https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/Roca/meridian-n/
Это было прекрасно!
Спокойной ночи! Спасибо за это обретенное, наконец, наслаждение!»
10 февраля.Лист закончил симфоническую поэму «Битва гуннов». Об истории создания этого произведения он пишет в «Письмах к неизвестной подруге»:
«Княгиня вернулась из своей берлинской поездки, предпринятой для ознакомления с художественными ценностями очень довольной. Среди прочих вещей она привезла очень красивый эскиз Каульбаха „Битва гуннов". У меня появилось большое желание написать по этому эскизу музыкальное сочинение. Разумеется, это не будет соло для гитары, и мне придется привести в движение хорошую порцию меди».
В качестве лейтмотива этой композиции Лист использовал католический хорал «Crux fidelis inter omnes».
15 февраля.Лист пересылает партитуры своих симфонических поэм Вагнеру, который благодарит его следующим письмом:
«Сегодня я получил вторую посылку с твоими симфоническими поэмами: они сделали меня неожиданно таким богатым, что я до сих пор не могу придти в себя…».
26 февраля.В лейпцигском Геванд-хаузе Лист дирижирует симфоническими поэмами «Мазепа» и «Прелюды» и концертом для фортепьяно с оркестром Es-dur в исполнении Бюлова. Его произведения встретили у слушателей благожелательный прием. Критики же, поскольку они не могли придраться к исполнителю, напали на композитора. Особенно жестоко критиковали «Мазепу».
31 мая – 2 июня.Соотечественник Листа капельмейстер Карл Тураньи,по получению комитета по устройству празднеств, приглашает Листа принять участие в качестве дирижера в Нижнерейнском музыкальном празднике в Аахене. Под управлением Листа там были исполнены, наряду с произведениями Вагнера и Берлиоза, его «Праздничные звуки» и концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur, сыгранный Бюловым.
Противники Листа во главе с Фердинандом Гиллером,которых подстрекали не признавать его творчество, решили: настало время выступить против передового направления в музыке, которое олицетворял Лист.
Лист вынужден был признать, что его стремления поднять музыкальную жизнь Германии на новую, более высокую ступень пока обречены на неудачу. Удрученный, он вернулся обратно в Веймар.
Однако злые семена, посеянные в Аахене, дали свои всходы в Веймаре. Новый генеральный интендант придворного театра Франц Дингельштедт,назначенный в этом году герцогом Карлом Александром по рекомендации Листа, сумел воспользоваться сложившейся ситуацией, и Лист, со свойственным ему благородством, ничего не подозревая, все больше и больше уступал ему руководство оперой.
* * *
Ко всему этому прибавилось еще то, что в результате настойчивых запросов, посылаемых Веймарскому двору царем Александром II, который после смерти своего отца объявил недействительными гражданские права княгини Сайн-Витгенштейн и наложил запрет на ее состояние, вдовствующая веймарская герцогиня Мария Павловна была вынуждена отказать княгине в своем покровительстве, вследствие чего княгиня впала при дворе в немилость.
Княгиня Каролина и Лист полностью отошли от жизни великосветского общества.
5 сентября.На праздничном концерте в честь торжественного открытия памятника Гёте и Шиллеру Лист почтил память двух великих поэтов исполнением своей «Фауст-симфонии» и симфонической поэмы «Идеалы», которую завершал хор «К художникам».
22 октября.В Альтенбурге, в полной тиши, был отпразднован день рождения Листа.
В тот же день Бландина Лист вышла замуж за парижского адвоката, члена оппозиционной группы парламента, Эмиля Оливье.
7 ноябрясостоялось первое исполнение «Данте-симфонии» в придворном театре в Дрездене под управлением дирижера Фишера. Концерт, устроенный с благотворительной целью в пользу дрезденской придворной капеллы, потерпел полнейшую неудачу.
29 декабря.В концерте, данном в Веймарском театре выдающимся скрипачом Камилло Сивори, впервые исполняется «Битва гуннов» под управлением Листа.
