Было уже поздно, ей не спалось, когда Габриель вошел к ней в комнату и сел на кровать. Больше в номере сидеть было не на чем, если не считать жесткого стула, и Делия села рядом с Габриелем. События минувшего дня потрясли его сильнее, чем Делию, – это она поняла по тому, каким невидящим взглядом он смотрел в угол, как болезненно хмурился.– Черт, за что же его убили? Кто это сделал?Место убийства выглядело жутко, но его растерянность и негодование нельзя было объяснить только этой причиной. Делия видела, что он вздыхает и хмурится не потому, что в нем проснулись сострадание и гуманизм. Его лоб покрылся потом, как от страха.– Кто? Гейб, скажи мне.– Не знаю. Я ничего не знаю!– Это убийство имеет какое-то отношение к тебе?– Ко мне? С какой стати? – удивился он. – Но он мертв, а я должен был встретиться с ним и заключить сделку.Ошибиться было невозможно: Габриеля терзал страх. Родившись вдали от Америки, он, несомненно, повидал немало ужасов, и теперь они воскресли в его памяти. Но Делия ранее ни с чем подобным не сталкивалась, потому и не слишком нервничала. Да, зрелище было ужасным; она понимала, что никогда его не забудет, однако ощущение нереальности, невозможности происходящего не позволило ей в полной мере испытать животный страх.Ей пришлось утешать Габриеля. Она не стала рассказывать Анне-Софи и Тиму об остальном. О том, как вдруг они поцеловались. Его поцелуи имели вкус горького раскаяния, страха и тайны. Ей стало страшно от его серьезности, от того, как крепко он стиснул ее плечи. Лихорадочный шепот Габриеля вызвал у нее ощущение, будто она его единственный маяк в бурном море, омывающем их со всех сторон. Он был такой сильный. Его брови почти сошлись на переносице, черные глаза казались непроницаемыми, как у корсара из стихотворения, которое в детстве так нравилось Делии. И как она раньше не разглядела эту неистовую натуру под маской торговца книгами? Значит, их давно связывали не только дружба и дух товарищества, не только общие планы на поездку? А потом они разделись, и дух товарищества перерос в нечто большее. Эта ночь стала самой чудесной в жизни Делии.Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что он до смерти перепугался и что эти поцелуи были его средством борьбы со страхом. Она много раз перебирала все его слова, пытаясь понять, что с ним стряслось, что все это значит и что теперь с ними будет.– Мы можем позвонить мадам Крей, – предложила Анна-Софи, которой овладели боязливый трепет и азарт – оттого, что она приютила у себя беглянку, жертву домыслов полицейских, тем самым искупая свою вину за поимку американца. – Она не откажется помочь вам. Тим говорит, что ее дом не так далеко от Парижа. Наверное, вы сможете пожить там.Делия вздохнула. В ней вновь нарастала паника. Прежде она думала, что ей, законопослушной американке, ничто не грозит, кроме разве что возможных ограблений на автостоянках. А теперь ее разыскивает полиция, она нарушила приказ французских полицейских и агентов ФБР не покидать отель в стране, языка которой она не знала, где у нее не осталось денег. Так она оказалась дома у совершенно незнакомой женщины. А может, разумнее было бы сидеть в отеле? Несмотря на мрачную атмосферу, пыль в углах, чьи-то чужие пальцы на дверной ручке, было что-то успокаивающее в самом отеле, его безликости, в правилах, согласно которым она не имела права унести с собой вещи Габриеля, в женщине за стойкой, неутомимых горничных, которым, впрочем, было почти нечего делать.Делия вдруг поняла, что очутилась в худшем положении, чем в отеле, – потому что ее привезли туда, где ее никто не найдет, в какую-то парижскую квартиру, ни адреса, ни номера телефона которой она не знала.
Молодая пара, устроив Делию Сэдлер на диване, улеглась в спальне, но спали они беспокойно. Анна-Софи проснулась в час ночи. Тим занял почти всю кровать. Есть что-то чуждое в присутствии другого человека на твоей территории, в принадлежащей тебе постели. И так будет всю жизнь… Усилием воли Анна-Софи отогнала предательские мысли. Тим работал над интересной статьей о почти одновременном похищении нескольких старинных манускриптов, в которых речь шла о конце света. Когда приближается конец света, приятно спать в одной постели с сильным мужчиной.Анна-Софи слышала, что в Америке кровати огромные, что они бывают даже круглыми. Однажды они с Тимом обсуждали, какой кроватью им следует обзавестись – обычной французской шириной в 140 сантиметров, как та, на которой они лежали сейчас, или более современной, шириной 150 сантиметров? Остановились на последней – или даже побольше, в 160 сантиметров, хотя купить такие простыни во Франции труднее, чем в Америке… Но с чего вдруг она вспомнила об этом?Расследуя кражу, Тим мог бы отправиться в Испанию, посетить монастыри, откуда были украдены манускрипты, – наверное, похитители притворились монахами, проникли в монастырь и сбежали оттуда с добычей. Анна-Софи не хотела походить на глупых, неуверенных в себе жен, которые возражают против длительных деловых поездок своих мужей. Никогда не спрашивай мужчину, где он был, учила графиня Рибемон из книги «Наперекор стихиям».Поднимаясь на второй этаж склада на Блошином рынке, Анна-Софи чувствовала себя Пандорой, которая долго не решалась открыть, а потом все-таки открыла ящик с бедами и болезнями. В этом ящике оказались угрызения совести, которые Анна-Софи испытала, увидев, что полиция арестовала молодого американца, похожего на Байрона, раздражение, с которым она пыталась протестовать, заявляя, что у нее нет к нему никаких претензий, но ничего не добилась, и вот теперь – необходимость взять под свою опеку молодую американку, накормить ее ужином и уложить на диване, таким образом нарушив распоряжение полиции и, вероятно, совершив преступление. Эти мысли мучили ее до двух часов ночи, пока она наконец не заснула.
