Но такие мужчины не используют женщин и не притворяются, что любят их. Они не воруют, во всяком случае, без веских на то оснований.
Так какие причины были у Уинтропа?
Как раз это она и собиралась выяснить нынче вечером. Сегодняшнее мероприятие она не могла пропустить – обед в Крид-Хаусе в честь предстоящего рождения наследника у Девлина и Блайт.
Мойра удивилась, получив приглашение. Они с Блайт были знакомы очень короткое время. Правда, Мойра успела полюбить эту величественную женщину. Судя по всему, это чувство было взаимным.
Вот почему они с Минни, закутавшись в огромные меховые шубы, сидели в карете, поставив ноги на горячие кирпичи, пока она, громыхая и качаясь, ехала по нескончаемым каменным мостовым. Они направлялись в Крид-Хаус. В предвкушении вечера Мойра предприняла чрезвычайные меры, чтобы выглядеть неотразимой. И совсем не для того, чтобы понравиться Уинтропу. Она хотела доказать ему, что горькая правда, которую она узнала о нем, не убила ее, не вывела из строя.
Кожа головы ныла от искусно уложенной прически, которая, казалось, грозила обвалиться в любой момент. Сапфиры покачивались в ушах и украшали шею. Платье из парчи нежного кремового цвета подтягивало грудь вверх, делая ее еще более выразительной.
Все дело было не в платье, которое акцентировало взгляд на двух полушариях спереди. Она успела набрать вес с того времени, как купила его. Это было еще до ее знакомства с Уинтропом. После она перестала тревожиться, насколько стройной выглядит, и стала обращать внимание на то, как себя чувствует. Если хотела есть – ела. Она больше не собиралась морить себя голодом, чтобы стать тоньше. Тем более что единственным пристрастным критиком ее внешности была она сама. И теперь была готова признаться, что ей нравится, что у нее такой впечатляющий бюст.
– Что будешь делать, если он заговорит с тобой? – Голос Минни глухо звучал из-под шубы, в которую она была укутана.
Мойра грустно улыбнулась:
– Не представляю, что он заговорит, но в этом случае полагаю, что просто отвечу ему.
– Значит, ты собираешься поговорить с ним?
Она пожала плечами и сняла с губы меховую ворсинку. Проклятая шуба стала линять.
– Вполне возможно. Этого требуют приличия. Мне будет жалко испортить вечер лорду Криду, если буду невежлива с его братом. – Ей не хотелось признаваться Минни, что она подумывала над советом Натаниэля украдкой побеседовать с Уинтропом. Не столько потому, что Натаниэль предложил устроить западню, сколько из-за того, что у нее самой было такое намерение.
Она должна узнать правду. Чтобы решить, как себя вести. Ей необходимо понять, искренне ли его отношение к ней. Или только жадность да чуть-чуть похоти толкнули его в ее постель.
Нервы Мойры не были напряжены. Как ни странно, она была спокойна в ожидании встречи с Уинтропом. Это такое облегчение – получить от него ответ. Вне зависимости, хочет он ее или нет, доверится ей или останется для нее закрытым. Возможно, она, простушка, размечталась о недоступном. И придется собирать осколки своего разбитого сердца и продолжать жить. Она надеялась, что этого не случится, но внутренне готовила себя ко всему. Уж если Натаниэль смог снова возродить свои чувства, потеряв единственную в жизни любовь, тогда Мойра тоже способна на это. Без сомнения.
Господи, да она считает Уинтропа единственной любовью своей жизни! Что это с ней? Да, она любит его и уверена в этом. Но ей мил тот образ, который он сам создал для нее. Она должна докопаться, кто же он есть на самом деле, а уж потом разбираться в своих чувствах.
Кого она пытается обмануть? Она любит его. Не важно – настоящего или придуманного, но его. И это для нее так же естественно, как дышать.
Поэтому все, что она собиралась сегодня предпринять, страшило ее. Вечером она была намерена разобраться со своими чувствами – вернулись они к ней или нет. Крид-Хаус – или Крид-Мэнор, как называли его некоторые, – представлял собой прекрасный особняк с белеными каменными стенами, уютно расположившийся на Гросвенор-сквер. Фонари светились на подъезде к дому. Еще больше их горело на фасаде, освещая гостям путь по лестнице наверх. Мойра и Минни взошли на гладкие каменные ступени лестницы и направились к огромным резным дверям. Мойра стукнула тяжелым бронзовым молотком, одна из дверей открылась, и их взору предстал пожилой слуга среднего роста, нормального телосложения и почти совершенно лысый.
– Леди Осборн и мисс Баннинг? – учтиво осведомился он.
– Да, – улыбнувшись, подтвердила Мойра. Он отступил назад, чтобы они смогли войти.
– Добро пожаловать в Крид-Хаус, леди. Позволите помочь вам раздеться?
