Женщина улыбнулась и кивнула, а Каддир снова почувствовал, как отчаянно забилось сердце в груди. Чтобы немного успокоиться, он ухватился за веревочную петлю, служившую ручкой двери.— Хорошо. Устраивайтесь. Я скоро вернусь.Он показал на одну из кроватей и поспешно удалился.Вернувшись через несколько минут с кореньями и зимними яблоками, он обнаружил, что незнакомка крепко спит, улыбаясь так, словно попала в рай.
Рапсодия проснулась, почувствовав тепло огня, который мирно горел в камине. Она резко села, не очень понимая со сна, где оказалась, и обнаружила, что человек, назвавшийся Каддиром, внимательно за нею наблюдает из противоположного угла комнаты. Пока она спала, спустилась ночь. Рапсодия не имела ни малейшего представления о том, сколько прошло времени с тех пор, как она легла. Это была первая настоящая кровать с тех самых пор, как мир перевернулся с ног на голову — целую вечность назад, в Истоне.Мужчина смущенно ей улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, надеясь развеять его тревоги. Казалось, он принял твердое решение проявить к ней доброту. Рапсодия надеялась, что Акмед и Грунтор уже догнали их и прячутся где-нибудь неподалеку. Она пошарила рукой под одеялом и с облегчением вздохнула. Меч оставался там, где она его спрятала.— Вы голодны? — спросил Каддир.На столе стояла простая еда в чашках, одна из которых уже опустела. Девушка кивнула и, выбравшись из кровати, уселась на стул напротив своего спутника.Домик был совсем простым, с каменными стенами и соломенной крышей, но производил впечатление гораздо более надежного, чем те, что она видела на Острове. Еще раньше Рапсодия успела заметить неподалеку длинные мазанки с соломенными крышами и стенами, затянутыми шкурами и плетеными циновками. Эти строения, несмотря на всю свою простоту, казались на удивление прочными и говорили о том, что кто-то старательно продумал их конструкцию.Каддир наблюдал за тем, как она ест, и Рапсодии стало не по себе. Закончив, она показала на пустую чашку и знаками поблагодарила филида за еду. Он хмурился, пытаясь разглядеть ее в свете огня, пылающего в камине.— Кто вы такая? — снова спросил он.Рапсодия не имела ни малейшего понятия, что ему ответить, и потому лишь пожала плечами. Она попыталась придумать, как объяснить ему, что она человек, — возможно, Каддир никогда не видел лиринов, — но тут снаружи раздались крики и шум. Толпа возмущенных крестьян наконец их нагнала.Каддир быстро вскочил на ноги и подбежал к одному из окон. Даже в свете гаснущей луны Рапсодия увидела, что он побледнел. Отряд преследователей, по-видимому, сильно разросся.Священник бросился к крючкам для одежды, прибитым у двери. На каждом из них висел мягкий серый плащ лесничего с капюшоном. Каддир накинул один из них на Рапсодию и с облегчением вздохнул, обнаружив, что он скрывает женщину почти целиком. В следующее мгновение священник быстро набросил на ее грязные волосы капюшон.— Идите за мной, — позвал он девушку. — Отсюда мы сможем добраться до Ллаурона лесом.Затем он быстро схватил свой посох, сорвал с крючка свой плащ и открыл заднюю дверь, которая вела к подвалу с припасами. Рапсодия последовала за ним в темноту, спасаясь от возбужденной толпы. Так лисица убегает от своры гончих псов. 19 ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ до обиталища Ллаурона, скрытого в самом сердце леса, им потребовалось три дня. Когда Рапсодия впервые увидела здешние маленькие городки и деревушки, она решила было, что оказалась в беспросветной глуши. Но только теперь она поняла, насколько далека была от истины. Настоящей глуши до сего момента она и не видывала.На запад тянулся девственный, первобытный лес. Густые заросли вечнозеленых деревьев заслоняли дневной свет, но зато их заснеженные ветви проливали на белоснежное покрывало под ногами путников теплое, мягкое сияние.Они продвигались вперед медленнее, чем когда Рапсодия путешествовала с двумя болгами. Каддир был значительно старше Акмеда и Грунтора, и потому им приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Однако священник обладал поразительным знанием местности, и лес, казалось, приветствовал его, открывая удобные тропинки среди зарослей густого кустарника.Множество раз Рапсодия оглядывалась назад, и когда ей удавалось заметить промелькнувший вдали черный плащ или громадную тень, она вздыхала с облегчением. Акмед и Грунтор догнали путников и показывали своей подруге, что они рядом. Рапсодии с Каддиром удалось оторваться от преследователей, присутствие болгов вносило в ее душу успокоение, и девушка смело шагала за священником, уводившим ее в глубь непроходимого леса.Каждое утро Рапсодия дожидалась, пока Каддир исчезнет среди деревьев, чтобы отдать дань зову природы, и только после этого возносила свой приветственный гимн новому дню. Уважая опасения Акмеда, который не хотел, чтобы местные жители узнали их тайну, она пела без слов, обращая к небу лишь древнюю мелодию. Очень часто, закончив молитву, она оборачивалась и видела, что священник-филид смотрит на нее так, будто она — диковинный мифический зверь.