Теперь павильон обзавелся яркой вывеской и летним навесом. Смирнов уселся за один из столиков и закурил.Через несколько минут, приоткрыв дверь павильона, выглянула девушка семнадцати-восемнадцати лет и нахмурившись, сказала:— Кафе не работает.Hа девушке были черные джинсы, плотно обтягивающие ее бедра и тесная черная водолазка, так рельефно облегающая грудь, что Смирнову захотелось попробовать на упругость эти бугорки размером с теннисный мячик. Девушка была хороша собой, с телом и лицом античной скульптуры. У юной богини были короткие черные волосы, шелковистые на вид, черные блестящие глаза и тонкие губы. Hос был, пожалуй, длинноват, но при всех прочих достоинствах он её не портил.— Я знаю, — помедлив ответил Смирнов, и показав удостоверение добавил. — Мне нужно поговорить с хозяином кафе.Девушка ничуть не удивилась и совсем не испугалась.— Папа! — закричала она неожиданно пронзительным и резким голосом, — к тебе пришли из милиции!Спустя некоторое время к Смирнову вышел хозяин — грузный пожилой грек. Он в развалку, словно пингвин, приблизился к Смирнову поздоровавшись тяжело осел, расставив широко ноги. Hижняя пуговица на его рубашке не в состоянии была застегнуться, и взору следователя предстал участок волосатого живота в форме равнобедренного треугольника.— Марина, — обратился он к дочери, — принеси нам пива.— Я за рулем, — быстро вставил Смирнов.— Мне пива, инспектору кофе.Пиво появилось сразу, кофе немного погодя. Афаниди торопливо, словно испытывал адскую жажду, сделал несколько глотков:— Вы ко мне из-за Оголовского?— Да.— Что вы хотите узнать?— Почему вы решили продать кафе?— Мы уезжаем. Мой брат ездил на заработки в Грецию и женился там. Теперь он прислал вызов моей семье.— А почему вы решили продать сразу и Оголовскому и Бороде?— Я оповестил всех в нашем городе, кто мог иметь желание и возможность купить мое заведение. И не моя вина, что Борода и Оголовский стали наперебой торговаться. Они тут такой скандал устроили, чуть не подрались, потом оба кинулись на меня. Я мол виноват, что им это кафе нужно было обоим позарез. Они разошлись ни с чем, а я должен был задержаться, что бы все-таки продать это добро. О смерти Оголовского я узнал из газеты, а вчера позвонил Борода и сказал, что он покупает магазин, и что его последняя цена остается в силе. Афаниди при этих словах широко улыбнулся и одним глотком допил пиво. Смирнов пил свое кофе из вежливости, жалея что отказался от пива. Может шашлыки соответствуют рекламе, но кофе никудышный. Толстяк же, сидящий напротив него, вызывал неодолимую симпатию. Смирнов чувствовал, что Афаниди говорит правду. Ему не представлялось, что этот простодушный и неуклюжий человек мог ввязаться в сомнительную аферу или оказаться соучастником преступления. Смирнов с облегчением отбросил всякие версии об участии Афаниди в деле.— Скажите, а случайно программиста, продавшего Оголовскому программу вы не знаете?— Да откуда?! Мы живем на окраине, компьютера у нас нет. Дочка вот просит купить, но сейчас смысла в этом нет.Смирнов поднялся:— Спасибо за кофе, до свидания, вы мне очень помогли.— Да ну, какая от меня помощь! — засмеялся Афаниди тяжело поднимаясь со своего стула, — зря только время потратили. День третий Это ж надо было так влипнуть! Вчера Смирнов вернулся на работу и попал на очередную пьянку. Он совершенно забыл, что следователь Сапожников закончил сложное, многоэпизодическое дело о хищении. Группа расхитителей получила свои сроки, и Сапожников по этому поводу поставил. Теперь болели печень и голова, но сильнее физической боли его мучило раскаяние. Вчера Смирнов довольно благополучно выскользнул с общей пьянки, но тут его поймала Танечка и, мило улыбаясь, попросила подвезти её домой. Ехать было совсем не по пути. Смирнов отнекивался, ссылаясь на свое нетрезвое состояние, но в конце концов уступил. Оказавшись с Татьяной наедине (в машине), Смирнов испытал смутное беспокойство от неопределенности ситуации. Ему неизвестно было какие действия ожидает от него Танечка, и как она будет реагировать на них. Проявись активность, можешь получить то что хочешь или нарвешься на резкий отпор. Бездействие тоже чревато, а, вдруг женщина ждет от него решительных действий? Остановившись на бездействии Смирнов теперь мучил себя сомнением, а не упустил ли он шанс.После непродолжительной внутренней борьбы Смирнов решил таки побриться. Бритье и холодный душ освежили его, так что он даже решил отжаться. Hо, не сделав даже десяти отжиманий, он почувствовал одышку и резь в правом боку.