1858
22–23 марта.Лист дал в Вене два концерта, на которых дирижировал «Граненой мессой». Исполнение этого произведения было связано с некоторыми трудностями, так что Лист был вынужден пригласить солистов из Пешта. Это великое творение завоевало успех и в императорской столице.
8 Вене Лист встретился со своим сыном Даниелем, учившимся в то время в Венском университете.
Июнь.Гастроли в Веймаре Богумила Дависона. Вероятно, под впечатлением игры этого великого интерпретатора Шекспира Лист сочиняет симфоническую поэму «Гамлет», как «увертюру к драме Шекспира».
15 декабря.Первое представление комической оперы Петера Корнелщса«Багдадский цирюльник». Острый взгляд Листа сразу же распознал достоинства этой оперы, автора которой Лист весьма ценил. Она была с величайшей тщательностью разучена и поставлена под его управлением. Дингельштедту, однако, каждая новая опера была словно бельмом на глазу, ведь в деятельности Листа он усматривал явный ущерб зрелищам, им организуемым, и поэтому втайне настроил публику против «Цирюльника». Благодаря его подстрекательству во время премьеры в зале раздавались выкрики неудовольствия. Лист воспринял это как личное оскорбление и принял решение навсегда отказаться от руководства оперными спектаклями в Веймаре.
Так «Багдадский цирюльник» оказался жертвой интриг и Корнелиус после неудавшейся премьеры отказался от постановки своей оперы.
Двор тем временем равнодушно взирал на происходящее.
14 января.Противники прогрессивного направления в музыке своими наглыми действиями все чаще и чаще мешали концертам. В ответ на это Бюлов организовал в Берлине концерт, где были исполнены «Идеалы» Листа под управлением автора. Когда в зале послышалось шиканье, Бюлов, охваченный гневом, закричал: «Я прошу господ, испытывающих желание шикать, оставить зал; в таком месте не принято так себя вести!»
В зале наступила тишина, но тем сильнее стали нападать критики на композитора.
1–5 июня.В связи с празднованием 25-летия со дня основания «Нового музыкального журнала», редактор его, Франц Брендель, организовал в Лейпциге собрание музыкантов. На этом собрании по предложению Луи Кёлера был основан «Всеобщий немецкий музыкальный союз» с целью объединения передовых музыкальных сил. Лист первым подписал декларацию о создании Союза.
23 июня.Смерть вдовствующей герцогини Марии Павловны.
Каролина Витгенштейн и Лист были искренне опечалены кончиной великодушной покровительницы.
2 октября.Первое исполнение сочинения для хора «Блаженство» под управлением Листа в городской церкви в Веймаре. Сольную партию баритона исполнял выдающийся певец Теодор Милъде.Музыка этого произведения исходила из самой глубины души композитора. Наиболее захватывающим был конец: «Блаженны те, кто терпит преследования за борьбу за правое дело, так как им принадлежат небеса».
11 декабря.Лист получает известие, что его сын, живший у Бюловых, тяжело заболел, и без промедления едет в Берлин.
13 декабря.Даниель Лист умирает в возрасте двадцати лет.
«Его лицо не было искажено, только было очень бледным. Его черты до последнего мгновения, пока не закрыли гроб, сохраняли свойственное им ласковое и гармоничное выражение. И тогда Козима сказала мне, что он похож на „Христа" Корреджио…».
Позже Лист писал своему другу барону Аугусу:
«Я мало рассказывал Вам о своем сыне. Это была натура мечтательная, нежная и глубокая. Влечения его сердца как бы возвышали его над всем земным, и он унаследовал от меня склонность к тому кругу мыслей и страстей, который непрестанно приближает нас к божественному милосердию. Мысль вступить в какой-либо орден все больше и больше укреплялась в его душе. Я желал только, чтобы прежде, чем осуществить это святое решение, он прошел бы обширный и серьезный курс наук… После получения первой премии по окончании общего курса обучения в Париже он готовился к экзаменам на звание юриста в Вене, и я не сомневаюсь, что он с честью выдержал бы его. Еще за день до своей смерти он говорил со мной об этом и пытался объяснить мне главу в Своде законов, трактующую различного рода обязательства. Несколько раньше ему доставило удовольствие прочесть мне наизусть несколько стихотворных строчек на венгерском языке, чтобы показать, что он сдержал данное мне обещание – изучить этот язык еще до окончания им курса юриспруденции!»