Освободившись от шуб и доверив их дворецкому – тот, в свою очередь, передал их лакею, – Мойра и Минни последовали за ним через громадный холл, в убранстве которого было только два цвета – черный и белый. Пол представлял собой гигантскую мраморную шахматную доску. Даже статуи, размещенные по периметру помещения, напоминал шахматные фигуры. Неудивительно, что Уинтроп любил игру, ставшую частью обстановки, в которой он вырос.
Дверь из холла вела в коридор. Мойра заметила череду портретов, висевших по стенам. Без сомнения, это были предки Райлендов, высокомерные, с затаенными улыбками, глядевшие осуждающе. Странно, но мужские портреты гораздо чаще, чем женские, повторяли эти характерные особенности. Женщины рода не были такими надменными в отличие от мужчин. Либо так действительно и было, либо они просто более умело скрывали это.
Они остановились в конце коридора. Дворецкий объявил их имена и придержал перед ними дверь. Они ступили внутрь и тут же увидели Брама, который приветствовал их.
– Дорогая леди Осборн и мисс Баннинг. – Взяв их за руки, он поцеловал каждую в щеку. Минни очаровательно покраснела в ответ на внимание. Какая женщина не смутилась бы на ее месте? Виконт Крид оказался необычайно красивым мужчиной. В то время как Девлин был несколько меланхоличным, а Норт – суровым, Брам выделялся из братьев своим дружелюбием и приветливостью. Он был самым холеным, и элегантное убранство его дома больше всего подходило ему.
Конечно, никто из них Уинтропу и в подметки не годился, во всяком случае, так казалось Мойре. В его красоте было что-то непристойное и одновременно беззащитное. Ангел, низвергнутый с небес. То надменный и холодный, то необузданный и оживленный. И отсутствующий в данный момент.
Оглядываясь вокруг, улыбаясь и приветствуя собравшихся людей, она искала его глазами. Уинтропа нигде не было видно. Ее сердце упало. Он опаздывает? Или решил всерьез принять ее слова и вообще избегает общества, а заодно и ее?
Ну и ладно, она не позволит испортить себе вечер. Сегодня она будет праздновать вместе с Блайт и Девлином, а не охотиться за человеком, который, возможно, и не достоин ее внимания.
Она направилась к Девлину и Блайт с искренними и наилучшими пожеланиями. Она даже обняла их, что оказалось не слишком удобно, учитывая, что ее щека пришлась вровень с грудью Девлина. Одна из пуговиц на его сюртуке грозила отлететь, если бы он стиснул ее покрепче. Господи, какой он все-таки сильный мужчина! Большой и опасный. Но Блайт, по-видимому, это не беспокоило.
Их дети будут гигантами. Бедная Блайт. Хорошо, что она сильная женщина.
Мойра посмотрела в сторону группы, в которой стояли Норт с Октавией, Майл с Варей и Брам. Предметом их разговора было, собираются ли Норт и Октавия завести собственных детей.
– Очень скоро, – пообещала Октавия, ласково улыбнувшись, мужу. – Я не желаю быть одной из тех женщин, которые годами, будучи замужем, не имеют детей. – Тут она заметила Мойру и залилась краской.
Мойра рассмеялась.
– Друг мой, ты же не подумала, что я обиделась, правда? – Конечно, эти слова укололи ее, но вовсе не потому, что она была какой-то неполноценной. Выйдя замуж за Тони, она пренебрегла основным правом женщины, чего в тот момент просто не осознавала. Ее подруга очень расстроилась.
– Хочется надеяться, Мойра, что ты не рассердилась на меня.
Она отмахнулась:
– У меня никогда не было детей, потому что так вышло. – Как можно завести детей, не имея супружеских отношений?
Октавия похлопала ее по руке:
– Тебе нужно снова выйти замуж.
Мойра подумала над предложением. Выйти замуж? Да, это, пожалуй, стоящая вещь – иметь рядом кого-то, с кем можно проводить дни и ночи. Что касается детей, то что она может им дать? Если, вновь оказаться в браке, то только ради любви. Над дальнейшим она не раздумывала.
Она никогда не полагала всерьез, что ее жизнь с Тони была ошибкой. Разве что иногда сожалела об определенной стороне их брака, но тот факт, что с помощью Тони она сумела вырваться от родителей, всегда вызывал в ней чувство признательности к нему.
Родители. Только воспоминание о них вызывало непроходящую горечь. Они, должно быть, приедут на помолвку Минни. В первый раз после смерти Тони Мойра снова встретится с матерью.
Норт протянул ей бокал:
– Мойра, пьем за Девлина и Блайт.
Мойра поблагодарила и взяла хрусталь с искрящимся напитком. Брам, отметила она, пил что-то другое, а не шампанское. Сидр, если обоняние не подвело ее, – напиток, который не сильно ударяет в голову.
– Не поднимайте бокалы без меня, – прозвучал голос сзади, от которого по спине пробежала дрожь удовольствия и трепета.
Он приехал.
Она обернулась, задохнувшись от одного его вида. Он выглядел несколько устало, но по-другому. Это было мужское совершенство в строгом вечернем костюме. Подбородок свежевыбрит, волосы тщательно причесаны.
