Одна из них глухо прострекотала:
- Ну что скажешь, Себ? Ты в последние двое суток излишне задумчив и грустен. Что тебя гнетет?
- На мой взгляд, мы слишком все усложнили и затянули решение вопроса с этим писателем. Чего мы ждем? Разве согласившись писать книгу о благородстве Дыма, и оправдывая любые методы в борьбе с уголовниками он не стал на нашу сторону?
- Ну и что ты предлагаешь?
- Если бы я был наставником как ты, то окончательно лишил его возможности исправления.
- Так в чем же дело? Запроси Высший Совет и если получишь согласие, то приступай к делу.
- И ты не станешь возражать?
- Молодым надо давать возможность проявить себя в настоящем деле. Я охотно смирюсь с ролью стороннего наблюдателя.
- Прекрасно, разрешение Высшего Совета на мою самостоятельную акцию поступит уже сегодня.
- Ну что же, будем ждать приказа.
Анатас с притворной покорностью вздохнул и спикировал на вечнозеленый куст акации. Он с трудом скрывал торжество: "Этот тщеславный бесенок сам лезет в ловушку. Если через своего родственничка он получит санкцию на самостоятельные действия, то в случае его неудачи я останусь на своем месте. Все складывается как нельзя лучше".
И наблюдая как Себ в оболочке грациозной стрекозы весело и беззаботно гоняется за назойливо жужжащей мухой, иронически усмехнулся: "Он как и люди уподобляется глухарю, беззаботно резвящемуся на лесной полянке под прицелом безжалостного охотника".
х х
х Пройдя регистрацию на московский рейс, Волин принялся бродить по залу. Внезапно кто-то настойчиво дернул его за рукав. Обернувшись, Волин увидел молоденькую девушку в длинном платье и черном платке. С её шеи свисал небольшой медный ящичек, на котором под образом Николая-чудотворца красовался исполненный старославянской вязью призыв: "Жертвуйте на храм". Не раздумывая, Волин достал крупную купюру и быстро, словно стыдясь своего поступка, затолкал в узкую щель. Внимательно взглянув в его смущенное лицо, послушница молча протянула Волину небольшую брошюрку. Не смея отказаться, он покорно принял дар и на обложке прочитал: "Размышления Христианина, посвященные Ангелу-Хранителю". Раскрыв брошюру, удивился: "Тут изложены Советы на каждый день месяца. Сегодня двадцать седьмое число. Посмотрим, что рекомендуют отцы церкви в этот день".
Найдя нужную страницу, Волин сразу наткнулся на абзац: "Христианский теолог Тертуллиан, живший во II веке, рассуждая о сочинителях, пишет: Берегись, чтобы строки, которые ты написал, не были предъявлены на Суде к обвинению твоему, подписанные рукой Ангелов".
Волин похолодел: "Не могут быть такие странные совпадения! Почему именно мне послушница вручила эту брошюру? Надо её спросить. Куда она подевалась?"
Волин помчался через зал, разыскивая дарительницу, но её нигде не было. Многочисленные пассажиры в ответ на его расспросы, лишь недоуменно пожимали плечами.
"Похоже её кроме меня никто не заметил. Уж не привиделась ли она мне? Ну нет: вполне реальная и осязаемая религиозная брошюра находится у меня в руке. А если это знак свыше? Тогда это означает только одно: я должен отказаться от написания книги, заказанной Дымом. Не смотря ни на какие угрозы! И будь, что будет!"
Хриплый голос дикторши, возвестил о начале посадки. И Волин ощутил как страх вновь медленно и верно начал завладевать его мыслями: "Одно дело за сотни километров от Москвы мысленно дать отпор Дыму. И совсем иное объявить о своем окончательном отказе прямо в лицо этому бандиту. Так что же делать? Надо потянуть время. Напишу пока первую Главу о его несчастном детстве. Это, по крайней мере, правда. И я не покривлю душой". Принятое решение успокоило. Волин предъявил билет.
Волин предъявил билет и подошел к дверям, ведущим на летное поле. Рядом с ним шумели и толкались беспечные мальчишки и девчонки, возвращающиеся из оздоровительного лагеря. Артиллерийский капитан, провел, сквозь вежливо расступившуюся толпу беременную, тяжело передвигающуюся жену. Молодые загорелые туристы суетливо обменивались адресами и телефонами. И Волин, затерявшийся в веселой и шумной толпе, остро почувствовал свое одиночество.
Внезапно ощутив беспокойство, он обернулся и столкнулся в пристальным взглядом Хвоста, которому блондинка в помятом красном костюме беззаботно щебетала что-то на ухо.
"Он узнал меня! Плохо быть криминальным репортером. И теперь я для него теперь опасный свидетель. Хотя он и не догадывается, что я в курсе, кем является его спутница. Так что возможно все обойдется. Интересно, как он сейчас себя поведет?"
Заметив, что Волин обратил на него внимание, Хвост отвел глаза в сторону, сделав вид, что его интересует лишь пустая болтовня спутницы.
