Оно было в коллекции прошлого года – простое платье оттенка, напоминавшего цветок миндаля. Выглядела она в нем замечательно. Оно было выше колен и открывало ее длинные стройные ноги. Майя медленно и тщательно нанесла на лицо косметику, зная, что любая небрежность не укроется от критического взгляда матери.
Подъехав к «Крийон», она несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем решилась войти в бар. Мать беседовала с Уэйлендом. Он заметил ее, кинулся навстречу, крепко обнял.
– Моя дорогая! Ты выглядишь потрясающе!
– Уэйленд! Дорогой! – Она обняла его, глядя на Корал. – Привет, мама.
Корал вскочила и заключила дочь в объятия. Майя наклонилась, чтобы поцеловать ее. Знакомый аромат вернул ее в детство.
– Правда, она выглядит чудесно? – воскликнул Уэйленд.
Корал внимательное смотрела на нее, улыбаясь.
– Превосходно.
– Ты не перерабатываешь? – поинтересовался Уэйленд. – Ты кажешься слегка уставшей.
Майя опустилась в кресло.
– Мы поздно закончили прошлой ночью, – призналась она и оглядела зал, который был полон людей из мира моды. – Ну, что нового в этом сезоне?
Корал похлопала ее по руке.
– Ничего поражающего воображение пока. Многие бредят Сен Лораном, но не я. Дай мне как следует посмотреть на тебя!
Майя тоже посмотрела на мать. Корал стала выглядеть чуть старше. Когда она улыбалась, вокруг глаз появлялись морщинки. Но ее косметолог проделал огромную работу: кожа была по-прежнему гладкой, как алебастр.
– Ну, как работается с Монахом, Майя? – спросил Уэйленд.
Она рассмеялась.
– Только «Уименз Уэр» называет его так! – Она повернулась к Корал. – Что ты думаешь о нем? Он особенный, правда?
Корал взяла с блюда оливку и медленно ее пережевывала, сузив глаза.
– Она хочет сфотографировать все его модели, – с готовностью отозвался Уэйленд.
Корал бросила на него быстрый уничтожающий взгляд.
– Сначала я хочу посмотреть на них! – заметила она.
– Он особенный! – опять повторила Майя.
Корал посмотрела на светившееся надеждой лицо дочери.
– Он первоклассный… портной, – произнесла она. Майя постаралась скрыть разочарование.
– Он нечто большее, – сказала она.
– Что будешь пить? – поинтересовался Уэйленд.
– Томатный сок, пожалуйста. – Она посмотрела на Корал. – У него такое чувство цвета, он так работает с тканями…
– Впечатляет, – согласилась Корал, прикуривая сигарету. Она глубоко затянулась. – Я уверена, что мне понравится коллекция. Пойми, я видела лишь три костюма. Но они были хороши.
– А как человек? – настаивала Майя.
– Сплошное обаяние! – с готовностью отозвалась Корал. – Привлекательный, очень привлекательный мужчина… Женщины должны сходить с ума по нему. Я тебя понимаю, дорогая.
Принесли напитки, Майя отпила сока.
– Как развивается роман? – поинтересовалась Корал. Майя спокойно посмотрела на нее.
– Он для меня больше учитель, чем герой романа. В любом случае, у него есть ассистентка, с которой он очень близок…
– Кто? – Корал старалась, чтобы ее вопрос прозвучал безразлично, но обе отметили, что в нем слышалась заинтересованность.
– Девушка из его родного города – они вместе работали у Диора прежде, что он открыл свой собственный дом моделей.
– Хорошенькая? – спросила Корал.
– Да нет. Она похожа на мальчика-пострела.
– Может быть, это то, что ему действительно нравится? – быстро предположил Уэйленд. – Иногда подавляемые желания…
– Но это не так! – запротестовала Майя.
– Абсолютно не так! – согласилась Корал. – Я же его видела. И слышала о нем.
Майя прямо посмотрела в глаза матери.
– Что ты слышала? Корал пожала плечами.
– Дорогая, ты же знаешь, что мир моды рождает больше сплетен, чем одежды.
– Скажи нам, Корал, – взмолился Уэйленд. – Скажи все!
Корал отпила из бокала, заставляя их ждать.
– Говорят, что Филипп Ру – Казанова. Он любит женщин, и не без взаимности. Вы же знаете, какая это редкость. О его примерках у Диора ходят легенды. Дверь примерочной часто бывала заперта, когда он находился там с клиенткой.
– Чтобы скрыть свои методы! – закричала Майя. – Он пользуется прокладками, придавая форму костюму или пальто, когда они на клиентке…
– Действительно? – засмеялась Корал. – Я думала, что его методы более старые, чем этот! Ты защищаешь его, не так ли? Я рассказываю тебе лишь то, что говорят другие. Многие клиенты Диора готовы последовать за Ру в его дом моделей. Немногим это бы удалось, потому что, как ты знаешь, не все модельеры любят дам. Жай Хей из Пату не дотрагивается до женщины – на примерки он надевает перчатки, вообрази!
