Строительство одного коттеджа обошлось бы чересчур дорого, а продажей участков планировалось окупить все затраты. Ника нисколько не сомневалась: инвесторы, вложившие в долину деньги, ничего не потеряют, Алексей же поначалу настроен был скептически, но, чем ближе дело шло к продажам, тем сильней верил в успех.– Нет-нет-нет! – Надежда Васильевна замахала руками, – сначала надо кошечку впустить! Кошечка должна первой порог переступить! Примета такая, чтобы жилось в доме хорошо, чтоб хозяева были счастливы, здоровы и богаты!– Ах, для этого ты кота сюда и приволокла? – Алексей со смехом повернулся к Люське, – а я-то подумал, ты хочешь животинку на свежий воздух вывезти, на травке его попасти и всё такое! Нет, Людка, ты неисправима!Ника намеренно посмотрела в сторону, давая понять, что она тут ни причем.– Может, я и неисправима, но раз уж я Фродьку сюда притащила, то пусть первым войдет, – не уступила Люська и открыла корзинку, – ой, ты мой сладенький! Устал ехать, радость моя! Выходи, мой маленький, не бойся.Огромный серый кот осторожно высунул голову из корзинки и осмотрелся по сторонам – выходить он не торопился.– Ну? Что-то ваша кошечка не спешит, – усмехнулся Алексей.Ника посмотрела на корзину и так и не решила, фыркнуть от возмущения или рассмеяться над Люськиными суевериями.– Погоди, ему надо освоиться, – Люська глянула на Нику и сложила губки бантиком, заметив ее скептический взгляд, – Фродичка, выходи, не бойся. Никто тебя не обидит.Кот посмотрел на хозяйку жалобно и испуганно, как будто хотел сказать, что совершенно в этом не уверен. Пауза затягивалась, Алексей нетерпеливо постукивал носком ноги по земле, Ника отвернулась и уставилась на узкие окна цокольного этажа – не нужно ли их забрать решетками? Вентиляция это хорошо, но ведь в их отсутствие кто-нибудь может залезть в дом.Люська, понимая, что все ждут только ее, решилась вытащить несчастного зверя из корзинки, чего бы никогда не сделала в обычной ситуации, позволив ему самому решить, когда пора выбираться на волю.– Пойдем, киска, пойдем, – она подхватила его задние лапы снизу и потерлась щекой о пушистую шерстку.Но кот неожиданно мявкнул, рванулся из Люськиных рук, изворачиваясь, спрыгнул на землю, и понесся в сторону леса, за дом.– Фродичка! – Люська кинулась за своим любимцем, – погоди, киска!Алексей расхохотался и хотел подняться на крыльцо, но Надежда Васильевна его остановила:– Ну что ты, Леша, пять минут подождать не можешь? Дай котику опомниться, привыкнуть.Ника недовольно покачала головой и направилась вслед за Люськой. Надежда Васильевна переживет, а вот Люська обидится, если план с котом потерпит крах. Придется помочь ей ловить животное, иначе они до вечера в дом не попадут!Кота она увидела сразу же: он сидел возле самой ограды на краю участка спиной к дому, и со стороны казалось, что Фродо намертво застыл на месте. На ласковый Люськин оклик он не реагировал. Ника осторожно подобралась к Люське сбоку. Кот неотрывно смотрел в темный лес, непроглядной стеной подступающий вплотную к участку. При этом он утробно урчал, как будто угрожал кому-то, кого он видел, а ни Ника, ни Люська никак не могли разглядеть.Остановившись всего в двух шагах от него, Ника проследила глазами направление его взгляда, пытаясь понять, что ж такое там, в лесу, могло приковать к себе кошачье внимание. Ничего особенного или необычного она не заметила, и лишь на мгновение пронеслось у нее в голове воспоминание о стоящей на въезде в долину избушке на несуществующих курьих ножках. Ника попыталась ухватить мелькнувшую и ни с чем как будто не связанную неясную ассоциацию, но тут ее внимание привлекло одно примечательное наблюдение, поразившее ее воображение: в лесу за забором не просматривалось ни одной тропинки. Странно.Ника не так уж редко бывала за городом и знала, что леса, непосредственно окружающие деревни, вдоль и поперек исхожены на несколько километров вокруг. В полукилометре отсюда находится поселок, и быть такого не может, чтобы местные и дачники не ходили сюда по грибы да по ягоды. А раз так, то и этот лес должен быть покрыт сетью стежек-дорожек. Ведь не только люди, но и звери оставляют следы – там, где они из года в год ходят одним и тем путем, осыпается и притаптывается хвоя, оголяются корни, обламываются ветви, и вот уже прокладываются тоннели и коридоры. Пусть едва заметные, но они, тем не менее, легко угадываются в сплошной толще леса, и ноги сами собой идут по нахоженному маршруту. Каждого вступающего под свою сень путника, деревья гостеприимно и ненавязчиво направляют по пути, которым многажды прошли до него другие. А по этому лесу будто никогда и не ступала нога ни зверя, ни человека. Наверное, в этом и кроется притягательная прелесть долины?