”, ты мне поверишь?
А что мне оставалось делать? Приходилось верить в подобную чушь. Все равно я уже успела понять, что от Улы толковых объяснений не дождешься. Прямо как один чувак из администрации нашего родного Семипендюринска, который постоянно за базар отвечает. Кажется, пресс-секретарь называется… Тот тоже выйдет к народу, старательно размажет слюни на сгущенке по тарелке с розовой каемкой, а что сказал, чего хотел — непонятно.
Пока я вспоминала родной город, Улик старательно морщил лоб, пытаясь придумать какой-нибудь выход. По удрученному личику Помощника было видно, что выход решительно отказывался находиться. Я предложила:
— Слушай, помнишь, ты говорил, что у меня в Хренофорде тетка живет?
— В Херефорде! — педантично поправил меня Ула.
— Ну и названьице! Прямо-таки город-побратим нашего Херсона, — съязвила я.
— Херсон уже не наш! — опять влез мой педант.
— Ну и х… хрен с ним! Вспомни про тетку! Может, она сможет меня освидетельствовать, то есть признать во мне родню?
— Я уже думал об этом, — вздохнул Ула, но, видишь ли, твоя тетка сразу после того, как отправила тебя домой, тоже уехала. Сейчас она в одном из своих дальних маноров. Манор — это поместье, — пояснил Ула. — Так что теперь до твоей тетки далеко, как до Оксфорда.
Я пожала плечами:
— Вот видишь, ничего нельзя поделать! Придется мне сидеть тут, пока шериф не пошлет кого-нибудь в Оксфорд. Кстати, я думала, что шерифами милиционеров только на Диком Западе называли. Это такие крутые дядьки со звездой, в шляпе и с кучей гонора…
Ула жалостливо глянул на необразованную меня, но оставил свое мнение о моем культурном и интеллектуальном уровне при себе. Вместо этого он мрачно произнес:
— Вернемся к нашему делу. Выход у тебя один — побег…
— Чего?! — завопила я. — Ты что, рыжий валенок, из меня рецидивистку со стажем хочешь сделать?! Тут люди ко мне со всей душой отнеслись, в отдельном номере устроили, обращались со мной как с законопослушной гражданкой, а я им такую свинью кину? Да если я отсюда сбегу, шериф всю легавку на ноги поставит, но меня не то что в Бекгейте, на приеме у папы римского сыщет!
Ула замахал мощными ручонками, очевидно призывая меня к порядку. И вправду, что-то я разоралась.
Даже качок, поставленный меня стеречь, заинтересовался, что происходит, и попытался просунуть башку между прутьями маленького окошечка в двери.
— Брысь отсюда! — прикрикнула я на сторожа. — Нечего к даме в номер без приглашения нос совать! Понторылой Варьке на толкучке нюхальник открутили!
— Че? — переспросил удивленный охранник.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! — пояснила я раздраженно. — Не нервируй меня, сгинь отсюда!
Сторож, видно, решил, что имеет дело с буйнопомешанной, поэтому предпочел со мной не связываться и тихо отлипнуть от окошка. Я повернулась к хихикающему Уле и грозно вопросила:
— Что тут смешного? Ты бы лучше придумал, как мне отсюда выбраться, вместо того чтобы паскудно хихикать!
— Так я и придумал! Я отвлекаю охранника и краду у него ключи… Пока я буду таскать парня по всему замку, ты тихонько отсюда смоешься!
— Гениальный план! — проворчала я. — Первое место на конкурсе похитителей-дилетантов! Как это ты отвлечешь охранника? Да у него гены сторожевой овчарки! Пока я тут сижу, он даже пописать не отошел! Ну как, как ты его отвлечешь?
— Это мое дело, — буркнул Ула и почему-то густо покраснел. Почему — я поняла позже.
— Ладно, предположим, ты как-то отвлечешь этого предка Шварценеггера! Что ты имел в виду под славным словосочетанием “тихо смыться”? Как ты себе это представляешь на практике?
— А что тут сложного? — Ула опять растянулся в воздухе. — Сделаешь личико кирпичом, изобразишь из себя порядочную горожанку, пришедшую в замок по делам… В полдень сменилась охрана, на выходе тебя никто не признает.
Я подозрительно посмотрела на рыжего авантюриста. Как это у него все просто выходит! Легко сказать — сделай морду кирпичом, продефилируй мимо охраны с видом порядочной горожанки! Я еще не видела свое новое личико, тут у них с зеркалами напряженка, но была уверена, что порядочности в нем ни на грош. Если шериф предпочел все-таки задержать меня до выяснения всех обстоятельств, значит, по моей мордашке давно плачет стенд “Их разыскивает милиция” или, как это здесь называется, “Они не понравились шерифу”. В общем, что-то подсказывало мне, что полную законопослушность лучше всего изображать в камере в компании местного Ван Дамма. С другой стороны, я еще ни разу не сбегала из-под ареста. Правда, меня еще ни разу не арестовывали, но с моим бурным темпераментом у меня все еще впереди. А так хоть какой-то опыт буду иметь в подобных делах…
Я опять посмотрела на Улу. Рыжик, скрючив ноги по-турецки, висел в воздухе и старательно заполнял какой-то бланк, от усердия вывалив язык чуть ли не на плечо.