Однако того, что он потерял в Даниеле, он по-настоящему не раскрыл никому.
* * *
В этом же году в Париже А. Бурдилья издал книгу Листа «Цыгане и их музыка в Венгрии», явившуюся результатом его многолетних, можно сказать, восходящих к самому детству, исследований.
Книга была создана в «голубой комнате» Альтенбурга при самоотверженной помощи Каролины Витгенштейн. Если Лист уставал, она писала под его диктовку или записывала сущность бесед и дискуссий, связанных с темой книги.
Эта книга представляет собой одно из наиболее своеобразных и ценных произведений романтической литературы, и ее нельзя правильно оценить, если рассматривать только с точки зрения теории или истории музыки.
Опираясь на братьев Шлегель и Виктора Гюго, великих теоретиков романтической литературы, Лист также придерживался той точки зрения, что подлинным видом искусства древних народов был эпос. Сразу же в начале книги он представляет читателю странствующего сказителя, с которым он охотно сравнивал самого себя. Это вступление задало книге как бы интимный, субъективный тон.
Появление цыган в Европе он описывает словно выступление романтических героев на сцене:
«В один прекрасный день среди народов Европы внезапно появился народ, о котором никому не было известно, откуда он пришел. Он распространился по нашему континенту, не проявляя при этом ни малейшего стремления как к завоеваниям, так и к достижению права на жительство. Он не показывал желания захватить ни клочка земли шириной хотя бы с мизинец, но не позволял отнять у себя хотя бы один час своего времени…
Этот своеобразный народ столь своеобразен, что не походит ни на один другой, не имеет ни отечества, ни религии, ни истории, ни каких-либо законов. Очевидно, он продолжал двигаться все дальше только потому, что никогда не хотел перестать быть тем, кем он был. Ничья воля, никакие преследования, ни попытки обучения не могли оказать на него влияния, независимо от того, имели ли они целью изменение, растворение или уничтожение его… Без каких-либо способов сообщения между отдельными ветвями, в известной степени взаимно игнорируя существование друг друга, даже находясь друг от друга очень далеко, цыгане, со священным для них чувством солидарности, прочно сохраняют черты своей нерушимой связи: тот же облик, тот же язык, те же обычаи».
Этот народ, однако, «достоин идеализации, да он и сам идеализирует себя своими поэтическими вымыслами и напевами, которые, будучи связаны в единое целое, возможно, образуют естественный эпос цыган».
Это утверждение явилось – главным образом в Венгрии – камнем преткновения, так как сказания и напевы, знакомые Листу еще со времени его детства, были произведениями не цыган, а венгров, среди которых они шили. Эти напевы не являлись также разрозненно дошедшими до нас обрывками какой-то единой героической поэмы, как это предполагал Лист под влиянием господствовавших в то время теорий. Однако Лист сознавал сколь проблематично его утверждение, что напевы цыган не носят повествующего характера.
«Но зато, – полагает он, – они отражают чувства, свойственные всем индивидуумам этой расы, и открывают их внутренний мир, их душу, всю их внутреннюю сущность».
В своем равнодушии и пассивности они выбирают для выражения своих чувств не слова, которые звучат слишком определенно, а более скрытый язык инструментальной музыки.
«Инструментальная музыка как таковая вызывает волнение в каждом восприимчивом человеке. Она живописует как бы огнем своей собственной жизненной силы, которую она заставляет говорить, не раскрывая ни тайн своего происхождения, ни неизвестного нам смысла».
Цыгане воодушевлены стремлением к исключительной независимости. Благодаря своему абсолютному равнодушию по отношению к «собственности», они считают, что достигли полной свободы «существования».
