– Ваше величество, я владею также тайной императрицы Жозефины и должна сообщить ее вам! – ответила Екатерина, останавливаясь и показывая твердое намерение не уходить, несмотря на желание императора выпроводить ее.– У Жозефины имеется тайна? И она поручила вам передать ее мне? Ну, в чем же тут дело? Готов держать пари, что эта тайна касается какого-нибудь нового долга, счетов, предъявленных поставщиком? У Жозефины это – старая песня… А она ведь знает, как я не люблю этого мотовства, этого безумия. О, на деньги, которыми она бросается на пустяки, я мог бы каждый год снаряжать по судну, набирать по дивизиону, прорыть Бордосский канал, проложить дорогу на Майнц. Ну, да что же делать! Раз вы являетесь послом этой сумасшедшей, так скажите мне, сколько ей надо. Ну, живее, сколько?– Ваше величество, тут вовсе не в деньгах…– А в чем же тогда?– Императрица, которая так добра и так нежно любит вас, ваше величество, извещена о рождении ребенка.– А! Так императрица знает…– Ей все рассказали. При дворе вашего величества достаточно завистливых и злых людей.– Понимаю! Мои дорогие сестры очень восстановлены против императрицы. Элиза и Каролина воодушевлены такими чувствами, которые сильно огорчают меня. Ах, Боже мой! Обе мои семьи приносят мне больше неприятностей, чем все европейские короли, вместе взятые! – сказал Наполеон с глубоким вздохом, показывавшим, как он устал от этих домашних разговоров, от всех интриг этих завистливых женщин, досадливых пчел, вылетевших из-под его императорской мантии. – Ну, а что сказала на это императрица? – продолжал он после короткого молчания. – Мне очень интересно знать, как она отнеслась к рождению этого ребенка.– Императрица хотела бы, чтобы вы, ваше величество, разрешили ей взять ребенка к себе воспитать… и даже усыновить, если вы согласитесь на это.С обычным умением быстро ориентироваться и проницательностью Наполеон сразу понял, к чему клонилось это предложение: хотели воспользоваться тем душевным расстройством и смятением, в который должна была погрузить его весть о неожиданной смерти сына Гортензии.– Вижу, вижу, куда это клонится! – пробормотал он. – Ребенок, усыновленный Жозефиной, станет новым и мощным связующим звеном для меня. Мюраты, Жозеф, Людовик, словом, все, кто мечтает стать моим наследником, увидят, что их надежды рухнули, а семья Богарнэ восторжествует. Да, это было бы возможным! Усыновление этого ребенка могло бы избавить меня от забот о престолонаследии. Но что скажут государи Европы? Признают ли они право незаконнорожденного? Да и раз я могу иметь ребенка, раз возможен прямой наследник моего царствования, то не лучше ли будет, если этот ребенок… Если Наполеон второй будет рожден… от принцессы какого-либо царствующего рода?Он остановился, испугавшись, не слишком ли много сказал, и его подозрительный взгляд снова впился в Екатерину. А она ответила с глубоким реверансом:– Ваше величество, моя миссия кончена. Я позволю себе пожелать вам всего хорошего и передам императрице, что воля ее державного супруга будет сообщена ей. Теперь я возвращаюсь во Францию счастливой, что застала вас, ваше величество, в добром здравии и победоносным, как всегда!– Благодаря вашему супругу! До скорого свидания! Вы тоже узнаете от меня кое-какие новости, хорошие новости!И император, сияя от удовольствия, сделал рукой жест, означавший конец аудиенции.Екатерина ушла, унося с собой в качестве неожиданной поверенной тайну Наполеона, которой суждено было изменить всю его политику и перевернуть жизнь. Она уже догадывалась о намерениях императора, частью проскользнувших в отрывистых фразах, которые он пробурчал в ответ на ее сообщение, а именно о намерении дать империи наследника, отпрыска королевского рода. Развод, как зерно, посаженное в тучную почву, уже пускало ростки в голове нового Карла Великого. XVII Развод! Этот важный момент в истории первой империи пока еще смутным проектом витал в уме Наполеона в виде чего-то возможного в будущем, но еще не решенного, в виде простой мечты, желания.Уже неоднократно Наполеон мечтал об этом способе разорвать брак с Жозефиной. В первый раз мысль о разводе появилась у него после возвращения из Египта, когда он узнал о похождениях легкомысленной креолки, затем – в период церковного брака и коронования, наконец, в момент отправления в поход на Пруссию.Фушэ, один из самых пламенных сторонников этого развода, все время готовил, расследовал, выискивал почву. Но каждый раз после того, как Жозефина проводила ночь с мужем, она одерживала верх. Более влюбленный, чем когда-либо, он спускался со свечкой в руках и с ночным колпаком на голове по лестнице, соединявшей его апартаменты со спальней Жозефины, и на супружеском ложе происходило трогательное примирение.