— Эй, скальд, ты там объяснительную пишешь? — поинтересовалась я.
— Заявку оформляю! — пропыхтел Ула, тоскливо выцарапывая какое-то чересчур длинное слово огрызком карандаша. — Этим бюрократам только подавай всякие квитанции…
В ответ на крамольные речи моего помощника прямо из воздуха высунулась светящаяся рука и укоризненно погрозила Уле пальцем. Скальд посинел и забормотал:
— Да я че… Я ниче… Молодцы, говорю, укрепляют вертикаль власти… С такими, как я, нужен жесткий диалог…
Рука благосклонно мотнулась пару раз, мол, молодец, пацан, соображаешь, и растаяла так же неожиданно, как и появилась.
— Начальство? — понимающе спросила я.
— Ох! — только и вздохнул Ула. Синюшный оттенок постепенно сходил с его скукоженного личика. Когда перестали трястись его руки, скальд опять взялся за несчастный бланк. Политая потом и слезами, бумажка выглядела так, будто ее на спор жевало стадо волкодавов.
Наконец Ула со вздохом поставил последнюю точку и, вертя бланк в руках, огорошил меня вопросом:
— Ты fiithark знаешь?
— Э-э… в смысле рунический алфавит древнегерманских племен? — блеснула я эрудицией. — Нет, этому нас в школе научить не успели. А что?
— Да так, ошибки бы проверила, — пояснил зардевшийся скальд. — Ну да ладно, там разберутся. Ну, что ты решила — бежим?
— Бежим, бежим! — проворчала я. — Но, если что, ты — крайний…
— Мне не привыкать! Сейчас заявку зарегистрирую, и будем действовать… — рыжий проворно испарился.
Интересно, о какой заявке он говорил? На проведение террористических действий в маленькой английской тюрьме? Я опять прилипла к окошку. Качок все так же торчал под дверью. Видимо, сладостное выражение “перерыв на обед” парню изначально было незнакомо. Та-ак, неженатик, значит. Или жена готовить не умеет. Хотя, по-моему, женщины разучились готовить вместе с возникновением движения за женскую эмансипацию. А до этого все умели хоть блинчики свалять, хоть кабанчика разделать…
— Эй! — окликнула я качка, тихо сопевшего в своем уголке. — Ты чего завял, как картошка на корню?
— Че? — недоуменно уставился на меня парень.
— Ниче-о! Спросить кой-чего хотела… У тебя жена есть?
— Нет, — честно ответил качок.
— Один в хате, значит, — позавидовала я.
— С мамой! — потупился пацан.
Я разочарованно отползла от двери. Знаем мы этих мам! Родительница Васи-хакера, дружбана моего, на меня год волком смотрела, пока не уяснила себе, что я вовсе не собираюсь окольцовываться с ее сыном и вытаскивать парня из-под мамашиной юбки. Васе, кстати, это не грозит — пацан навеки обручен с компьютером и прописан в Интернете.
Я завздыхала, представив, как Вася сейчас с трагичной миной варганит на компьютере открыточку для меня. Что-нибудь типа “Выздоравливай!” и фотка перебинтованной мартышки на первом плане. Дизайнер из Васи, кстати, совсем никакой. Да и открытки делать он не любит после того случая с вирусом “Ай лав ю”… Весь Пентагон чуть не ошизел, разыскивая того супер-хакера, который этим вирусом изгадил им всю компьютерную систему. Кто ж знал, что это Вася мне открытку ко дню Святого Валентина ляпал, одновременно ковыряясь в главном компе Пентагона… Ну и нажал не на ту кнопку!
От сентиментальных воспоминаний меня отвлек засиявший в уголке Ула, нагруженный кучей пузырьков и склянок. В руках он держал длиннющий свиток, на котором сверху было написано “Инструкция” и дальше шли аккуратные пронумерованные пункты.
— Значит так, — бормотал рыжий, старательно изучая свиток, — сначала зелье для изменения структуры биополя, затем это… затем в синей склянке, затем для создания иллюзии присутствия…
— В чем дело? — Я тотчас же принялась крутить все пузырьки в руках, вытаскивать пробки, нюхать…
— Не трогай!!! — завопил Ула и шумно спикировал на драгоценные баночки, прикрыв их штанишками. — Для тебя они могут оказаться опасны!
— Ха! Да я на себя концентрированную серную кислоту проливала — и ничего! — похвалилась я славным боевым прошлым. — Химичка аж побелела, когда это увидела.
— Еще бы! — просопел Ула, разматывая инструкцию. — Она же за тебя испугалась…
— А вот и нет! — победно воскликнула я. — Она расстроилась, что на меня кислота не подействовала! Ах, если бы ты знал, милый Ула, сколько учителей мечтали поесть кисельку по случаю моей славной кончины! — Тут я припомнила, что очень скоро кисель и в самом деле может потечь рекой на моих поминках, и пригорюнилась.
