Где-то скрипнула тормозами автомашина.– Молодец. – Гурам улыбнулся во весь рот. – Везти, как говорится, нужно было еще вчера. Но мы отправим сегодня. За полчаса обернешься. К вокзалу подброшу.– Может, вместе?– Вместе рояль двигать удобно. Я же сказал – у меня свидание. Слушай дело…Виктор слушал и с тревогой сознавал, что согласия на ненужную, чуждую его представлениям затею. Он поставил только одно условие – Гурам отдаст ему деньги сразу же. * * * Около двух они были у Курского вокзала. Гурам припарковал «Жигули» в первом ряду автостоянки. Виктор вылез из машины, взял с заднего сиденья большой, тщательно упакованный сверток и захлопнул дверцу.Его окликнул Гурам:– Возьми пятерку на такси…– Доеду на метро, – ответил Виктор.Вокзал встретил его напряженным гулом. Он разыскал глазами справочное табло и, взглянув на него, понял, что поезд приходит без опоздания. Минут через двадцать где-то наверху вдруг щелкнул динамик и четкий женский голос произнес: «Поезд третий Тбилиси – Москва прибывает на седьмой путь». Виктор вздрогнул и огляделся по сторонам. Всего мгновение назад он ждал этого момента с нетерпением, теперь же ощутил липкий страх. Тревога не уходила.…На платформе бился тяжелый северный ветер, кружила колючая поземка. Длинный состав медленно полз вдоль перрона, наконец, словно в раздумье, лязгнув буферами, остановился. Из вагона хлынул поток пассажиров. Еще утром в пути они жили одной объединяющей их жизнью, теперь же каждый был охвачен своими заботами. Наскоро распрощавшись или не попрощавшись вовсе, одни взволнованно звали носильщиков, другие торопливо шагали по платформе. Виктор с трудом пробивался сквозь плотную толпу. Мешал объемистый сверток. Люди бранились, недоуменно оглядывались. Ему казалось, что на него смотрят с подозрением. На какое-то мгновение он почувствовал себя словно в западне. И ощутил в груди неприятный холодок. Тревога усилилась. Сдерживая волнение, Виктор торопливо подошел к одиннадцатому вагону. Из тамбура тянуло теплым воздухом. Пахло дымом, углем. Средних лет проводник с невыразительным лицом, в форменной тужурке без петлиц, мокрым полотенцем протирал поручни.– Мне бы Анзора…Проводник повесил полотенце на указатель номера вагона и равнодушным взглядом посмотрел на Виктора.– Я Анзор. Чего тебе?..– Я от Гурама. Он просил передать…Проводник, зажав в губах сигарету, заинтересованно поднял глаза и коротко буркнул:– Что-то я тебя раньше не видел… Пройди в вагон. Пряча сверток под лавку, он спросил:– Больше ничего не хочешь сказать?– Больше ничего.– Тогда возьми вот это, – он снял с полки круглую плетеную корзину. – Передай Гураму. Здесь домашнее вино и немного фруктов… У тебя все?– Нет, не все. Гурам просил кочан гурийской капусты.– Кочан? – рассмеялся проводник. – А не надорвешься? Тебе одному с таким делом не управиться.– Я донесу, он легкий…– Ты? – удивился проводник. – Не донесешь. Скажи Гураму, пусть сам придет. Вечером, к отходу поезда. – Он вышел из купе и щелкнул замком, давая понять, что времени у него больше нет. – Ты, видно, с Гурамом знаком недавно. Порядка не знаешь. Все, парень, иди.Виктор неторопливо шел по опустевшему перрону, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Прорвавшееся сквозь облака солнце отливало в окнах вагонов. Только сейчас понял, что дело было сделано, что теперь он по-прежнему чувствует себя спокойно и живет в привычном для себя измерении. Как и все люди… Он глубоко вздохнул и рассмеялся беззвучно.У входа в зал его встретил Гурам.