Тим проснулся в четыре часа и попытался вспомнить недавний сон. Он был близок с какой-то красавицей… в разгар дня, в номере отеля… И как только сновидение обрело зыбкую форму в его памяти, он припомнил, что в открытое окно дул жаркий ветер, откуда-то доносилась музыка. А потом ему вдруг пришло в голову, что такие сны предосудительны – ведь он собирается жениться. Ибо его партнершей была пышнотелая и смуглая Клара Холли, а не розовая и стройная Анна-Софи. Неужели он – живое доказательство ужасной фрейдистской гипотезы о том, что жена никогда не бывает объектом желания?Но спящая Анна-Софи пробудила в нем сначала нежность, а потом и желание. К сожалению, она держалась скованно, боясь, что их услышит гостья, но все-таки они могли бы заняться любовью. Какое, черт возьми, им дело до Делии? Каким образом он, Тим, должен искать ее друга, несмотря на твердую веру Анны-Софи в то, что он на это способен? Тим понял, что больше уже не уснет. А потом Анна-Софи соблазнительно пошевелилась и вздохнула, будто просыпаясь. Тим погладил ее висок, потом робко коснулся груди. В полусне она потянулась к нему и что-то зашептала. Все получится, если они будут действовать бесшумно, чтобы не разбудить гостью.
Делия никогда не считала себя ханжой, но во Франции ей пришлось слишком часто сталкиваться с сексом, с людьми, занимающимися им в кабинках туалетов и в соседней комнате. Разумеется, в четыре часа ночи она не спала, еще не приспособившись к разнице во времени. Ей объясняли, что понадобится день на каждый час разницы – следовательно, всего девять суток. И верно: она пробыла во Франции уже неделю, но по-прежнему просыпалась в четыре часа ночи, а в четыре часа дня ее клонило в сон. Из соседней комнаты отчетливо доносились шорох упавшего одеяла, размеренные глухие удары соприкасающихся тел, сдавленные смешки, вздохи.Люди занимались любовью в двух шагах от нее, ей было неудобно лежать на чужом диване, пользоваться чужой ванной, где стояли чужие зубные щетки, флаконы с полосканием для рта и прочие вещи. Узнать о том, что стало с Габриелем, она не могла без посторонней помощи. «Пожалуйста, не бросай меня», – попросил он вроде бы беспечным тоном, но всерьез. Он перепугался: торговца с Блошиного рынка убили. Надвигалось что-то зловещее. Но если женская дружба и решимость способны спасти Габриеля, она готова призвать их на помощь. Глава 19В ДОМЕ МАДАМ ДЮБАРРИ В конце концов все они заснули, а проснувшись утром в пятницу, первым делом стали решать, как поступить с гостьей из Орегона. Анна-Софи, как всегда раздражительная после бессонной ночи, настаивала на том, что Делия должна немедленно отправиться к Кларе Крей. Не без своих тайных соображений – он был очарован самим Креем и его красавицей женой – Тим счел предложение Анны-Софи разумным. К его удивлению, Делия решительно воспротивилась.– Я не вправе навязываться ей. Напрасно я вообще ей позвонила. Мне вдруг вспомнилось, что, хотя я попросила помощи у Клары, я ни разу не бывала у ее матери, а ведь миссис Холли живет по соседству с моей матерью. Я знала, что миссис Холли уже стара и не выходит из дома, потому что раньше она все время сидела в библиотеке, когда бы я там ни появилась. А потом она перестала приходить. Я спросила о ней у библиотекаря, и он объяснил, что теперь за книгами для миссис Холли приезжает Кристал Уилсон.Делия упрекала себя за то, что ни разу не навестила миссис Холли, хотя и понимала, что человек, прикованный к дому, нуждается в общении. Порой она бывала такой черствой!– Но Габриель оставил мне телефонный номер Клары, и в панике я позвонила ей.– Он знал телефон Клары?– Не знаю откуда. Если вдуматься, это довольно странно, – согласилась Делия. – Габриель оставил мне номер, и теперь я понимаю, что он не собирался возвращаться.Мило нахмурившись, Анна-Софи протянула Делии телефон. Слегка удивленная, Клара все же пригласила Делию к себе, а Тим вызвался отвезти ее сегодня же утром. Пока Тим договаривался с Кларой о времени приезда, у него сложилось впечатление, что она будет рада видеть его – в ее голосе проскальзывали почти интимные нотки. Анна-Софи сразу заметила, что Тиму не терпится еще раз посетить роскошный замок.