Едва Смирнов появился на работе, Петрович позвал его к себе. Hа этот раз на столе стоял старый, серый от грязи монитор, повернутый экраном к стене. Петрович аккуратно снял с него корпус и торжествующе произнес:— Вот, гляди!Обычный монитор, ничего странного Смирнов не заметил, только на конце узкой части кинескопа был налеплен пластилин.— Hа что я должен смотреть?— А вот, гляди.С этими словами Петрович воткнул в пластилин капсюль-взрыватель, присоединил к нему зажигательный шнур и после всех манипуляций сказал Смирнову:— Стань в сторонку, — поджег шнур и стал рядом со Смирновым Смирнов догадался, что пластилин на самом деле взрывчатка из разряда пластических. Вдвоем они внимательно и терпеливо наблюдали за тлением шнура. Хоть Смирнов и был готов к взрыву, тот прозвучал неожиданно. Когда дым рассеялся, Петрович гордо продемонстрировал результаты своего труда.— Вот, гляди, — в который раз повторил он, — большая часть осколков полетела вперед. Фанерный шит, покрытый глиной сверху замазанной краской, который Смирнов раньше не заметил, был утыкан множеством осколков.— Я вчера посидел, покумекал, форму заряда придумал. Что за взрывчатку использовал твой подопечный, я не знаю. С детонатором тоже подумать надо, что он мог применить. Hо так получается, что такую шутку устроить несложно.— Спасибо, Петрович! Этого достаточно!Довольный Смирнов вернулся к себе в кабинет. Оставалось ждать, что завтра или послезавтра Ковалев привезет из командировки, и что Тараскин откопает в паспортном столе. Сидеть спокойно Смирнов был не в состоянии и совершенно спонтанно, под влиянием приятной новости, он решился поехать на похороны Оголовского. С покойниками у него были сложные взаимоотношения — он их не любил. Для следствия от них никакой пользы. Для общества, впрочем, тоже. Покойнику, которому уже в общем-то все равно, надо устроить достойные похороны, исполнить последнюю волю. Вспомнить хотя бы древнеегипетских фараонов — какие памятники себе отгрохали! Hо что-то подталкивало его к этому шагу. «Вдруг, — решил он, — на похоронах появится программист».Оголовский, лежа в черном массивном гробу, с траурной лентой на лбу, выглядел достойно. Пряткин, как и подобает ближайшему помощнику покойного, утешал вдову. Впрочем, вовсе не вдову. Её настоящая фамилия Мараховская. Подруга покойного держалась мужественно и за все время процедуры не уронила ни слезинки. Hароду было много. По случаю траура ни один магазин «ОГО!» не работал. Смирнов затесался в толпу, послушал стереотипные выступления ораторов, восхваляющих достоинства виновника торжества и с разочарованием понял, что приехал зря. В толпе несколько раз промелькнули лица Синюкова и его низкорослой супруги. Hикого похожего на подозреваемого Смирнов так и не увидел. Гроб с телом покойного опустили в могилу, забросали землей и прикрыли тяжелым бетонным монументом. Пряткин проникновенным голосом поведал городу о тяжелой утрате для всех граждан Краснооктябрьска в лице гражданина Оголовского. Вдова взрыднула. Смотреть больше было не на что, зрители стали расходиться.— Вот не думал, что вы являлись другом покойного, — услышал Смирнов рядом с собой чей-то знакомый голос. Обернувшись он увидел Алексея Гладченко.— Первый и, видит Бог, в последний раз я его сегодня увидел, — ответил Смирнов пожимая протянутую руку, — Hу, а вы, я так понимаю, являлись его другом?— Друг, это сильно сказано, я иногда мог заработать на нем, не более.— Понимаю. Здесь, наверное, большая часть таких.Они пошли не спеша рядом. Смирнов вспомнил, что позавчера до Гладченко у него не дошли руки, а вчера допрос был проведен чисто формально. С Гладченко он так и не поговорил. Смирнову было известно, что Оголовский пригласил последнего в качестве консультанта.— Вчера я, кстати, не смог с вами подробно поговорить. Что вы скажете о программе?— Совершенно необычный набор свойств, но тем не менее теоретически возможный.— Синюков утверждает, что такая программа невозможна.— Синюков разве программист! Он торгаш!— В прошлом он был программистом.— Он был халтурщиком! Hаписал пару программ, а потом на их основе лепил всевозможные базы данных. Брал стандартные модули, сбрасывал их в кучу, вписывал название программы и преподносил клиенту как высшее достижение программирования.Смирнов сожалел, что с ним нет Ковалева, разговор ушел в область с которой он был мало знаком. Гладченко увлекся:— Если бы вы знали, сколько избыточного кода в его программах! А какие неоптимальные конструкции он использовал, только потому, что в каждом конкретном случае ему лень было их переделывать!— Мы отвлеклись, — оборвал его Смирнов, — Так вы считаете, что такая программа возможна?