Для непутевого отпрыска зверски интеллигентных соседей, в подобные минуты составлявшего ему иронично-сочувствующую компанию, в том же киоске были приобретены полуторалитровая бутылища "Фанты" и несколько пачек разноименной жвачки. Подобно ему самому, Никитка задарма не сочувствовал, за что Артем его тихонечко, незаметно презирал, в той мере, в какой настоящий "профи" презирает малоопытного "любителя".
Когда он, нагруженный продовольствием и напитками, пыхтя от сдвоенного - душевного и физического - дискомфорта, наконец взобрался на свой родной третий этаж, его уже поджидали. Одного взгляда на человека, скромно присевшего на приятно прохладный бетон подъездной лестницы, было достаточно, чтобы признать в нем представителя множащейся и расцветающей низовой придонной прослойки. Одет он был в относительно чистые брюки и почти новую трикотажную футболку, тщательно побрит и старательно причесан, однако неуловимый, но реально ощутимый привкус босяковщины пронизывал, казалось, не только его самого, но и вполне респектабельную лестничную площадку.
- Артему Геннадьевичу наш пламенный комсомольский привет! - бодро продекламировал бомж, отрывая от гостеприимной ступени тощую бродяжью задницу.
- Гусь? - удивился Артем. - Вот уж - кого не ждал, то и явился! Тебе чего?
- Дело есть, - сказал Гусь. - На два миллиена.
- Он тут часа два трется, - подтвердил Никитка, высовывая из прихожей розовый веснушчатый нос. - Вас спрашивал, все пытался в квартиру пролезть.
Первобытная донская злоба лишь на мгновение проскользнула в глазах Артема, но Гусь ее заметил.
- Никуда я не лез, - сказал с обидой. - Ты-то меня хорошо знаешь, лейтенант, за мной криминала нет, и не было никогда. Конечно, я понимаю, моя рожа на детей действует однозначно, но я-то думал, что ты дома, просто никого видеть не хочешь.
- А с чего это ты так решил? - хмуро полюбопытствовал Артем.
- Да уж есть с чего, - уклонился Гусь. - Говорю ведь - дело у меня. Впустишь?
- А если нет?
- Решать, конечно, тебе, - предупредил Гусь. - Но учти - плакать будем вдвоем.
Он нагнулся над потертой хозяйственной сумкой и гордо продемонстрировал бутылку молдавского коньяка:
- Видал? Два дня - ни капли, чтобы не с пустыми руками! Врубаешься?
Да, для Гуся это был подвиг неслыханной самоотверженности. В дни их последней встречи он пил все, что горит. Что не горит - тоже.
История его падения была вполне заурядной, удручающе банальной. Жил-был рядовой советский инженер, ну, не совсем рядовой, а подающий большие надежды. Была у него любимая живая работа, красавица жена и двое чудных ребятишек. И все это ухнуло в тартарары, когда выяснилось, что все его достоинства заключены исключительно в длинных, хорошо сформированных ножках его драгоценной супруги, каковые она неоднократно и весьма охотно предоставляла в распоряжение вышестоящих и руководящих... На свою беду нынешний Гусь - а по тем временам Пал Палыч Гуселетов - в один прекрасный момент очутился в кабинете одного из этих руководящих, причем в то самое время, когда его любезная находилась, так сказать, при исполнении своего интимного долга...
Рассказывать о том, что устроил этот крупный мужчина в кабинете "друга семьи", вряд ли особенно необходимо. Хорошо, что располагался кабинет, как и положено, в бельэтаже, так что дело закончилось набором сильных ушибов и психологическим шоком. Для потерпевшего. Гуселетов же сломал себе жизнь. Будучи по натуре человеком порядочным, жилье он оставил семье. С работы выперли тихой сапой. А где еще найти утешение убитому горем рассейскому мужику, прочно засевшему под тонким слоем культурного грима в каждом из нас, как не на дне граненого стакана? А переход со дна стаканного на дно социальное - дело верное, хотя и не на все "сто".