– Я поеду с вами, – решила она. Чтобы Делия понимала их, Анна-Софи и Тим говорили между собой по-английски. – Я умираю от желания увидеть замок, а может, и самого Сержа Крея!Они доели тосты с маслом – американскую привычку так завтракать Анна-Софи переняла у Тима – и быстро собрались в дорогу, направившись к дому Крея по тихой лесной дороге, ведущей через Сен-Клу, к любимому теннисному клубу Тима. Несмотря на волнение, Делия с удовольствием разглядывала деревья, на которых кое-где еще трепетали золотистые листья, пушистый ковер опавшей листвы, живописные и чистенькие пригороды Парижа. Ее угрюмость сменилась улыбкой, исчезло легкое недоверие, к которому уже привыкли ее спутники.Большой дом Креев возвышался возле деревни Этан-ла-Рейн, в конце аллеи, засаженной ровными рядами деревьев. Как и прежде, Клара сама открыла дверь и тепло приветствовала гостей, хотя Анну-Софи встретила не слишком радушно. Анна-Софи заметила, что Клара украдкой посматривает на Делию, – неужели прежде она не замечала ее хромоты? От кофе гости отказались, поэтому Клара сразу предложила проводить Делию в ее комнату. Особняк ошеломил Делию размерами и атмосферой старины, и неудивительно – ведь во Франции ей больше ничего не удалось увидеть.– Хотите осмотреть весь дом? – предложила Клара.Анна-Софи охотно согласилась. Тим хотел было сопровождать дам, но в это время появился Крей в шлепанцах и свитере.– Нам надо поговорить, – заявил Крей Тиму, даже не поздоровавшись. – Пойдемте наверх.Поднимаясь по лестнице, оба мужчины услышали, как Анна-Софи громко восхищается историей замка – явно в расчете на Делию.– Подумать только! Сама Дюбарри! А где была ее спальня? Бедняжка! Знаете, что с ней случилось? Ей отрубили голову, хотя она была не надменной выскочкой и предательницей, а просто красивой женщиной. И даже когда она сблизилась с королем, она помнила свое происхождение!Клара негромко рассказывала о том, как они с Сержем приводили замок в порядок, реставрировали лестничные перила, отскребали краску и штукатурку, чтобы вернуть комнатам прежний вид, оборудовали ванную, заменяли лепнину и резные панели.– А это комната моего сына, – услышал Тим, поднимаясь по ступеням вслед за Креем. – Он учится в Англии.Тим впервые подумал о Кларе как о матери. Представить в этой роли Анну-Софи ему было нелегко, хотя ему и предстояло стать виновником подобных перемен в ее жизни. Время от времени мысли о таких последствиях брака посещали его, вызывая легкое недовольство.– Сама Дюбарри! – послышался оживленный возглас Анны-Софи. – Представляю, как она спускалась по этой лестнице!А потом со двора донеслись другие голоса и хлопанье дверец автомобилей. Из окна кабинета Крея Тим увидел компанию мужчин, приехавших на двух машинах.
Клара вместе с Делией и Анной-Софи поднялась на третий этаж, в уютную комнатку с обоями в цветочек и зеркальными шкафами. Увидев ее, Делия просияла, надеясь, что вскоре в ее жизни наступят перемены к лучшему. Она принялась немедленно распаковывать свои немногочисленные вещи и хотя продолжала сетовать и твердить, что надо что-то делать, уже понимала, что делать ей больше нечего.Ее спутницам сразу стало ясно, что здесь, в роскошном особняке, Делия почувствует себя уютнее и спокойнее, чем в дешевом второсортном отеле. Но Делия еще не успела увидеть Эйфелеву башню, Елисейские поля и Лувр, особенно Лувр. Она причитала, что, вполне возможно, она покинет Францию, так и не осмотрев ни одной из достопримечательностей Парижа и не попробовав ни единого французского блюда – не считая сандвича с сыром и яйцом из ресторана возле отеля.Анна-Софи положила сумочку с вещами Делии на туалетный столик.– Как мило! Восемнадцатый век, – заметила Анна-Софи, окинув взглядом эксперта туалетный столик.– Серж – завсегдатай блошиных рынков, – объяснила Клара Холли. – Там его никто не узнает. Все вещи он покупает именно на толкучке, все люстры в бальных залах и ресторанах в фильме «Королева Каролина» – оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44