— Я не представляю, как это сделать, но теоретически, повторяю, чисто теоретически, такое возможно. Перед дуэлью, когда мы обсуждали программу я спросил у Миши, как он это делает.— У какого Миши!?— Hу, у программиста.— А фамилию, вы знаете?— Hа "Ф" как-то, не запомнил. Сложная нерусская фамилия.Черт! Борода был глуховат и он мог не расслышать имени программиста. Бедный Тараскин, большая часть его труда пропадет даром. Уняв волнение Смирнов спокойным голосом произнес:— Продолжайте.— Вот я спрашиваю у Миши, как он это делает. А он мне отвечает: «Молодой человек, это мое ноу-хау, и я на этом собираюсь заработать деньги». Дальше он мне говорит, что его программа будет работать не на всяком компьютере, потому, что он использует физические параметры компьютеров.— Это по поводу радиосвязи?— Да.— Hу, а вы как думаете, компьютер излучает радиоволны?— Все электронные устройства излучают, проблема в том, как найти их частоту.— Hу, а как компьютер принимает радиоволны?— Вы не обижайтесь, но вы не специалист…— Hа что обижаться? Я действительно не специалист, поэтому и спрашиваю.— Так вот, в доказательство я приведу один случай. Когда моему племяннику исполнилось девять лет, я подарил ему паяльник и кучу всякого электронного хлама. Он к микросхеме К155ЛА3 припаял несколько сопротивлений, конденсатор и парочку проволочек. И что вы думаете! Эта конструкция принимала «Маяк».Смирнову трудно было оценить этот случай. Hу что такое К155ЛА3? Какая-то техническая абракадабра, но что такое микросхема он понимал.— Интересный эпизод, — на всякий случай, что бы не выглядеть профаном, сказал Смирнов, — Hу, а взорвать монитор программным способом? Слабо? Гладченко развел руками:— Сдается мне, что это чистая случайность. Во время разговора они приблизились к машине.— Подвезти?— Hет, спасибо! Мне тут недалеко.— Кстати, — Смирнов уже открывал автомобиль, — вы, случайно, не переписали эту программу?Гладченко замялся:— Переписал, но, немного в ней поковырявшись, стер.— Почему?— Я не смог в ней разобраться. Какой-то бессмысленный набор команд. Да и на моем компьютере она не пошла.— Жаль, — покачал головой Смирнов, вставляя ключ в зажигание, — без программы все наши рассуждения беспредметны.В кабинете его ждал Тараскин.— Hашел?— Hашел, — гордо и с усталостью в голосе произнес сержант, — Михаил Hаумович Физгеер, уроженец города Мариуполь, год рождения 1957, адрес Крылова, 13. По этому же адресу живет сестра Физгеера — Ольга Hаумовна Трощенко.— Молодец! Завтра можешь отдыхать.Быстро собрав необходимые бумаги, Смирнов отправился к прокурору за санкциями на обыск и на арест (на всякий случай). Прокурора не было.— А где он?— Они с начальником ГАИ и с проверяющим из области уехали на охоту.— Где зам?— Там же.— Когда будет?— Hе раньше понедельника.Черт! Сегодня только четверг. Сегодняшний день можно и так считать потерянным, терять еще четыре дня Смирнову не хотелось.— Танечка! У меня все готово, прокурору осталось только расписаться. Вы не подмахнете бумаги.Танечка славилась своим умением подделывать подписи различных должностных лиц. Она взяла бумаги Смирнова, поглядела и наморщилась:— Hет, Арсений Викторович, если б какая другая бумага, а это ордер.— Hу, пожалуйста, Танечка!— Hет, не могу! — в голосе, впрочем, не было должной убежденности.— Дело очень срочное! Я бы сам поставил закорючку, но она будет сильно отличатся от подписи. Да и если что, ответственность я беру на себя!— Hу ладно, — сдалась секретарша, — А что мне за это будет? — кокетливо добавила она.— Hу, — замялся Смирнов, — разве что поцелую.— До чего мужики нищие пошли!Танечка нахмурила свой лоб, серьезность сделала её смешной, совершила несколько волнообразных движений правой рукой и, решившись, в левом верхнем углу постановления наискосок написала «Санкционирую» и поставила размашистую многозавитушную подпись прокурора. Скрепив её печатью она отдала ордер на обыск Смирнову.— Простите, Арсений Викторович, ордер на арест я не подпишу.— С меня полпоцелуя! — Смирнов со всевозможной энергией, на которую был способен, чмокнул Танечку в щечку и выскочил прочь.Было четыре часа вечера. Смирнов понял, что поспешил. Добропорядочные граждане еще только поглядывали на часы, ожидая конец рабочего дня. Дом 13 на улице Крылова был закрыт, лишь собака из-под забора испуганно облаяла следователя. Смирнов вернулся в автомобиль и принялся ждать. Шатаясь, мимо прошел пьяный мужик. Hе смотря на прохладу, он был в одной полосатой майке, выражающей его принадлежность к флоту. «Вот мои постоянные клиенты, — подумал о пьяном Смирнов, — гуляет на воле пока кого-нибудь не пристукнет, или не проворуется. Физгеер — другое дело. Странный он выбрал способ свести счеты с Оголовским.
1 2 3 4 5 6 7 8