Да, на этом поле битвы победитель всей Европы неизменно оказывался побежденным! Престарелая Жозефина своими кошачьими ужимками и вкрадчивыми ласками воскрешала свое былое влияние и порабощала его на несколько часов. Она крепко держала его в руках, действуя на его чувственность.До того времени, к которому мы подошли в нашем рассказе, измены Наполеона носили только случайный, но отнюдь не серьезный характер.Точный список любовниц Наполеона всем известен. Герцогиня д'Абрантэс, мадемуазель д'Аврильон, Констан, Бурьен, Фэн и некоторые другие дают нам полную картину увлечений генерала Бонапарта и императора Наполеона. В своей документально обоснованной и очень интересной книге Фредерик Массой совершенно беспристрастно описывает анекдотическую историю любовниц императора. Но никто из этих любезных особ не имел серьезного влияния на Наполеона.О связях Наполеона в бытность его офицером известно очень немногое. Но он был слишком беден, трудолюбив, горд и невзрачен собой, чтобы можно было предположить, будто в Валенсе или Озоне его любовные похождения выходили за пределы редких и коротких кутежей.Во время пьемонтской кампании ему приписывали любовную интригу с госпожой Тюро, но муж не имел никаких подозрений на этот счет, а если и имел, то по крайней мере тщательно скрывал их под видом великодушной протекции, оказываемой юному артиллерийскому генералу. 13 вандемьера Тюро поддержал кандидатуру Наполеона и настаивал на назначении его главнокомандующим войсками конвента. Бонапарт впоследствии отблагодарил сначала Тюро, а потом и его жену. Он назначил мужа старшим интендантом итальянской армии, что было очень доходным местом; позднее, когда после его смерти вдова впала в крайнюю нужду, Наполеон назначил ей щедрую пенсию.Одной из самых романтических связей была та, в которой героиней была мадам Фурэс. Это была его «египтяночка». В Каире, в одном из общественных садов, называемом Тиволи, он однажды вечером заметил прелестную блондинку, которая резко выделялась из среды черноволосых, накрашенных женщин, утомленных одалисок, приехавших за армией из Марселя или с Мальты и казавшихся лакомым кусочком для офицеров, разгуливавших по Тиволи. Наполеон навел справки. Поразившая его блондинка оказалась модисткой из Каркасона, Маргаритой-Паулиной Белиль, вышедшей замуж за племянника своей хозяйки, некоего Фурэс. Вскоре после свадьбы муж, лейтенант 22-го коннострелкового полка, получил приказание отправиться в египетскую армию. Расстаться в первой четверти медового месяца показалось новобрачным слишком грустным. Тогда проказливой модистке пришла в голову мысль переодеться солдатом и пробраться на борт судна, увозившего ее мужа.В те времена это случалось неоднократно: мы уже знаем, как Ренэ, переодетая мужчиной, поступила в солдаты, чтобы следовать за своим возлюбленным Марселем. Но Маргарита Фурэс уже в Каире рассталась с солдатским мундиром. Бонапарт заметил ее и тут же влюбился. Несколько дней она сопротивлялась, отказываясь от подарков генерала, но потом приняла их. В конце концов она окончательно сдалась. Несчастного мужа, совсем как в оперетке, немедленно командировали во Францию с важным секретным поручением. Главнокомандующий, видите ля, отличил его за храбрость, ум, интеллигентность и поручил передать Директории сообщение первостепенной важности. При этом офицеру было сказано, что, когда он выполнит поручение, он вернется снова в Дамьетту.Фурэс, пришедший в полный восторг от милости главнокомандующего, сел на судно, которое должно было доставить его во Францию, а Бонапарт поспешил сейчас же пригласить к обеду целое общество, среди которого была также и хорошенькая «египтяночка». За столом он поместил ее около себя. В середине обеда Наполеон умышленно, как будто по неловкости, опрокинул на нее графин воды, и все платье молодой женщины оказалось замоченным. Тогда он сейчас же встал и повел ее в свою комнату под предлогом дать возможность обсушиться и поправить туалет. Но у него ушло столько времени на ухаживание за облитой водой дамой и последняя вернулась с такой растрепанной прической, хотя вода и не замочила таковой, что все приглашенные поняли, в чем тут было дело.Генерал устроил «египтяночку» в доме, находившемся по соседству с занимаемым им дворцом. Не успели отпраздновать новоселье, как вдруг – опять-таки словно в оперетке – Фурэс, который, по мнению всех, должен был быть на пути к Парижу или уже в Люксембурге, совещаясь с членами Директории, появился словно театральный черт, внезапно выскакивающий из люка. Оказалось, что судно, на котором он плыл, попало в плен к английскому крейсеру. Отлично осведомленный обо всем, что происходило на материке, и желая сыграть шутку с генералом Бонапартом, английский адмирал приказал отпустить на свободу мужа любовницы Наполеона, снабдив его ироническими советами и весьма точными указаниями.