удивило: он как со мной столкнулся как-то голову в сторону... Вроде потупился. А одет попсово. Такие наоборот - как девушку встретят, так
рассматривать начинают, словно под юбку лезут. Я даже пришла к
себе - сразу к зеркалу - неужели крокодилом стала?
- Ну а лицо, фигура?
- Нет, этого не опишу. Очки темные в руках были - он их потом надел. Сам стройненький, худенький. Хорошенький, но, будь мне шестнадцать, я бы с ним не стала - что-то в нем порочное было. Больше его не видела.
- А теперь давайте о недавних событиях. Вчера поздно легли спать, верно?
- Да. К занятиям готовилась. В понедельник. Семинар по логике мужик один ведет - ну прямо сексуальный маньяк... Над всеми девчонками измывается на экзаменах. Без короткой юбки можно не приходить. А у меня парень ревнивый. Вот и приходится зубрить.
- Сочувствую. Вы одна живете?
- Родители челноками в Стамбул мотаются, изредка видимся, А так - все время одна.
- Можно закурить? - спросил я.
- Конечно.
Любезно протягиваю ей пачку.
- Нет, не курю, - она машет рукой. - После сигарет изо рта плохо пахнет
- Ну и правильно, - я киваю. - А теперь расскажите, что вы слышали? Вы что-нибудь слышали? Ну, как дверь хлопнула?
- Нет, ничего.
- Совсем?
- Совсем...
- А твой парень? Он тоже ничего не слышал?
- Какой парень? Вы что?
- Брось, - я грожу ей пальцем, - не морочь мне голову. Ты что, будешь меня уверять, что насобирала окурки в эту пепельницу на улице? Для интерьера?
- Ой...
- Вот тебе и "ой". Ты извини, что я с тобой по-простому. И давай начистоту. А то еще попадешь в переплет. Дело серьезное.
- Хорошо, я вам скажу, - девушка сосредоточенно рассматривала ногти. - Мы около шести собирались с моим приятелем выходить - надо было товар на ярмарку отвезти. У него мотоцикл. Когда в передней уже стояли - сапоги надевала, слышу, у Верки дверь хлопнула. Она вообще-то рано на работу уходит, так что это в порядке вещей. И шаги женские по лестнице.
- Почему решила, что женские?
- Каблуки цокали. Да и походка женская, что я, совсем, не отличу? Может, конечно, и гомик какой...
- Не будем вдаваться в подробности. Дальше.
- А у меня, как назло, молния на сапоге заела. Приятель говорит - внизу подожду. Когда вышла - он бледный возле подъезда меня встречает - твоя соседка, говорит, из окна выбросилась. Я спрашиваю - ты что, какая? А он - молодая которая, светлая. Вон, на газоне лежит. Мне чуть плохо не стало. Но потом отошла - надо "скорую", говорю. Родители-то у меня раньше в мединституте работали, У нас полгорода в этом институте работало, пока он "оборонке" принадлежал.
- И ты вызвала "скорую"? - перебил я. Собиралась. Только ведь у нас телефон один единственный на весь квартал. На углу.
Пока мы туда дошли, видим - "скорая" в наш двор поворачивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17