Его дважды привлекали за бродяжничество, и оба раза судьба сводила его с Артемом. Криминала за ним действительно не наблюдалось, а кроме того, его взгляды на жизнь были весьма занимательны, так что вместе они провели времени больше, чем многие из закадычных друзей.
- Ладно, - сказал, подумав, Артем. - Даю тебе сорок минут, - и ногой отодвинул дверь вместе с Никиткой.
- Ты мне только сорок секунд предоставь, - пробурчал Гусь, входя, потом умолять будешь, чтоб остался.
Никитка разочарованно смотрел им вслед, он крепко подозревал, что задушевной беседы с "шерлоком холмсом" сегодня ему не видать. Но его бурная грусть тут же испарилась, стоило Артему подбросить в воздух пачку "LM".
- Неважно живешь, лейтенант, - говорил между тем господин Гусь, водружая коньяк на журнальный столик. - Не многого ты добился в мое отсутствие.
Артем выставил два толстодонных чешских стакана и коньячную рюмку. Повздыхав, распечатал икру и огурцы, нарезал колбасу и хлеб...
- Мне тоже рюмку давай, - сказал Гусь. - Хочу быть в форме.
- Ты что? Всерьез думаешь, будто я твое пойло глотать стану? огрызнулся Артем и налил себе пива.
Бомж медленно потянул рюмку ко рту, с вожделением вдыхая ароматы дубовой древесины, истово, словно причащаясь, выцедил коньяк до капли.
- Потому и живешь ты паршиво, лейтенант, что зажрался, - промурлыкал он, блаженно откидываясь на спинку кресла. Артем невольно отметил про себя, что накидушку придется выбросить: кто его знает, какие бациллы свили гнездо в одежде бродяги? - Ты ведь не ловчишь, не воруешь. Тебе, как честному работяге, надо жидким чайком глотку споласкивать. А ты дармовым коньяком брезгуешь.
Артем, следуя примеру собутыльника, медленно, маленькими глотками выдул стакан пива и принялся намазывать икрой полупрозрачный лепесток "бородинского".
- Закусывай, - сказал он Гусю. - И выкладывай, зачем тебя сюда занесло.
- Сначала дело, - ответил Гусь, - со жратвой успеется. Я промышляю "пушниной". Вчера рыскал в торговом центре и услыхал прелюбопытнейший разговор. На твое счастье, лейтенант, с добычей намедни было негусто, так что был я свеж и трезвехонек на загляденье.
- Собеседников знаешь? - спросил Артем, запивая бутерброд изрядной дозой темного бархатистого пива. Пиво было относительно холодным, потому что киоск располагал вместительным холодильником.
- Одного знаю, - сказал Гусь, бережно извлекая из красной бумажной пачки длинный, хорошо сохранившийся окурок. - Угости огоньком ценного информатора.
Артем чиркнул зажигалкой.
- Ты помнишь Штокмана? - сказал Гусь после долгой, глубочайшей затяжки. - Второго не знаю, но понимаю так, что это кто-нибудь из приятелей твоего нынешнего клиента: здоровый такой лосина с "пушкой" под пиджаком.
- О чем речь вели? - насторожился Артем. При ведении дел Штокман разборчивостью не отличался. Нынче они играли в одни ворота, но кто его знает, что у него на уме?!
- О чем? - ухмыльнулся Гусь. - Да ни о чем. Обычные иудины штучки. Сломок любопытствовал насчет того, сможешь ли ты вытащить клиента. Между прочим, отзывался о тебе весьма уважительно. Штокман тоже, но утверждал, что даже тебе ничего не светит, потому что дело с явным инфернальным оттенком.
- С каким?
- Ну, с дьявольским, чтоб тебе понятнее было. При этом ссылался на мнение Эдуарда.
- Ясно, - сказал Артем, а про себя тихонько удивился интуиции хронического капитана. - И что?