Люська ловким движением подхватила Фродо под лапы, он утробно мяукнул и грозно выпустил когти, но она держала его так, чтобы он не смог её оцарапать. Ника вздохнула с облегчением – ее помощь не потребуется.На монументальном крыльце с резными колоннами, подпирающими крышу, их поджидал Алексей. Надежда Васильевна, довольная тем, что ее послушались, скромно топталась внизу.– Добро пожаловать, заждались мы вас! – широким приглашающим жестом Алексей распахнул с крыльца дверь в прихожую, – Проходи и ты, животное, гостем будешь!Люська поднялась по ступенькам и поставила кота на порог, стараясь отрезать ему путь к отступлению, но он не спешил.– Ну иди, Фроденька. Иди, видишь, все ждут! – она легко подтолкнула кота вперед.Кот мелкими шажками двинулся вдоль стены, обнюхивая шлифованные бревна. Он, похоже, совсем не хотел заходить в дом.– Ну? – нетерпеливо спросил Алексей.– Погоди. Коты животные осторожные, ему надо все изучить, – виновато объяснила Люська.– Да подтолкни ты его вперед, – раздраженно сказала Ника. Еще немного, и Алексей взбесится, и тогда настроение будет испорчено у всех.Люська, похоже, и сама это понимала, поэтому подняла животное и поставила его на порог, толкая вперед. Кот оглянулся на нее, но не обижено, как обычно, а затравлено и нерешительно.– Иди, не бойся, – Люська ласково погладила его по спине, снова подтолкнула вперед, и Фродо, наконец, перевалился через порог.Нике показалось, будто он собрался немедленно выскочить обратно и уже повернулся мордой к выходу, но Алексей, с нетерпением ждавший этой минуты, встал на пороге рядом с Люськой и в шутку топнул ногой. Кот попятился и от страха прижал уши.– Ну что? Кошечка зашла первой? – Алексей повернулся к Надежде Васильевне, – можно хозяевам войти?Ника протиснулась между Алексеем и Люськой, обняв их обоих за пояса. Не хватало только поссориться, когда все благополучно подходит к концу.Кот приник к полу и замер, когда сверху неожиданно послышался тихий скрип дерева, как будто кто-то прошел по комнате на втором этаже. Ника насторожилась и посмотрела наверх: разумеется, никого там быть не могло. Собаки всю ночь охраняли территорию, а мимо них и муха не пролетит, хоть они еще щенки.И тут вслед за скрипом раздался сухой громкий треск, и Ника увидела, как огромное, толстое бревно медленно и нехотя шевельнулось, одной стороной оторвалось от потолка и пошло вниз, увлекая за собой другой конец. Впрочем, ей только показалось, что это произошло медленно. Потолочная балка рухнула на пол быстро, никто не успел пошевелиться, как и сама Ника. Страшный грохот тряхнул дом и прокатился по полу, и к нему примешался отвратительный похожий на чавканье звук, выплюнув во все стороны густые темно-красные брызги.Алексей отшатнулся, ухватившись рукой за косяк, Ника от испуга прижала ладонь ко рту, а через секунду вокруг разнесся Люськин отчаянный крик, низкий и жуткий, и Нике захотелось зажать уши и закрыть лицо руками. Крик вскоре перешел в вой, Люська упала на колени и обхватила голову руками. И тогда Ника рискнула посмотреть под ноги и увидела, что на полу у самого порога лежит несчастный Фродо, которого уже трудно назвать котом. Бревно раздавило его в лепешку, и только тут до Ники дошло, что означает это просторечное выражение. Мертвая голова смотрела на них широко распахнутыми желтыми глазами, которые потихоньку затягивала матовая дымка.Алексей отступил на шаг – похоже, ему стало плохо, он постоял еще секунду и кинулся с крыльца вниз, прижимая руки ко рту. Ника и сама чувствовала нарастающую дурноту.Люська не произносила ни слова, просто выла, и Ника решила было, что ее тоже задело балкой и у нее что-нибудь сломано. Она присела на корточки, и робко коснулась Люськиного плеча, стараясь побороть тошноту и не смотреть в сторону раздавленного кошачьего тела.– Люсь, – тихо позвала она, но за криком подруги сама не услышала своего голоса.– Котик мой! – отчетливо выкрикнула Люська, снова начала орать в полный голос, откинула руку Ники с плеча и поползла за порог, протягивая раскрытые ладони к мертвой окровавленной морде. Ника хотела отвернуться, но взгляд сам собой вперился в помутневшие желтые глаза мертвого животного. Люська обхватила его мордочку руками, колени ее соскользнули с порога, она уткнулась лицом в мокрую от крови шерстку и смолкла.Ника усилием воли отвернулась в сторону, и увидела, что над ними стоит Надежда Васильевна и тоже от испуга не может вымолвить ни слова.