По ночам Каддир разводил небольшой костер, от которого Рапсодия держалась подальше. Учитывая то, как реагировал на нее огонь, она старалась не подходить близко. Каддир, конечно, обратил на это внимание и решил, что она испытывает к огню особое отвращение. Данный факт он, естественно, взял на заметку. Он перестал спрашивать ее, кто она такая, и заговаривал лишь о самых простых, неотложных делах.В конце концов на третий день они вышли на большое открытое пространство, расчищенное в самой гуще леса. Тут и там виднелись домики и хижины, каменные и земляные, с крышами из дерна, или мазанки, вроде тех, что Рапсодия часто встречала в деревушках. Впрочем, имелось здесь и несколько довольно больших строений из дерева с тяжелыми дверями и коническими, крытыми соломой, крышами. Из труб тянулся серый дым.Над дверями Рапсодия заметила защитные знаки, отгоняющие злых духов. Точно такие она видела в деревнях вдоль дороги, только здесь они были цветные и с гораздо более сложным рисунком. Возле большинства домов девушка увидела также сараи для животных и небольшие садики.Люди, которые встречались им по дороге, носили шерстяные плащи, похожие на одеяние Каддира, крашенные листьями индигоноски или золотарника во всевозможные цвета и оттенки голубого, желтого или зеленого. Более мрачные одеяния, коричневого и серого тонов, были, как и плащ Каддира, сшиты из ткани, выкрашенной настоем вереска или скорлупы земляного ореха. Как правило, у таких плащей имелись капюшоны, и Рапсодия решила, что они, скорее всего, являются принадлежностью тех, кто обладает в этом лесном поселении более высоким статусом.Кроме священников, здесь были также люди в кожаных доспехах, вооруженные луками, копьями, боевыми топорами — оружием, которое предпочитают разведчики и лесничие. Эти люди выглядели усталыми, кое-кто из них был ранен. Создавалось такое впечатление, будто они провели в дороге или на войне уже не один месяц. Рапсодия даже отдаленно не могла представить себе, кто бы мог напасть на них здесь — в таком, казалось бы, мирном месте.От мыслей о войне ей сразу стало нехорошо. Напряженная атмосфера в Истоне свидетельствовала о том, что война должна вот-вот начаться, а это означало мгновенное ограничение передвижений. Если здесь тоже идет война, добраться до порта и вернуться домой окажется очень непросто. После всего, что ей довелось вынести, Рапсодия с ужасом думала о такой возможности.Ближе к вечеру она услышала песнь, на которую ее душа отозвалась ликованием. Так звучал только один голос — голос Дерева, Корня-Близнеца Сагии. Значит, оно совсем близко!Когда солнце повисло над горизонтом, они вышли на громадный луг и увидели наконец Дерево — ствол белый, точно снег, ветви, словно пальцы из слоновой кости, тянущиеся в темнеющее небо.Рапсодия остановилась, не в силах оторвать глаза от поразительного зрелища. Дерево достигало пятидесяти футов у основания. Его первая толстая ветка нависала в сотне футов над землей, а дальше раскидистая крона, будто пологом, накрывала луг. Рапсодия пожалела о том, что сейчас зима и ей не дано увидеть Дерево во всей красе. Последние лучи зимнего солнца заливали его призрачным, неземным сиянием.Вокруг основания ствола, на расстоянии сотни футов от того места, где громадные корни вырвались из-под земли наружу, были посажены разные деревья, по одному каждого вида. Некоторые из них Рапсодия видела в первый раз. Они пели свою песнь, исполненную древним могуществом и волшебством, отличную от песни Сагии. На глаза Рапсодии навернулись слезы.Каддир внимательно наблюдал за ее лицом. Священник смотрел на нее бесконечно долго, молча, потом тряхнул головой, словно пробудился после глубокого сна.— Вы поклоняетесь Дереву? — спросил он наконец. Рапсодия кивнула, по-прежнему не в силах оторваться от удивительной картины. Каддир улыбнулся:— Ну, в таком случае здесь вам будут рады. Ллаурон с удовольствием с вами встретится. Идемте, мы почти подошли к его дому.Священник провел ее через луг, за внешнее кольцо деревьев, под нависшими ветвями, закрывавшими небо, словно своды огромного храма.По другую сторону луга Рапсодия увидела большую рощу. Древние деревья, высокие, с могучими стволами, по сравнению с Великим Белым Деревом казались малыми детьми. В роще стоял большой красивый дом. Его причудливая архитектура поражала воображение. Множество стен, расположенных под самыми разными углами, отдельные постройки на сваях или на ветвях деревьев, окна, выходящие на Дерево. Затейливая резьба украшала дом снаружи — в особенности башню, возвышающуюся над кронами деревьев.Широкая каменная стена вела вдоль уснувших на зиму садов к меньшему крылу дома. Тяжелую деревянную дверь охраняли воины, похожие на тех, кого Рапсодия уже видела раньше. Она повернулась к Каддиру и вопросительно посмотрела на дом.Тот улыбнулся:— Это крепость Ллаурона. Здесь живет Главный Жрец. Не слишком шикарно для человека его праведности и положения, но ему тут удобно. Идемте, я отведу вас к нему.Он провел Рапсодию через сады к двери и кивнул стражникам. Те удивленно вытаращили глаза, но отошли, пропуская гостей внутрь.