Ула, заметив, что я насупилась, постарался меня утешить:
— Не горюй, Полин! Я тебя и не из таких переделок вытаскивал! Помнишь, как вы всем классом вытаскивали у математички из сумки тетради с контрольными, чтобы там что-то подправить?
Я поежилась:
— Да уж, такое не забывается! Если бы Кровавая Мэри (прозвище нашей математички) и застукала кого-нибудь — переработала бы на паштет с аккуратной надписью “гуманитарный класс”. Ну да не будем больше об этой истинной дочери Фредди Крюгера! Как там у тебя продвигаются дела с моим побегом?
— Да все готово! — хихикнул Ула каким-то изменившимся высоким голосом.
Я повернулась к нему… и почувствовала, что моя челюсть мягко шлепнулась мне на лиф. Я пошарила руками позади себя, нащупала скамью, села и только тогда выдавила:
— Что случилось?
В углу, скромно оправляя юбку и одергивая завернувшиеся кружевные рукава сорочки, стояла кудрявая рыжая девица фигурой и личиком как две капли воды похожая на Улу. Я сначала было подумала, что Ула каким-то образом успел переодеться в женское платье, но затем поняла, что вряд ли он сумел бы за это время отрастить себе весьма внушительных размеров грудь, аккуратно разложенную и украшенную кружевами и батистом.
— Э-э… а… а? — Я попыталась связно сформулировать какой-то вопрос, но почувствовала, что для моих бедных мозгов это уже слишком. Ула понял, то есть девица эта поняла, что я вовсе не пыталась изобразить страдания сумасшедшей мартышки, и игриво ответила… ответил:
— Я всего лишь поменял себе пол. На двадцать четыре часа. Теперь тебе понятно, как я буду отвлекать стражника? Как по-твоему: он поведется на такую привлекательную девушку, как я? — Ула старательно расправил кружевные рукава сорочки и одернул клетчатую тунику, сшитую наподобие моей.
Я наконец-то разобралась с челюстью, пристроила ее на место и принялась внимательно рассматривать Улу в новом обличье. Ну и ну! Не успела я толком познакомиться с моим Помощником, так сказать в мужском теле, этот трансвестит уже себе где-то бабское надыбал! Интересно, он действительно собирается только охранника поматросить и бросить?
— Ну что? — торопила меня двухметровая девица. Я глубокомысленно изрекла:
— Мудрая Гудрун запала тебе в душу! С такой фигурой, а главное грудью, ты не только коня на скаку остановишь, но и паровой каток одними ребрами сомнешь. Это, конечно, хорошо, но вот обрадуется ли наш качок стольким килограммам счастья? Или ты хочешь сагитировать парня записаться в клуб культуристов?
— Думаешь, крупновата? — дылда озабоченно оглядела себя сверху вниз, пощупала талию… и уменьшилась до моих размеров.
Я прибалдела. Вот бы мне так! Никаких диет — стоит только подумать и вожделенные 90-60-90 уже висят на тебе, радуя глаз прохожего парня. Хотя теперь у Улы, то есть у его женской копии, груди даже и не намечалось — уж очень точно он скопировал диетические формы Ангелики. Рыжая плоскодонка опять принялась себя ощупывать и со вздохом констатировала:
— Чего-то не хватает! Как же у вас все сложно устроено… Может, лучше мне было не меняться?
— Хотел покорить качка мускулистыми формами? Будете с ним осваивать партерную борьбу! — хмыкнула я. — Ну-ну! Вот, говорят, Жан-Клод Ван Дамм всех своих жен бил, а больше всех любит ту, которая ему сдачи давала. Даже женился на ней во второй раз… Так что у тебя хорошие шансы!
Рыжий, то есть рыжая, обиженно засопела. Я решила перестать издеваться над бедным парнем… девушкой и в течение получаса старательно помогала ему… ей корректировать фигуру:
— Сначала лицо… У тебя нюхальник как у принцессы из датской династии…
— Что, такой же аристократический? — обрадовался Ула.
— Такой же длинный! — спустила я парня с небес на землю. — Ага, чуть поменьше… вот так сойдет. Нет, меньше не надо, а то будешь похож на сестру Майкла Джексона… Губы сделай пухлыми, я сказала пухлыми, а не распухшими. Такое впечатление, что их стадо ос жевало… Во-от. На подбородке ямочка… Ямочка, а не след от гусеницы трактора!!! Ресницы подлиннее, ну не до такой степени! Из них косички плести можно… Ага, ага! Так, с лицом вроде разобрались… Теперь грудь. Милок, то есть милка, где ты видела такое полное отсутствие груди? На меня не надо пальцами показывать!!! У меня, то есть у Ангелики, конечно, не третий размер, но и не совсем прыщи на ребрах. Если поискать — найти можно! Кто искать будет? Не твое дело, геологов найму — говорят, им если зарплату вовремя выплачивать, они даже нефть на Луне отыщут! Значит так, что у нас с грудью? Ты Памелу Андерсон видал? Ага, слюни поползли! Значит, видал — вот и действуй соответственно увиденному… Эй, эй, эй! Стоп, стоп, ты что, на нее в бинокль с двенадцатикратным увеличением пялился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51