Фурэс вернулся в Каир взбешенный вконец, но, не имея возможности предпринять что-либо против своего начальника, ограничился разводом с неверной женой. Она получила свое девичье имя Паулины Белиль, но в просторечии ее обыкновенно называли Белилоточкой. Бонапарт, все еще сильно влюбленный в нее, позволял ей сопровождать его в походах верхом; он показывался вместе с ней на парадах и смотрах. Уверяют, что он был готов даже развестись с Жозефиной, чтобы жениться на Белилоточке, если бы она подарила ему ребенка.Но, к несчастью для нее, бедная Белилоточка плодовитостью не превосходила Жозефину. Ее бесплодность не преминула произвести на Наполеона неприятное впечатление и пробудить в нем сомнение, может ли он быть отцом вообще; и это сомнение было рассеяно впервые сообщением о рождении ребенка у Элеоноры.«Египтяночка» вернулась во Францию после отъезда Бонапарта, но корабль, на котором она плыла, попал в плен к англичанам. Когда же вместе с Жюно и несколькими офицерами и учеными, находившимися на борту «Америки», была отпущена на свободу, то примирение Бонапарта с Жозефиной уже состоялось, и дело 18 брюмера было выполнено. В этот день Бонапарт низверг Директорию и стал первым консулом. Он отказался принять Белилоту, но тем не менее купил ей замок, дал приданое и выдал замуж за субъекта, не особенно-то щепетильного насчет происхождения приданого и получившего в виде свадебного подарка консульство. Разойдясь со вторым мужем, которого она добросовестно обманывала, Белилоточка отправилась в Бразилию с любовником по имени Беллар. Во время Реставрации она вернулась в Париж и, само собой разумеется, проявила себя рьяной роялисткой. Ведь нельзя требовать от молодой любительницы приключений и легкомысленной женщины большой верности императору, раз вероломными оказались Удино, Мармон и куча других неблагодарных шутов.Бонапарт был почти лишен художественных эмоций. Он абсолютно не признавал живописи, а из всех жанров литературных произведений любил только трагедию, величественный тон которой, сильные душевные движения и резкие характеры действующих лиц гармонировали с его собственным душевным строем. Но музыка, в особенности пение, производила на него глубокое впечатление. Сам он пел в высшей степени фальшиво и не мог отличить мажор от минора; оставаясь совершенно равнодушным к симфонической музыке, он испытывал глубокое волнение при звуках человеческого голоса. Когда пел сопранист Кресчентини, Наполеон дрожал, слезы наполняли его глаза, и он не побоялся шокировать всю Италию, дав этому музыканту-евнуху орден Железной Короны. Его влечение к знаменитой певице Грассини коренилось столько же в чарах ее голоса, как и в наружности этой красавицы. Впервые Бонапарт увидал и познакомился с ней в Милане, сошелся с ней, а затем вызвал ее в Париж. Там она жила замкнутой жизнью, никого не принимая, в маленьком домике на улице Шантре и стала скучать. Некий скрипач по имени Родэ предложил ей развлечь ее, и она согласилась. Но музыка артиста наделала слишком много шума, и Бонапарт, извещенный обо всем Фушэ, прервал всякие отношения с Грассини. Впрочем, в дальнейшем он проявил по отношению к ней большое великодушие, и каждый раз, когда она проезжала через Париж, возвращаясь из Лондона или Гааги, она получала ночную аудиенцию императора, сохраняя о таковой неизменное приятное воспоминание. Впоследствии Грассини отличилась традиционной неблагодарностью: она не только пела у герцога Веллингтона, победителя Наполеона, но даже в тот момент, когда ее державный любовник томился на острове Святой Елены, покоилась в объятиях победителя при Ватерлоо, гордого возможностью пользоваться наполеоновскими остаточками.Пять или шесть женщин – актрис и певичек – были временными подругами монарха. Указывают на Браншю, артистку оперы, страшно уродливую, но очень талантливую; затем – Бургуен и наконец – Жорж, дивную царицу сцены. Жорж одна только осталась верной памяти низложенного императора и из-за верности к великому человеку, бывшему ее любовнику, поплатилась службой во Французском Театре по интригам смотрителей королевских левреток, заведовавших в то время сценой.Вечно торопившийся и занятый работой, Наполеон занимался любовью только мимоходом. Он ценил в ней развлечение, не нарушавшее методичности его занятий, и, наверное, согласился бы с поэтом, сказавшим позднее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17