Страницы, где Лист рисует отношение цыган к природе, являются, пожалуй, самыми прекрасными в книге. Здесь Лист становится поэтом; он переходит границу между поэзией и музыкой.
Далее Лист описывает образ жизни цыган и свои личные отношения с ними в Доборьяне, Москве, Румынии и Испании. Затем следует глава «Цыган Йожи», повествующая о мальчике-цыгане, которого Лист хотел усыновить, но который, несмотря на все старания дать ему образование, в конце концов убежал от него.
В третьей части книги рассматривается роль цыган в европейском искусстве и литературе. Четвертая часть посвящена истории цыган, главным образом, цыган-музыкантов, в Венгрии. При этом Лист сообщает также и о подражателях «цыганской музыке» и воздает должное искусству великих скрипачей – Бихари, Чермака, Ременьи и других.
В заключение автор венгерских рапсодий рассматривает сущность венгерской музыки:
«Если музыку – я подразумеваю венгерскую – хотят сохранить во всей ее неприкосновенности, такой, какая она есть, передать внукам, то нужно сохранить ей ее атмосферу, оставить ей ее синее небо; нельзя отторгнуть от нее ни один из ее трех основных элементов: ее интервалы и их связь друг с другом, ее ритмы и их колебания, ее фиоритуры и их изобилие. Эти три вместе взятых элемента несут на своих плечах мелодию, которая, покоясь на них, как несущаяся на трех дельфинах – этих морских конях – сирена, приобретает благодаря им совсем другой характер, чем если б она сидела на не для нее предназначенном цоколе, на котором она, дрожа, не могла бы удержаться».
Название «Венгерские рапсодии» Лист объясняет следующим образом:
«Словом „рапсодия" мы хотели обозначить фантастический эпический элемент, который мы стремились в них выявить».
«Кроме того, мы назвали эти произведения Венгерскими рапсодиями потому, что было бы неправильно оставить для будущего в раздельном виде то, что в прошлом было единым».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Спокойной ночи! Спасибо за это обретенное, наконец, наслаждение!»
10 февраля.Лист закончил симфоническую поэму «Битва гуннов». Об истории создания этого произведения он пишет в «Письмах к неизвестной подруге»:
«Княгиня вернулась из своей берлинской поездки, предпринятой для ознакомления с художественными ценностями очень довольной. Среди прочих вещей она привезла очень красивый эскиз Каульбаха „Битва гуннов". У меня появилось большое желание написать по этому эскизу музыкальное сочинение. Разумеется, это не будет соло для гитары, и мне придется привести в движение хорошую порцию меди».
В качестве лейтмотива этой композиции Лист использовал католический хорал «Crux fidelis inter omnes».
15 февраля.Лист пересылает партитуры своих симфонических поэм Вагнеру, который благодарит его следующим письмом:
«Сегодня я получил вторую посылку с твоими симфоническими поэмами: они сделали меня неожиданно таким богатым, что я до сих пор не могу придти в себя…».
26 февраля.В лейпцигском Геванд-хаузе Лист дирижирует симфоническими поэмами «Мазепа» и «Прелюды» и концертом для фортепьяно с оркестром Es-dur в исполнении Бюлова. Его произведения встретили у слушателей благожелательный прием. Критики же, поскольку они не могли придраться к исполнителю, напали на композитора. Особенно жестоко критиковали «Мазепу».
31 мая – 2 июня.Соотечественник Листа капельмейстер Карл Тураньи,по получению комитета по устройству празднеств, приглашает Листа принять участие в качестве дирижера в Нижнерейнском музыкальном празднике в Аахене. Под управлением Листа там были исполнены, наряду с произведениями Вагнера и Берлиоза, его «Праздничные звуки» и концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur, сыгранный Бюловым.
Противники Листа во главе с Фердинандом Гиллером,которых подстрекали не признавать его творчество, решили: настало время выступить против передового направления в музыке, которое олицетворял Лист.