Гуселетов довольно прижмурился, наслаждаясь ядовитой крепостью "Примы".
- А ты меня впускать не хотел, - попенял он в ответ. - С лестницы спустить собирался.
- Замнем, - предложил Артем.
- Сперва извинись.
- Пока не за что. Изыскания Штокмана меня занимают в очень незначительной степени.
- Ладно, - сказал Гуселетов. - Возможно, тебе будет интересно узнать, что он затевает у тебя за спиной, но это не главное.
Артем смотрел тяжело, исподлобья, хруст маринованного огурчика показался посетителю хрустом зубов. Не исключено, что и его собственных, в перспективе. Гусь быстро наполнил коньяком рюмку и опрокинул ее в горящие глубины алкогольного естества. Галлюцинация исчезла, теперь собеседник выглядел хмуро, но не столь угрожающе.
- Ну, - поторопил он Гуселетова, взявшегося за колбасу.
- Насколько я понял, Штокман подбивает свидетелей на сговор.
- Ссылаясь на "отключку" клиента?
- Да. Была драка, и потерпевшая убежала.
- Ловко, - одобрил Артем.
Гуселетов посмотрел ему прямо в глаза и усмехнулся.
- Он забыл, с кем играет в команде, я полагаю? - спросил с откровенной подначкой.
- Правильно полагаешь, - подтвердил Артем. - Клиент клиентом, но девушку надо найти. Вопрос престижа.
Гуселетов налил полстакана и сделал хороший глоток.
- На это я и рассчитывал, - сказал он. - К делу. Ты мне двести баксов, я тебе - спеца по инфернальным вопросам.
- Спец у меня уже есть, - Артем стряхнул пепел в пасть бронзового льва, стоящего на задних лапах между собеседниками. Не хотелось думать о том, что двухсот рублей, выброшенных на эту безделушку, сегодня хватило бы дней на пять. - Ты мне докажи, что твой моего круче.
Бомж зачем-то оглянулся на дверь, придвинулся ближе.
- Субъект, о котором я тебе говорю, ходит в Ад. А твой?
Артем прикрыл глаза, сдерживая радостный вопль плотно стиснутыми зубами. Слух напряженно ловил тяжелое дыханье Гуся.
- Для тебя и полдня без опохмелки - Чистилище, - хмыкнул Артем, беря стакан.
- Быстро ты навострился цены сбивать. - В зрачках Гуся затаилась неизъяснимая бездна иронии. - Вот только захлебываться нужно поменьше, да волосы подлиннее отпустить.
- А это еще зачем? - удивился Артем.
- Чтобы уши прятать, если торчком встают! - Гуселетов не спеша вынул сигарету из артемовской пачки, закурил и, откинувшись на спинку кресла, с безнаказанностью единственного свидетеля бросил на стол зажигалку. Артем смолчал, ожидая продолжения, но Гусь молчал тоже - он прочно владел создавшимся положением и явно подчеркивал это.
- Что ты со мной в игрушки играешь? - сдался сыщик. - Колись!
- Денег не вижу, - ответил Гусь.
- Да зачем тебе столько? Отберут ведь. А не отберут - горячку схлопочешь.
Гуселетов, не торопясь, отхлебнул из стакана и, зажав сигарету в зубах, принялся за изготовление чудовищного сэндвича: намазал два куска хлеба толстым слоем икры, накрыл пластиками колбасы, а сверху пришлепнул кружки огурцов, затем соединил куски вместе.
- Я собираюсь завязать, - сообщил он Артему, наполняя стакан. - Пью последнюю и, заметь, в приличной компании. Вздрогнули!
Загипнотизированный сыщик чокнулся со своим бывшим подследственным.
- Встретил я недавно хорошую женщину, - с чувством сказал Гусь. Красивая, молодая... по крайней мере для меня. У нее в Истоке нечто вроде частного детского сада. Ну, то да се... пообщались, поговорили... Детсад дело хлопотное, без мужика - почти невыгодное. А какой из меня работник, когда с утра до вечера руки - будто отбойный молоток?! Хватит! Надоело! Завязываю!