Улыбаясь, с искренним удовольствием он поздоровался с Девлином и Блайт, обняв и расцеловав невестку в щеки. Он взял в руки бокал шампанского, который протянул Норт, повернулся и увидел ее.
Она заметила, как его улыбка слегка померкла, но не исчезла. Либо он был хорошим актером, либо и в самом деле был рад встрече с ней. Она тоже обрадовалась ему. Дрожь в коленях служила тому подтверждением. К черту его бездонные глаза, но у него хватило дерзости рассматривать ее. Она ответила тем же.
Их взаимное разглядывание нарушил возглас Брама. Он предложил Майлсу поддержать его братский тост за Блайт, а потом выпить за Девлина. Норт и Уинтроп присоединились к ним, и каждый из них рассказал свою историю из детства Девлина.
– За моего маленького братишку-великана, – закончил свое приветствие улыбающийся Уинтроп. – Хотелось бы когда-нибудь стать вполовину таким же мужчиной, как он.
Это звучало весьма трогательно, пока Норт не заявил:
– Ты уже и так вполовину его – по росту.
Смех наполнил комнату, а гости столпились вокруг виновников торжества. Мойра воспользовалась возможностью придвинуться поближе к Уинтропу. Она не представляла, что можно сказать, после того как прогнала его, но что-то надо было придумать.
– Добрый вечер. – Не бог весть как оригинально, зато вежливо.
Казалось, он удивился ее приветствию.
– Да ведь и в самом деле!
Опустив голову, Мойра стояла и покусывала нижнюю губу, потом подняла на него глаза.
– Я хочу извиниться за некоторые вещи, сказанные, когда мы виделись последний раз.
Он покачал головой:
– Не стоит. Вы были правы, когда заявили, что ваша жизнь станет лучше без меня.
Она отважно встретила свои слова, брошенные ей назад.
– Прекрасно сказано.
Он пожал плечами и глотнул шампанского.
– И безопаснее. Пока вам лучше быть подальше от меня. – Его словам удалось бы ранить ее сильнее, если бы она не услышала, как прервался его голос. Он не просто сказал ей это, он попросил ее, даже умолял.
– Уинтроп, что ты задумал?
Он не взглянул на нее, вместо этого он смотрел в сторону своей семьи.
– Не могу тебе сказать.
В груди все сжалось.
– Ты все так же не доверяешь мне. – Уинтроп посмотрел на шампанское.
– Не доверяю.
– Понятно. – Она замерла, вся похолодев. Оцепенела. Не ощущала своих пальцев, вцепившихся в ножку бокала.
– Нет, ты не понимаешь. – Повернувшись к ней всем телом, он говорил резким шепотом. – Я не могу рассказать, потому что не вправе довериться тебе. Ты ведь кинешься делать какую-нибудь глупость, например, помогать мне или, прости Господи, спасать меня.
Спасать его? О Господи, что он задумал?
– Я не собираюсь…
– Непременно соберешься, ты из этой породы женщин. – Одним глотком он осушил бокал. – Ты слишком хороша. Самое лучшее, что ты можешь сделать, чтобы помочь мне, – держись от меня подальше.
Она с трудом проглотила комок в горле.
– Разумеется. – Она повернулась, чтобы отойти. Она поняла: у него есть серьезная причина говорить ей такие вещи. Но он по-прежнему не желал сказать ей правду. Она и не была ей нужна, тем более сейчас. Все, что ей было нужно, – это знать, что в один прекрасный момент он все равно доверится ей. Тогда стоит отойти, чтобы никто не услышал этого унизительного разговора.
Он остановил ее, заступив дорогу, загородившись от любопытных взглядов.
– Мойра, я знаю, у меня нет права просить, но мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Сделай так, и я обещаю, что, когда все будет позади, я расскажу тебе правду.
Надежда расцвела в ее груди. Уинтроп смотрел настойчиво, прямо и искренне.
– Отлично. – Это все, что она могла сказать, чтобы не засмеяться от радости, как деревенская дурочка. Может, он доверится ей потом. Но ее желание улыбаться быстро улетучилось. Он не будет с ней правдивым до конца, пока это не перестанет быть важным. Это было примерно так же: она рассказала ему о том, что девственница, после того как он сам узнал об этом. Так какое же это доверие?
– Буду стоять в сторонке и ждать, когда ты придешь ко мне. – Горечь примешалась к ее словам.
Он чувствовал ее недовольство. Глаза умоляюще смотрели на нее.
– Ждать долго не придется.
– Угу. – Она отступила в сторону, обходя его, как преграду. – Больше ничего не обещай, Уинтроп.
– Почему? – нахмурился он.
Она остро взглянула на него, прежде чем отойти.
– Потому что я буду ждать, когда ты начнешь выполнять обещания.
Что, черт побери, это должно означать?
Уинтроп наблюдал, как, шелестя платьем, Мойра пересекала комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44