Лист вынужден был признать, что его стремления поднять музыкальную жизнь Германии на новую, более высокую ступень пока обречены на неудачу. Удрученный, он вернулся обратно в Веймар.
Однако злые семена, посеянные в Аахене, дали свои всходы в Веймаре. Новый генеральный интендант придворного театра Франц Дингельштедт,назначенный в этом году герцогом Карлом Александром по рекомендации Листа, сумел воспользоваться сложившейся ситуацией, и Лист, со свойственным ему благородством, ничего не подозревая, все больше и больше уступал ему руководство оперой.
* * *
Ко всему этому прибавилось еще то, что в результате настойчивых запросов, посылаемых Веймарскому двору царем Александром II, который после смерти своего отца объявил недействительными гражданские права княгини Сайн-Витгенштейн и наложил запрет на ее состояние, вдовствующая веймарская герцогиня Мария Павловна была вынуждена отказать княгине в своем покровительстве, вследствие чего княгиня впала при дворе в немилость.
Княгиня Каролина и Лист полностью отошли от жизни великосветского общества.
5 сентября.На праздничном концерте в честь торжественного открытия памятника Гёте и Шиллеру Лист почтил память двух великих поэтов исполнением своей «Фауст-симфонии» и симфонической поэмы «Идеалы», которую завершал хор «К художникам».
22 октября.В Альтенбурге, в полной тиши, был отпразднован день рождения Листа.
В тот же день Бландина Лист вышла замуж за парижского адвоката, члена оппозиционной группы парламента, Эмиля Оливье.
7 ноябрясостоялось первое исполнение «Данте-симфонии» в придворном театре в Дрездене под управлением дирижера Фишера. Концерт, устроенный с благотворительной целью в пользу дрезденской придворной капеллы, потерпел полнейшую неудачу.
29 декабря.В концерте, данном в Веймарском театре выдающимся скрипачом Камилло Сивори, впервые исполняется «Битва гуннов» под управлением Листа.
1858
22–23 марта.Лист дал в Вене два концерта, на которых дирижировал «Граненой мессой». Исполнение этого произведения было связано с некоторыми трудностями, так что Лист был вынужден пригласить солистов из Пешта. Это великое творение завоевало успех и в императорской столице.
8 Вене Лист встретился со своим сыном Даниелем, учившимся в то время в Венском университете.
Июнь.Гастроли в Веймаре Богумила Дависона. Вероятно, под впечатлением игры этого великого интерпретатора Шекспира Лист сочиняет симфоническую поэму «Гамлет», как «увертюру к драме Шекспира».
15 декабря.Первое представление комической оперы Петера Корнелщса«Багдадский цирюльник». Острый взгляд Листа сразу же распознал достоинства этой оперы, автора которой Лист весьма ценил. Она была с величайшей тщательностью разучена и поставлена под его управлением. Дингельштедту, однако, каждая новая опера была словно бельмом на глазу, ведь в деятельности Листа он усматривал явный ущерб зрелищам, им организуемым, и поэтому втайне настроил публику против «Цирюльника». Благодаря его подстрекательству во время премьеры в зале раздавались выкрики неудовольствия. Лист воспринял это как личное оскорбление и принял решение навсегда отказаться от руководства оперными спектаклями в Веймаре.
Так «Багдадский цирюльник» оказался жертвой интриг и Корнелиус после неудавшейся премьеры отказался от постановки своей оперы.
Двор тем временем равнодушно взирал на происходящее.
14 января.Противники прогрессивного направления в музыке своими наглыми действиями все чаще и чаще мешали концертам. В ответ на это Бюлов организовал в Берлине концерт, где были исполнены «Идеалы» Листа под управлением автора. Когда в зале послышалось шиканье, Бюлов, охваченный гневом, закричал: «Я прошу господ, испытывающих желание шикать, оставить зал; в таком месте не принято так себя вести!»
В зале наступила тишина, но тем сильнее стали нападать критики на композитора.