– Почему они называют его Монахом? – спросил Уэйленд.
Корал улыбнулась.
– Уверена, я предпочла бы, чтобы моя дочь работала с монахом.
– Что ты имеешь в виду? – зло спросила Майя. – На что ты намекаешь?
– Право, Майя… – Корал холодно посмотрела на нее. – Сначала ты сказала, что влюблена в него. Потом ты разозлилась, когда я заметила, что он нравится женщинам. Теперь ты злишься, когда я говорю, что он монах. Что же тебе может понравиться?
Майя покачала головой.
– С того момента, как я сюда пришла, ты пытаешься ужалить меня каким-либо образом. – Она встала.
Корал тоже встала и обняла ее.
– Я просто дразню тебя, дорогая. – Она поцеловала Майю в щеку. – Не обращай внимания. Может быть, я просто завидую, если хочешь знать правду. И потом, я так переживаю за тебя сегодня…
– Мне лучше уйти. – Майя быстро обняла Корал, затем нагнулась и поцеловала Уэйленда в щеку. – Наш показ в пять, но мы начнем готовиться в два. Надеюсь, что коллекция понравится…
Уэйленд настоял на том, чтобы проводить ее до выхода.
– Не обращай на нее внимание, дорогая, – сказал он, – ты не спасовала перед ней – я горжусь тобой.
Она обняла его, ее глаза были полны слез.
– Не пытайся оправдать ее, Уэйленд. Я больше не нуждаюсь в ней…
Он проводил ее до такси и наклонился к окошку.
– Желаю тебе сегодня вечером удачи, дорогая! Я буду хлопать громче всех!
Она пожала его руку, и такси затерялось в потоке машин.
К пяти часам вечера, когда маленький салон Филиппа Ру заполнили журналисты и привилегированные покупатели, здесь стоял несмолкаемый гул возбуждения и ожидания. Комната была задрапирована белым хлопком и заставлена позолоченными стульями. Модели должны были проходить через площадку, вокруг которой расположились зрители.
Уэйленд сидел рядом с Корал.
– Предчувствие такое, что что-то должно произойти, – прошептал Уэйленд.
– Да, дорогой, да, – согласилась Корал. Она слегка отодвинула колено: рядом с ней сел издатель британского журнала мод. Они не обращали друг на друга внимания.
– Ты судишь по тем трем костюмам?
– Говорю тебе, в них есть что-то новое. Никогда-раньше-не-виданное новое! – подчеркнула она. – Новые пропорции, перспективы, новый взгляд на женщину. Если и остальная коллекция так же хороша, сегодня вечером он станет первым модельером в мире.
Уэйленд широко раскрыл глаза.
– Я не в состоянии представить этого, – сказал он ей.
В комнату проникало все больше и больше журналистов. В тесноте соприкасались локтями и коленями, старые враги дышали в затылки друг другу, разместившись в трех узких рядах. Холл и коридор тоже были заполнены.
В воздухе стоял густой запах духов. С утра они просмотрели уже шесть коллекций. По лицам струился пот, Тушь расплывалась, волосы обвисли. Только очень крупные издательства могли позволить своим сотрудникам перемещаться с одного показа на другой в лимузинах и тем самым сохранять свежесть и бодрость.
Майя приготовилась к тому, чтобы одевать манекенщиц, которые будут прибегать в комнату и убегать из нее на головокружительной скорости. Одри была на ее особом попечении, ее большие карие глаза были подведены и оттенены серым и коричневым. Она выглянула из комнаты и увидела, как журналисты пробивали себе путь в зал. К пяти часам мода стала вопросом жизни и смерти, многие согласились бы умереть, но не пропустить этого показа.
Они запаздывали с началом на тридцать минут.
– Идите быстро! – напоминал Филипп моделям. – Если кто-нибудь протянет руку, чтобы пощупать материал, не останавливайтесь – продолжайте идти!
Он волновался, что художники и покупатели, обладающие наметанным глазом, могут скопировать новые детали.
Жара была удушающая, первые четыре девушки уже были одеты и готовы двинуться по сигналу Филиппа. Он, в свою очередь, ждал сигнала от Стефани. Когда Джон Фейрчайлд из «УУД», Нэнси Уайт из «Базар», Диана Вриланд из «Вог» и Корал Стэнтон из «Дивайн» уселись, последовал сигнал.
Филипп повернулся к подчиненным.
– Итак, пошли, – сказал он.
Одри покинула студию. У Жозефины было белое напряженное лицо, на котором темнели глаза, проверявшие снова и снова, все ли в порядке. Бледность Филиппа была заметна даже несмотря на его загар. Майе хотелось обнять его и заверить, что все будет чудесно.
Одри прошла по коридору в главный салон. В каждой комнате раздавался ропот, сотни пар глаз не отрываясь смотрели на новые детали, новые пропорции, новые цвета – на моду Филиппа Ру.