– Ты не поехал? – спросил Виктор.– Позвонил по телефону. Свидание отложили… Ну как? Отдал?– Порядок. Анзор просил тебя подойти к нему вечером.– Хорошо, – Гурам пальцем сдвинул кепку чуть выше лба. – Больше ничего не сказал?– Просил вот это отдать, – Виктор приподнял корзину. Гурам удовлетворенно кивнул головой.– Пригодится. Ну что, сложную работу я тебе подобрал? Не переутомился? – с видимым удовольствием спросил он и залился смехом.– За что такое счастье привалило? – сердито отозвался Виктор. Он опять ощутил неприятный осадок от недавних переживаний. – Не думай, что такая работа для меня удовольствие. Понимаешь…– Есесено! – попытался отшутиться Гурам. – Я все понимаю. Поэтому если не против, вечером отправим еще посылку. Поможешь?– Нет! Поймают.– Тогда баланда, нары и прокурор для тебя обеспечены, – Гурам расхохотался. – Поймают – посадят. Только надо уметь уходить от неприятностей. Ты для себя заранее невиновность придумал. И объяснение тоже.– Какое?– Как в песне поется: ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Вот твое правило, – сказал Гурам назидательно. – Одна голова хорошо, две – хуже. Поэтому меня слушай…Виктор не пытался скрыть досаду.– Такие советы – источник для неудержимого желания врезать по шее работодателю.С наигранным радушием Гурам сказал:– Насчет работодателя не прав. Его всегда надо беречь. В этом суть главного! А ты мне нравишься, хотя и брякаешь что попало…Включив мотор, Гурам положил руки на баранку. С неба летел мокрый снег, он облепил ветровое стекло. Гурам запустил «дворники».– Давай рассчитаемся. Я свое дело сделал.– Деньги вечером, дорогой! Откуда они у меня сейчас? Сам понимаешь!Виктор растерялся от этих слов. На его лице появилось выражение недоумения.– У тебя совесть есть?– Ладно! Нашел время обижаться. Знай, обида радует обидчика. Не меня, конечно, – отозвался Гурам.– Со мной не надо так… Ты же обещал. Это нечестно.Упрек Виктора даже не задел Гурама.– Перестань! Честно живут одни дураки. Это так, для справки. Честность уже давно нафталин, – широким жестом он поправил кепку. – Об этом слове я только в книжках читал, только не помню в каких.Виктор взорвался:– Трепач ты. Понимаешь, что у меня безвыходное положение…Гурам поспешил изобразить шутливую улыбку.– В безвыходном положении стреляются… Разочарование в человеке иногда наступает внезапно.Бывает, от одного жеста, взгляда, фразы, поступка… Так случилось и с Виктором. Эти минуты разрушили его веру в Гурама.– Выходит, ты еще в гостинице обманывал меня. А я верил.Слова нисколько не удивили Гурама, но все же, поморщившись от досады, сказал:– Ты замечательный парень, Виктор. Честное слово! – И растянул в улыбке губы. – Пойми – деньги вечером будут, кончай мелкие придирки. – Он похлопал его по колену. – Давай будем правильными людьми, не станем говорить о глупых вещах. За деньгами вечером поедем. И будет все по первому разряду. Это я, Гурам, говорю!– Я не поеду! – в голосе прозвучала неуверенность.– Поедешь! Раз съездил, съездишь и второй!Вечером к поезду они привезли новый объемистый сверток. До вагона, как и утром, его нес Виктор.В купе к Анзору вошел один Гурам. Минут через пятнадцать он соскочил на платформу радостный.– Ну вот и все, а ты боялся. Поехали по домам.Они сели в машину. Гурам включил зажигание и стал прогревать мотор.– Ты хорошо поработал. Получи двести. Матери на пальто, – деловито проговорил он, вытаскивая из бумажника деньги. – Остальные – завтра. Небось такую сумму первый раз в своей жизни получаешь?