1–5 июня.В связи с празднованием 25-летия со дня основания «Нового музыкального журнала», редактор его, Франц Брендель, организовал в Лейпциге собрание музыкантов. На этом собрании по предложению Луи Кёлера был основан «Всеобщий немецкий музыкальный союз» с целью объединения передовых музыкальных сил. Лист первым подписал декларацию о создании Союза.
23 июня.Смерть вдовствующей герцогини Марии Павловны.
Каролина Витгенштейн и Лист были искренне опечалены кончиной великодушной покровительницы.
2 октября.Первое исполнение сочинения для хора «Блаженство» под управлением Листа в городской церкви в Веймаре. Сольную партию баритона исполнял выдающийся певец Теодор Милъде.Музыка этого произведения исходила из самой глубины души композитора. Наиболее захватывающим был конец: «Блаженны те, кто терпит преследования за борьбу за правое дело, так как им принадлежат небеса».
11 декабря.Лист получает известие, что его сын, живший у Бюловых, тяжело заболел, и без промедления едет в Берлин.
13 декабря.Даниель Лист умирает в возрасте двадцати лет.
«Его лицо не было искажено, только было очень бледным. Его черты до последнего мгновения, пока не закрыли гроб, сохраняли свойственное им ласковое и гармоничное выражение. И тогда Козима сказала мне, что он похож на „Христа" Корреджио…».
Позже Лист писал своему другу барону Аугусу:
«Я мало рассказывал Вам о своем сыне. Это была натура мечтательная, нежная и глубокая. Влечения его сердца как бы возвышали его над всем земным, и он унаследовал от меня склонность к тому кругу мыслей и страстей, который непрестанно приближает нас к божественному милосердию. Мысль вступить в какой-либо орден все больше и больше укреплялась в его душе. Я желал только, чтобы прежде, чем осуществить это святое решение, он прошел бы обширный и серьезный курс наук… После получения первой премии по окончании общего курса обучения в Париже он готовился к экзаменам на звание юриста в Вене, и я не сомневаюсь, что он с честью выдержал бы его. Еще за день до своей смерти он говорил со мной об этом и пытался объяснить мне главу в Своде законов, трактующую различного рода обязательства. Несколько раньше ему доставило удовольствие прочесть мне наизусть несколько стихотворных строчек на венгерском языке, чтобы показать, что он сдержал данное мне обещание – изучить этот язык еще до окончания им курса юриспруденции!»
Однако того, что он потерял в Даниеле, он по-настоящему не раскрыл никому.
* * *
В этом же году в Париже А. Бурдилья издал книгу Листа «Цыгане и их музыка в Венгрии», явившуюся результатом его многолетних, можно сказать, восходящих к самому детству, исследований.
Книга была создана в «голубой комнате» Альтенбурга при самоотверженной помощи Каролины Витгенштейн. Если Лист уставал, она писала под его диктовку или записывала сущность бесед и дискуссий, связанных с темой книги.
Эта книга представляет собой одно из наиболее своеобразных и ценных произведений романтической литературы, и ее нельзя правильно оценить, если рассматривать только с точки зрения теории или истории музыки.
Опираясь на братьев Шлегель и Виктора Гюго, великих теоретиков романтической литературы, Лист также придерживался той точки зрения, что подлинным видом искусства древних народов был эпос. Сразу же в начале книги он представляет читателю странствующего сказителя, с которым он охотно сравнивал самого себя. Это вступление задало книге как бы интимный, субъективный тон.