– Мой Фродичка, – горячо зашептала Люська, – мой маленький котик! Прости, мое солнышко, мой сладенький, прости меня… Мое золотко, мой пушистик… Сейчас, я тебя освобожу…Люська неловко приподнялась и с неожиданной силой толкнула бревно в сторону, да так, что оно откатилось на несколько шагов.– Зверечек мой серенький, мамочка возьмет тебя на ручки… – Люська подняла раздавленное тельце и прижала к груди, – пойдем, пойдем отсюда.Она медленно поднялась на ноги, скользнув равнодушным взглядом по Никиному лицу, как будто и не увидела ее. Ни одной слезинки не было в Люськиных глазах, отчего Ника испугалась еще сильней. Надежда Васильевна попятилась, уступая Люське дорогу. Люська начала спускаться по ступенькам, и на середине оступилась, неловко съехала вниз на коленях, разбивая ноги и в клочья разрывая коготки, но так и не выпустила мертвого кота из рук, чтобы облегчить свое падение. И только оказавшись на земле, согнулась и разрыдалась, горько и отчаянно.Надежда Васильевна вышла из ступора первой, спустилась к ней и обняла за плечи:– Ну что ж ты так убиваешься, моя девочка… Ну разве можно так убиваться?– Мой Фродичка, – всхлипнула Люська и зашлась рыданием, не в силах выговорить ни слова.Надежда Васильевна повернулась к Нике:– Водички надо, или валерьяночки лучше.Ника кивнула и провела рукой по лицу. Действительно, почему же она стоит? Она хотела зайти в дом, и шагнула за порог, но увидела кровь на полу и красные капли на стенах и попятилась. Нет, в машине есть аптечка, лучше спуститься туда. Она обошла Люську, еще сжимающую в объятьях окровавленное тельце, и снова почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Но оказавшись в машине, ей не хватило сил сразу взять аптечку и вернуться. Ника села на заднее сидение, закрыла дверь, чтобы не слышать Люськиных причитаний и дурацких утешений Надежды Васильевны, и откинулась назад, запрокинув голову. Алексей тоже хорош – сбежал и не видел этого кошмара. Мужчины удивительно чувствительные существа, а мнят себя сильным полом.Она посидела несколько минут, стараясь прийти в себя и приготовится к продолжению событий, которые не обещали ничего хорошего. Но, когда вылезла из машины со стаканчиком корвалола, разведенного минералкой, похоже, самое страшное осталось позади. Надежда Васильевна уговорила Люську положить мертвого кота в корзинку.– Вот, не бойся, – бормотала старушка, поглаживая Люську по голове, – клади. Ему тут будет хорошо.– Он не хотел, – рыдала Люська, – он не хотел выходить, я сама его вытащила! Я никогда так с ним не поступала!– Ну, не надо себя винить, никто же не знал.– Он знал, он не хотел. Он чувствовал. А как он на меня смотрел!– Клади, вот так, осторожненько. Пусть в корзиночке полежит.Ника протянула домработнице пластиковый стаканчик, та кивнула, подхватила его и попыталась напоить Люську. Ника накапала убойную дозу, не меньше чем половину флакона, но сильно сомневалась, что это поможет.Из-за дома вышел Алексей – вид у него был потрепанный и растерянный.– Надо ее в город отвезти, – посоветовала Надежда Васильевна, – и врача вызвать. Котик-то ей как ребеночек был. Она и убивается по нему, как по дитятку родному.Ника кивнула. Неизвестно, что лучше – остаться здесь, или ехать с несчастной Люськой в город. Она теперь не перешагнет через порог до тех пор, пока ей не объяснят, почему такое произошло. И уж этим-то точно пусть занимается Алексей. Вот он, его подрядчик, который не берет много денег! Сколько можно повторять, что скупой платит дважды?Утешительница из нее, конечно, никакая, но Люську она искренне жалела: Фродо и вправду был ей единственным родным существом.
Сапог глубоко уходит в густую вонючую болотную грязь, и чтобы сделать шаг, надо дернуть его наверх с отвратительным чавкающим звуком. Жалкая сосенка обломится у основания, если на нее опереться. Потому что заживо гниет.Небо тяжелым серым брюхом ложится на землю, ровную как стол, но ничего родить эта земля не может, кроме белесого, напоенного водой мха. Капля падает за воротник – это мелкая морось облепила сосновые иглы, как тля, и грузным комком срывается вниз. Мокрая челка липнет ко лбу, как чья-то остывшая ладонь.Тухлый запах болота плывет между редкими жидкими деревцами, клубится мутными колтунами, поднимается, вскидывая вверх невидимые руки со скрюченными пальцами, а потом сжимает ими горло.Высокий терем покосившейся грудой осел в грязь, его светлые некогда бревна покрыты черной прелью с бледно-зелеными разводами грибка. Если провести ногтем по склизкой стене, на ней останется глубокая борозда, но светлого дерева видно так и не будет. Только вязкая гниль.И до самого горизонта – лишь выцветший мох, тощие трухлявые стволы и почерневшие останки домов, которые по пояс вязнут в умирающей земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10