Виктор взял новенькие купюры и положил их в карман куртки.– Мудришь по-прежнему. Обещал же все. Чего мелочишься?– Уникальный человек! Моря и реки мельчают, не только люди… Но это ко мне не относится. Сказал – завтра получишь остальное. Мне до утра одно дело прокрутить надо. На учете каждый рубль. Обещали фирменное устроить. Такие «подарки» раз в год дают. Упускать нельзя… – Гурам тронул машину, давая понять, что его решение твердо.Виктор молчал, невесело глядя перед собой. Вдруг он задал совершенно неожиданный вопрос:– Ты слышал когда-нибудь про кентавров?– В школе учили. Потом как-то не до них было. А что? – полюбопытствовал Гурам.– В том-то и дело, что не до них было, – умиротворенно проговорил Виктор. – Это из мифологии. Наполовину человек, наполовину лошадь…– Это как понимать? На что намекаешь? По-твоему, я тоже наполовину, – хмыкнул Гурам. – Ты это хочешь сказать?– А выходит, – ответил ему Виктор без улыбки, – что ты наполовину во власти желания помочь человеку, а наполовину во власти привычки держать в зависимости людей и получать от этого удовольствие. У тебя явное раздвоение – говоришь одно, делаешь другое. А в общем, живи как знаешь…Гурам слушал молча, поджав пухлые губы.– Смотри-ка, не знал, что ты такой бойкий на язык. Говоришь красиво, но несправедливо. Выходит, обидчивый ты, раз до сих пор в себя не придешь, – уже совсем весело отозвался он.По ночной улице торопливо шли редкие пешеходы.– Может, я не очень хороший человек, но в отношении тебя я честен. Запомни это. – Гурам резко затормозил машину, увидев перебегавшую на красный свет женщину. – Я одно скажу. Не кто другой, а я пришел к тебе на помощь. Разберись хоть в этом. Извини, я не привык напоминать о таких вещах, но приходится, – он сделал паузу. – Хорошо! Утром свезу тебя к приятелю и купим пальто для матери. Настоящую фирму. Это тебя устраивает? И разойдемся на этом, как в Черном море корабли. Память о прекрасных встречах навсегда сохранится в наших сердцах. Годится?– Годится. Лишь бы не было так, что за сегодняшним обещанием будет завтрашнее, потом – послезавтрашнее. – В голосе Виктора звучало сомнение. – Судя по сегодняшнему, я чувствую…– Один тоже чувствовал, потом перестал, – оборвал его Гурам. – В таких вопросах я своему слову хозяин. Это мой принцип. Поэтому никогда перед другими виноватым не был. И перед тобой вины не чувствую. Ты поступаешь как человек, и я поступаю так же. Уяснил? Плюнь на свои сомнения, – подрулив к гостинице, он протянул руку. – Часам к десяти будь готов. До встречи!Гурам лихо тронул с места. «Жигули», фыркнув отработанным бензином, скрылись за углом.Гостиница спала. Стеклянные двери были заперты на металлическую скобу. В вестибюле пусто, свет притушен. Швейцар встретил Виктора неприветливым взглядом. Вызвав лифт, Виктор поднялся на свой этаж.– Поздновато, молодой человек, – проговорила сердито дежурная. – Половина второго. Людей беспокоите.Осторожно ступая по цветной линолеумовой дорожке, он подошел к номеру. Тихо открыл дверь. В тамбур из комнаты пробивался свет. Куприянов не спал. Оторвавшись от газеты, он сказал с укоризной:– Тамару огорчаешь. Обыскалась тебя. Тревожится… Зазвонил телефон. Куприянов снял трубку.– Тебя!Виктор подбежал к столику.– Ты где пропадаешь? – По вопросу Тамары понял: она сердилась всерьез.– Послушай, Тамара. У меня получилось так. Не обижайся…– Зря тратишь время…– Я утром зайду к тебе.