Спрятавшись за одним из деревьев, Акмед и Грунтор видели, как мужчина постучал в дверь и ему открыла какая-то женщина. Они о чем-то переговорили, затем женщина шагнула в сторону, и священник ввел Рапсодию в диковинный дом, состоящий из сплошных углов. Служанка притворила за ними дверь.Акмед закрыл глаза и прислонился спиной к стволу белой ольхи. Он вдруг почувствовал на губах вкус ветра, тонкий, сладковатый аромат. Тишина показалась ему оглушительной. Ритм сердца Рапсодии звучал совсем тихо — она уходила все дальше в глубь дома. Осталось только два сердца — его и Грунтора.«Наверное, именно это и есть мир и покой», — подумал Акмед. Ощущение ему не понравилось.Затем, где-то на границе сознания, Акмед почувствовал новый ритм, потом еще один и еще; они прилетели из неизвестности, незнакомые и одновременно узнаваемые. Ветер принес ему и другие голоса сердец, но те доносились уже совсем издалека — едва различимый, мерцающий шепот… Где-то в мире стучали сердца, чьи ритмы отзывались в крови Акмеда, касались кожи. Возможно, он не до конца лишился своего дара. Акмед не знал, как такое может быть, не знал, проклятье это или благословение. Он заставил себя сосредоточиться на Рапсодии. Все остальные звуки смолкли…Они с Грунтором прождали дольше, чем собирались, чтобы убедиться в том, что хозяин необычного дома не причинит девушке вреда. Акмед нашел ритм ее сердца почти сразу, с того самого момента, как они расстались; он звучал четко и ясно до тех пор, пока она не вошла в лес вместе со священником-филидом. Но даже несмотря на то, что теперь этот тон стал приглушенным, Акмед чувствовал его и знал, что происходит с Рапсодией.Она нервничала, немного боялась. Спустя миг ее охватила паника, но Акмед знал: дело не в том, что ее кто-то обидел. Если бы на нее напали, друзья бы нашли возможность вмешаться. Однако в этом не возникло необходимости.— Сколько хочешь ждать, сэр?— Еще одну ночь. А потом пойдем.
Ее мучили особенно сильные кошмары. Ночью Акмед ощутил, как участился пульс Рапсодии, и тут же рассыпался в прах ровный, медленный ритм сна, к которому он привык во время часов, проведенных рядом с нею под землей. Он не удивился бы, услышав яростное крещендо, которым взрывался ее пульс, когда к ней приходили кошмары.Когда начало светать, дракианин почувствовал, как она покинула крепость и отправилась к Белому Дереву, чтобы пропеть свою утреннюю молитву. Ветер принес мелодию, которая легким прикосновением ласкала кожу. Песня была точно такой же, как обычно, но сейчас в ней почему-то звучала грусть, какой Акмед не слышал с тех самых пор, как они покинули Корень. Печаль, причин которой он не понимал. Рапсодия не испытывала боли, ей не грозила опасность.Через минуту он услышал тихий свист — знак, что у нее все хорошо. Свист казался дрожащим — по-видимому, девушка еще не успела оправиться после своих переживаний. И все же он звучал вполне уверенно, показывая, что друзья могут уходить. Акмед улыбнулся.Он открыл рот и вдохнул морозный воздух. Он не почувствовал никаких неприятных запахов — ничего, указывающего на присутствие демона. Тишина была напоена прощением, дышала началом новой жизни, прощанием с прежней и ее ужасами. Они сумели вырваться на свободу.Им удалось бежать. Трудности и опасности выживания в новых условиях бледнели по сравнению с тем, что они оставили позади.У Акмеда закоченели ноги. Тонкая подошва импровизированных сапог не спасала от холода. Он посмотрел в сторону Грунтора и заметил, что его приятель почти проснулся.— Пожалуй, нам стоит поискать одежду и еду. Мы не можем больше есть Корень, так что предстоит всерьез заняться продовольствием. Потом отправимся на разведку. Посмотрим, что здесь да как. Может, отыщем для Рапсодии дорогу к морю. 20 К НАСТУПЛЕНИЮ НОЧИ фирболги выбрались из гущи леса и направились на запад, к морю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87