Вот из комнаты вышли, наконец, все четыре модели, Майя с новым костюмом в руках ожидала возвращения Одри. Коллекция была показана в полном молчании, лишь раздавались взрывы аплодисментов, и часто первой начинала аплодировать Корал. Женщины протягивали руки, чтобы дотронуться до мягкой роскошной шерсти. Коллекция поражала. Одежда была совсем не похожа на ту, которую представили другие дома моделей, она оказалась сюрпризом. Издательница французской «Моды» повернулась к своей соседке и сказала:
– Он сильно отличается от всех остальных.
В свободные от переодевания Одри минуты Майя слышала шепот удивления, потом аплодисменты, видела радостные улыбки на лицах моделей, когда они забегали в комнату, чтобы сменить наряд. Майя стаскивала с них туфли, натягивала на них платья, в то время как парикмахер поправлял им прически.
Коллекция имела успех благодаря ей. Это она создала новое удивительное сочетание. Она убедила Филиппа отказаться от традиционных больших шляп, которые он использовал в прошлом сезоне. В одежде поражала новизна кроя, короткие юбки, широкие плечи и рукава. Все это придавало моделям исключительную свежесть. Цвета были яркими и чистыми – как бы давая отдохнуть от черного, серого, синего, которые использовали другие дома моделей. Здесь все было светлым, легким. Филипп не хотел, чтобы его вещи наводили на мысль об упорном труде, результатом которого стала эта коллекция. Он желал, чтобы его работа казалась простой, не требующей усилий.
Продемонстрировали платья для коктейля, которые родились из рисунков Майи. Они были так превосходно сшиты, что у каждой женщины возникало желание иметь такое. Маленькие черные платья – своего рода экзамен для каждого модельера – вызывали бурные аплодисменты. Их создавали так часто, что, если модельер смог придать им свежесть, это уже свидетельствовало о его гении.
Свадебное платье, которым обычно заканчивается показ коллекций, не могло быть проще: белый шелк, классический силуэт, длинный рукав, прелестные сборки на талии.
Показ закончился криками и приветствиями. Корал стояла на стуле, побуждая Уэйленда сделать то же самое, и кричала:
– Браво!
Они ждали появления Филиппа.
Фотографы искали его, пресса жаждала встречи с ним. Майя видела, как Стефани делает знаки Филиппу, чтобы тот вышел на аплодисменты. Он покачал головой и затворил дверь студии, после чего открыл шампанское и налил бокалы для моделей, парикмахера, Жозефины.
Манекенщицы сбросили свои последние комплекты, прикуривали, рассаживались, закидывали ноги на столы. Майя сидела на полу, сортируя туфли, и Филипп наклонился, протягивая ей бокал шампанского. Их глаза встретились – в них читались возбуждение и облегчение.
– За твой успех, Филипп! – Она подняла бокал.
– За наш успех, – прошептал он. – Тебе нужно увидеться с матерью. Она влиятельная женщина… – Майя продолжала разбирать туфли, опустив глаза. – Майя… – Он улыбнулся ей. – Спасибо тебе за все, что ты сделала. Не думай, что я не оцениваю твой вклад. Я хочу предложить тебе новое жалованье, новое положение в доме…
Она нужна ему!
В этот момент дверь студии распахнулась, ворвались два французских издателя и кинулись к Филиппу. Они обнимали его, целовали, потом потащили к двери. Жозефина разбирала одежду, сердито сверяя все по списку. Майя подумала, что Жозефина частично потеряла Филиппа – она и сама чувствовала то же самое. Она сделала несколько глотков шампанского, вино сразу же ударило ей в голову. Показ прошел: это был успех! В то же время она чувствовала невероятное облегчение.
Она видела, как Филиппа окружили репортеры. Щелкали фотокамеры со вспышками, завтра в газетах появятся фотографии: «Филипп Ру, чья коллекция вчера изменила направление моды…», «Неизвестный модельер бросает вызов Диору, Сен Лорану, представляя коллекцию потрясающей оригинальности…» Майя наблюдала, как ее мать бросилась обнимать Филиппа, поцеловала его в обе щеки.
Всю следующую неделю салон был переполнен. Филипп был занят на примерках с восьми утра до полуночи. Шикарные женщины со всего света хотели одеваться у него. А еще нужно было делать заказы на ткани. Майе нравилось общаться с представителями журналов, съемочными группами. Покупатели возвращались снова, чтобы посмотреть коллекцию. «Вог» прислал своих младших редакторов. Приходилось каждый день показывать коллекцию. Майя помогала одевать моделей. Чудесно, что она была занята, однако она скучала по непосредственной работе с Филиппом.
С лица мадемуазель Жозефины не сходило грустное выражение.
– Она теряет Филиппа, – пробормотала Стефани Майе, – и, как ни странно, не из-за другой женщины, а из-за всего мира.
Филипп пробежал мимо нее по людному коридору, лишь коротко кивнув.
– Скажи мне быстренько, что тебе нужно, Корал, дорогая. – Джайлс прошел в ванную, расставляя косметику и щеточки. – Я занят с лучшими моделями, готовлю их для лучших фотографов, – пробормотал он.
Корал последовала за ним в ванную, сбрасывая свой шелковый халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71