– Нет! Я буду занята. – Раздались короткие гудки. * * * Утром Тамары в номере не было. В мрачном расположении духа Виктор поднялся в буфет. В этот час там было малолюдно. Командированные уже уехали на работу, туристы – на экскурсию.Гурам появился ровно в десять. Перекинув на руку пальто, он плечом приоткрыл дверь и, отыскав взглядом Виктора, подсел к нему. От него пахло перегаром и маринованным чесноком, лицо – серовато-землистое. Но все же он был, как всегда, тщательно выбрит.Виктор мельком взглянул на него.– Явился – не запылился…В ответ на это Гурам рассмеялся.– Надеюсь, сосиски и сметану заказывать не будешь? Внизу такси ждет. Давай не тяни. У нас впереди важные дела. – Хитро подмигнув, он достал из пиджака какие-то бумажки и отложил одну из них в карман пальто. – За товаром по-быстрому съездим.Виктор не спеша помешивал ложечкой кофе.– Слушай, а ты кошмарный тип. Потом допьешь!– Еще чего? – резковато ответил Виктор. – Мне эти подвиги надоели.– Ты отсталый человек, – с сожалением проговорил Гурам. – Ты знаешь, какой товар? Роскошь, а не товар! Давай быстрее! Мы ужасно много теряем.– Я ничего не теряю, – ответил Виктор.– Слушай, дорогой, ты что, недоразвитый? Честное слово, в мире нет такого второго непонятливого акселерата. От тебя психическое расстройство получишь. – Увидев, что Виктор распечатывает пачку печенья, он в нетерпении цокнул языком. – Прошу, будь человеком… Очень прошу! У меня со временем туго.– А у меня – с пальто туго. Может, с этого и начнем? Гурам улыбнулся.– А ты становишься деловым человеком. Далеко пойдешь.Они поднялись в номер. Гурам, подставив ладошку, напился воды прямо из-под крана. О вчерашнем обещании не произнес ни слова, будто и не было такого разговора. Виктор потерял терпение.– Скажи, зачем мне нужно мчаться куда другие хотят? Я в твоем штате Пятницей не значусь. Сначала поедем за пальто, а потом видно будет… Ты и так впряг меня как следует…Гурам удивленно поднял бровь.– Не капризничай. Зачем эти разногласия? Сначала мое дело, с твоим управимся. Могу поклясться. А здесь нельзя упускать. Ты можешь мыслить масштабно? – спросил он напористо. – Что я тебя уговариваю? Отвечай – да? Поедем – да?У Виктора пропало желание спорить. О предстоящей поездке он думал ночью и думал утром, сидя в буфете. Свыкся, как с решенным делом. Было одно желание – поскорее покончить с ним, опять жить как раньше, по-человечески.– Чего убеждаешь? Я из понятливых. Съезжу. Но это в последний раз. И деньги отдашь сразу. Такое мое условие. Для меня пока один риск, а толку никакого.Гурам вытер ладонью вспотевший лоб.– Какой риск? Выброси это из головы. Ты уже съездил – и ничего, живешь не кашляешь. – И все же слова Виктора задели его. Нахмурившись, он сказал: – Насчет риску и толку… Почему каждый хочет поменьше работать, а получать побольше… И не отвечать. Да ладно! Зачем между нами такой разговор? Сегодня будет последняя ездка и будет расчет. Клянусь на своих детей!– Их у тебя нет.– На тех, которые будут. – Глаза Гурама лукаво засветились.Виктор снял телефонную трубку.– Я позвоню Тамаре.– Стоп! Стоп! – остановил Гурам. – Мы быстро вернемся. Наши дела ее не должны касаться. – Помолчав какое-то время, сказал: – Дай что-нибудь, чтоб голова не болела.– У дежурной есть анальгин…– Что значит молодой, необученный! Мне бы сто граммов коньяка принять. Я бы сразу в себя пришел! До половины четвертого с друзьями причащался…– Так бы и сказал. Я в буфете попрошу… Может, заодно таксиста предупредить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34