И Волин облегченно вздохнул.
Затерявшись среди шумно галдеющей толпы провожающих, Себ смотрел вслед поднимающемуся по трапу литератору. Он был доволен: "Я все устроил наилучшим образом. Даже если Волин долетит до Москвы, то его ждут разборки с Дымом и Хвостом. И эта тройная страховка гарантирует меня от поражения. Только донесение об успехе позволит дяде поставить вопрос о моем назначении на место этого старика".
Анатас, наблюдая за радостной физиономией стажера, скептически покачал головой: "Он слишком увлекся своими радужными мечтами, забыв насколько зыбка и изменчива судьба здесь на Земле".
Пережив волнительные минуты взлета, пассажиры лайнера освоились и начали заниматься своими обычными делами. Отстегнув ремни, школьники забегали между кресел. И стюардессе стоило больших трудов вернуть их на места.
Волин с опаской вновь раскрыл врученную послушницей брошюру. И вновь был поражен первой фразой, на которую натолкнулся: "Есть другие существа разумные кроме нас и выше нас: Ангелы исполняют повеления Всевышнего и ограждают людей благочестивых своими действиями".
Волин прикрыл глаза: "О существовании Ангелов слышали все. Но главное слово в этой фразе "благочестивых". Оно означает, что Ангел берет под защиту лишь тех, кто этого заслуживает. А случись что-нибудь со мной, встанут ли силы небесные на мою защиту?"
Сразу стало неприятно и тревожно. И в этот момент самолет затрясло, словно старый, готовый развалиться автомобиль, свернувший с асфальта на ухабистую, каменистую проселочную дорогу. Нервно замигало табло, требуя пристегнуть ремни.
Бледная стюардесса срывающимся от страха голосом попыталась успокоить пассажиров: Не волнуйтесь! Просто самолет попал в зону сильной турбулентности. Но наша машина новая. Должна выдержать.
Последние слова напуганной девушки произвели обратное впечатление. Послышались рыдания и отчаянные выкрики.
Волин изо всех сил впился в подлокотники: "Вот оно! Все последние события предвещали мне гибель. Я должен был сразу понять, что визит странных незнакомцев в вериной квартире и нежданная встреча в аэропорту с одетой в черное платье послушницей - не случайны! Но я не хочу умирать! Неужели сейчас все закончится?! Помнится, в Библии Господь обещал не губить Содом и Гоморру, если в них найдется не менее десяти праведников. Неужели в этом самолете нет безгрешных людей? А дети?"
Волин расстегнул ремни безопасности и, с трудом привстав, лихорадочно пересчитал выцветшие от южного солнца белесые детские головки: "Девять, их всего девять! Не хватает как раз одного! Нам не спастись!"
В этот момент по салону прокатился истошный вопль. Впереди в четвертом ряду засуетились пассажиры. И пробежавшая по проходу с кучей салфеток стюардесса раздраженно произнесла: Нашла время рожать!
И почти тут же воздух салона пронизал звонкий требовательный писк младенца, горделиво возвестившего о своем приходе в изменчивый и наполненный опасностями мир.
В первые мгновения Волин не понял, почему плач младенца звучит так громко и ясно, четко пробиваясь сквозь мирное гудение ровно работающего мотора. С опозданием до его сознания дошло: "Самолет больше не трясет. Турбулентность внезапно прекратилась. М ы спасены! Вот оно чудо - появление десятого праведника!"
И он почувствовал благодарность к своевременному появившемуся на свет младенцу: "Судьба дает мне шанс исправиться. Клянусь, после удачного приземления сходить в церковь, поставить Богу свечку и больше не грешить!"
В этот момент он искренно верил, что сможет начать новую чистую, свободную от пороков жизнь.
Узрев, что самолет перестало треясти, Себ в растерянности повернулся к Анатасу:
- Почему это произошло?
- У литератора слишком сильная защита! Ты этого не учел.
- Ну ничего, ещё не все потеряно. Там в Москве его ждет Дым. Мы ещё посмотрим, чья возьмет!
- Конечно, Себ, никогда не следует падать духом. Тем более, действуя в такой стране, как Россия.
Анатас отвернулся, чтобы стажер не видел его скептической улыбки: "Одно из немногих преимуществ стариков - это дальнозоркость. Вот и Себ отсюда с высоты птичьего полета не видит, что Князь уже знает, кто убил его брата Филарета. А это означает стремительное приближение новых кровавых событий".
И легко обогнав упрямо рассекающий упругий воздух лайнер, наставник и стажер помчались в Москву готовить сцену для постановки новой трагедии.
ГЛАВА IX. НА РАСПУТЬИ.
Сгустившиеся над Москвой тучи разразились ливневыми потоками. И пассажиры, поспешно спускаясь с трапа, бегом устремились к спасительному зданию аэропорта. Волин, стряхивая ладонью с густых волос дождевую влагу, беспокойно озирался отыскивая в толпе встречающих Кондратова. И тот не заставил себя ждать. Вывернувшись откуда-то сбоку, дружески хлопнул приятеля по плечу:
- С прибытием на хлебосольную московскую землю. В гостях хорошо, а дома лучше. Впрочем, по твоему загару можно предположить, что ты и у моря неплохо провел время.