Появление цыган в Европе он описывает словно выступление романтических героев на сцене:
«В один прекрасный день среди народов Европы внезапно появился народ, о котором никому не было известно, откуда он пришел. Он распространился по нашему континенту, не проявляя при этом ни малейшего стремления как к завоеваниям, так и к достижению права на жительство. Он не показывал желания захватить ни клочка земли шириной хотя бы с мизинец, но не позволял отнять у себя хотя бы один час своего времени…
Этот своеобразный народ столь своеобразен, что не походит ни на один другой, не имеет ни отечества, ни религии, ни истории, ни каких-либо законов. Очевидно, он продолжал двигаться все дальше только потому, что никогда не хотел перестать быть тем, кем он был. Ничья воля, никакие преследования, ни попытки обучения не могли оказать на него влияния, независимо от того, имели ли они целью изменение, растворение или уничтожение его… Без каких-либо способов сообщения между отдельными ветвями, в известной степени взаимно игнорируя существование друг друга, даже находясь друг от друга очень далеко, цыгане, со священным для них чувством солидарности, прочно сохраняют черты своей нерушимой связи: тот же облик, тот же язык, те же обычаи».
Этот народ, однако, «достоин идеализации, да он и сам идеализирует себя своими поэтическими вымыслами и напевами, которые, будучи связаны в единое целое, возможно, образуют естественный эпос цыган».
Это утверждение явилось – главным образом в Венгрии – камнем преткновения, так как сказания и напевы, знакомые Листу еще со времени его детства, были произведениями не цыган, а венгров, среди которых они шили. Эти напевы не являлись также разрозненно дошедшими до нас обрывками какой-то единой героической поэмы, как это предполагал Лист под влиянием господствовавших в то время теорий. Однако Лист сознавал сколь проблематично его утверждение, что напевы цыган не носят повествующего характера.
«Но зато, – полагает он, – они отражают чувства, свойственные всем индивидуумам этой расы, и открывают их внутренний мир, их душу, всю их внутреннюю сущность».
В своем равнодушии и пассивности они выбирают для выражения своих чувств не слова, которые звучат слишком определенно, а более скрытый язык инструментальной музыки.
«Инструментальная музыка как таковая вызывает волнение в каждом восприимчивом человеке. Она живописует как бы огнем своей собственной жизненной силы, которую она заставляет говорить, не раскрывая ни тайн своего происхождения, ни неизвестного нам смысла».
Цыгане воодушевлены стремлением к исключительной независимости. Благодаря своему абсолютному равнодушию по отношению к «собственности», они считают, что достигли полной свободы «существования».
Страницы, где Лист рисует отношение цыган к природе, являются, пожалуй, самыми прекрасными в книге. Здесь Лист становится поэтом; он переходит границу между поэзией и музыкой.
Далее Лист описывает образ жизни цыган и свои личные отношения с ними в Доборьяне, Москве, Румынии и Испании. Затем следует глава «Цыган Йожи», повествующая о мальчике-цыгане, которого Лист хотел усыновить, но который, несмотря на все старания дать ему образование, в конце концов убежал от него.
В третьей части книги рассматривается роль цыган в европейском искусстве и литературе. Четвертая часть посвящена истории цыган, главным образом, цыган-музыкантов, в Венгрии. При этом Лист сообщает также и о подражателях «цыганской музыке» и воздает должное искусству великих скрипачей – Бихари, Чермака, Ременьи и других.
В заключение автор венгерских рапсодий рассматривает сущность венгерской музыки:
«Если музыку – я подразумеваю венгерскую – хотят сохранить во всей ее неприкосновенности, такой, какая она есть, передать внукам, то нужно сохранить ей ее атмосферу, оставить ей ее синее небо; нельзя отторгнуть от нее ни один из ее трех основных элементов: ее интервалы и их связь друг с другом, ее ритмы и их колебания, ее фиоритуры и их изобилие. Эти три вместе взятых элемента несут на своих плечах мелодию, которая, покоясь на них, как несущаяся на трех дельфинах – этих морских конях – сирена, приобретает благодаря им совсем другой характер, чем если б она сидела на не для нее предназначенном цоколе, на котором она, дрожа, не могла бы удержаться».
Название «Венгерские рапсодии» Лист объясняет следующим образом:
«Словом „рапсодия" мы хотели обозначить фантастический эпический элемент, который мы стремились в них выявить».
«Кроме того, мы назвали эти произведения Венгерскими рапсодиями потому, что было бы неправильно оставить для будущего в раздельном виде то, что в прошлом было единым».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16