- А как же свобода? - подначил Артем. - Помнишь, как ты мне насчет нее соловьем заливался?
- Дурак был, вот и заливался, - помрачнев, ответил Гуселетов. - Не отрекусь - грешен. Но человек - не ангел. Не божественным разумом жив, сердцем трепещущим. Что на сердце, то и в голове. А в сердце у меня тогда пусто было. Поверь старому бродяге, лейтенант: для человека свободы нет. Я не шучу, на своей шкуре испробовал, своими мозгами дошурупил: человек без обязанностей хуже змея. Единственно возможный вариант свободы - это выбор души, кем ей быть: Сатаной или Человеком. В высшем понимании принцип воли означает только одно - способность осознанного причинения Зла.
- Ого, куда тебя занесло! - ухмыльнулся Артем. - Уж не адопроходец ли тебя на эту мысль натолкнул?
- Он тоже, - угрюмо ответил Гусь. - Весной я обитал в дачных поселках: сегодня там, завтра здесь. И в конце апреля набрел на один особняк. Дворец, понимаешь ли, а оградка плевая, можно сказать - никакой. Откуда мне было знать, что у него собаки ученые и по пустякам не визжат?! Перемахнул изгородь, тут они меня и взяли в клещи, сбили с ног, прижали рожей к земле... Все, думаю, пришел мой смертный час - загрызут. - Он хватанул добрую дозу успокоительного и продолжал, заметно повеселев. - На мое счастье, хозяин дворца был дома, и охрана не дремала - откуда ни возьмись нарисовались два добрых молодца и освободили меня из собачьих клыков. Ну, скажу тебе, лейтенант, и хоромы же у него! А пойло! А закусь! Был он изрядно во хмелю. и по этому случаю обрадовался захожему человеку, даже такому, как я. Говорил он мало и путано, больше пил, но и того, что я услышал, оказалось довольно, чтобы волосы дыбом поднялись. Согласись, лейтенант, что не каждый день встречаются люди, посещающие Ад так же просто, как мы сортир!
- Это в Аду, что ли, капитал себе сколотил? - перебил Артем.
- Посредством своих путешествий, - кивнул Гусь. - Я плохо понял, поскольку был уже изрядно "под шафе", но за экспедиции платят ему сумасшедшие бабки.
- Кто?
- Да все, у кого они есть! - огрызнулся Гусь при виде скептической физиономии собеседника. - Просидели мы с ним, сколько, даже не знаю, залили изрядно и слопали груду всевозможных деликатесов, а потом отправили меня восвояси с бутылкой виски, батоном колбасы и предостережением насчет вторичного появления. В другой раз нарисуешься, говорят, собакам скормим. И помалкивай.
Он аккуратно, почти нехотя, допил стакан и запустил зубы в свое кулинарное сооружение.
- Виски я обменял на ведро браги, - продолжил, насытившись, - и помалкивал, пока не услышал про твои затруднения. Вот тогда все и сошлось. Есть под Кунгуром старушенция, которая, по слухам, освобождает организм от алкогольной зависимости. Соображаешь, лейтенант? Хочешь - пьешь, не хочешь - плюешь. Красотища! Но и берет два "лимона" по-старому. Да еще дорога в оба конца, да прожитье... Короче, как ни крути, двести "зеленых" надо иметь. И дашь их мне ты, лейтенант! За консультацию. Или за информацию это, как хочешь, так и решай.
Артем вылил в стакан остатки пива. За разговором и не заметил, как опорожнил первую "торпеду". История, рассказанная Гуселетовым, очень походила на правду, да и не осмелился бы Гусь, зная характер Артема, врать для обычной корысти. Уж очень плохо могло это для него кончиться. А с другой стороны, чужих денег не жалко - пускай берет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19