- Всего пару раз окунулся и то уже на закате.
- Это ты говоришь, чтобы усталый и задерганный начальством сыщик не истек черной завистью. Документы привез? Давай их сюда. Передавая Кондратову большой коричневый конверт, Волин опасливо осмотрелся вокруг. И похолодел, увидев Хвоста, напряженно сидящего за его встречей с сыщиком.
"Хвост зафиксировал наш контакт. И узнав о наличии на него компры сразу догадается, кто её привез в МУР. И теперь если меня не прикончит Дым, то дело довершит Хвост!"
Заметив в толпе бандита, Кондратов беспечно махнул рукой:
- Не обращай внимания на его грозный вид. Меня эта уголовная мразь всю жизнь напугать пытается. А в результате даже себя за локоть не могут укусить. Смотри, подался к выходу. А блондинки возле него уже нет.
- Перестраховались. Они даже по трапу спускались раздельно. Но ты меня не успокоил. Одно дело, ты сыщик с пистолетом подмышкой, а другое: я мало кому известный журналист.
- Не прибедняйся! Если замочат тебя, то все писаки шум из солидарности поднимут. А о том что меня подстрелили в лучшем случае надпись на гранитной плите в вестибюле Главка выбьют.
- Ну что же, это тоже неплохо.
- Иронизируешь? И правильно делаешь. Прорвемся!
- И все-таки как думаешь использовать снимки сладкой парочки?
- Лишний вопрос задаешь! В оперативную кухню залезть хочешь. Но поскольку ты в этом деле участвовал., то скажу. Шантажировать Хвоста этой компрой бесполезно. Узнав о наличии фотоснимков, он просто ликвиднет Грома и все. Одним бандитом станет меньше. А процветающий Хвост будет нежиться в постели с неутешной вдовой.
- А если Татьяна не простит ему гибель мужа?
- Не городи глупость! Из-за материальной выгоды баба постарается поскорее забыть неприятный эпизод. К тому же киллеры Хвоста могут инсценировать обычное дорожное происшествие для успокоения её совести. Нет, это пустой номер. Наиболее интересный ход: передать эти материалы Дыму.
- И что это даст?
- Мы в стороне, а Дым использует компру на все сто процентов.
- А если нет?
- Тогда фотоснимки и копии документов получит Гром.
- Я тебя понял. При таком раскладе у Хвоста шансов уцелеть мало. А других способов изолировать этого мафиози нельзя?
- Уже два года пробуем. Он же сам сволочь на мокрые дела не ходит. И на важных документах свои подписи не ставит. За его грехи рядовые исполнители отдуваются? Разве лучше от бессилия закона подкидывать бандитам наркоту или ствол? Так что не бери в голову. И для тебя безопаснее, если документы будут использовать Дым или Гром. Какие тогда к тебе претензии?
- Вот тут мне возразить нечего.
- Я всегда и во всем прав, Волин. Сейчас не веришь, так жизнь убедит. Ну вроде бы дождь кончился и солнце из-за туч выглядывает. Мы можем ехать. И смотри веселее: Бог не выдаст, свинья не съест.
Подхваченные толпой пассажиров, переждавших ненастье, сыщик с журналистом устремились к выходу.
* * *
Дым просматривал накопившуюся за день почту с небрежным равнодушием. Он давно привык всецело полагаться на своих заместителей, зная, что они не рискнут крысятничать и его обворовывать. Но для создания видимости личного участия в делах фирмы требовал, чтобы вся входящая корреспонденция проходила через него. Наткнувшись на большой коричневый конверт, насторожился: "На нем нет почтовых штемпелей и отсутствует обратный адрес. Значит, его доставил посыльный. А если это конкуренты прислали сибирскую язву или сильнодействующий яд? Но и привлекать к себе лишнее внимание вызовом специалистов из спецслужб не хочется. Так что же делать?"
Определив на ощупь, что внутри находятся бумаги, Дым решился и вскрыл конверт. Бегло просмотрев фотоснимки и копии билетов на самолет, развернул свернутый вдвойне лист бумаги. Прочитал набранный крупным компьютерным шрифтом текст: "Хвост на юге ублажает жену своего личного охранники Грома. Это беспредел!!!"
Дым покачал головой: "Кто-то подставляет мне Хвоста. Судя по билетам, Хвост вернулся в Москву вчера. А сегодня утром компра уже у меня на столе. Быстро сработано. Не иначе, как менты постарались. Надеются, что я побегу, шантажировать Хвоста. Он тут же нанесет ответный удар и война вспыхнет с новой силой? Не дождетесь псы поганые! А что если эти документы подкинуть Грому? Уж он-то среагирует сразу и беспощадно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18