https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/s-gigienicheskim-dushem/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

будь что будет. Потом все мужу расскажу, может, и придумаем вдвоем, как спастись… Давно хотела все рассказать, да вот откладывала, откладывала… Спасибо, ты сам надумал.
Аймик что есть силы ударил кулаком по поверхности камня и даже не почувствовал боли.
– Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я убью его! Скажи, откуда он взялся, этот… Ведь он сам тебе сказал, что не посвящен изначально своим… своей нечисти. Какому проклятому Роду он принадлежит? Мада опустила голову и еле слышно произнесла: – Роду Сайги…
4
Аймик чувствовал, как ледяные мурашки волнами пробегают от кончиков пальцев к плечам и обратно; немеют руки, подкашиваются колени… Он бессмысленно озирался вокруг, словно ожидая, что вот-вот, прямо сейчас, разразится что-то ужасное. Громовая стрела ударит
и испепелит их на месте… Или вновь, как когда-то, вдруг угаснет день и настанет Дневная Ночь. Только уже навсегда…
(Закон Крови… Великие Духи, ЗАКОН КРОВИ НАРУШЕН! И значит, его жена… СЫН… Да, она же сказала: «Чем хуже для Закона, тем лучше для Тех…»)
По-видимому, его лицо было достаточно красноречиво.
– Я так и знала! – Мада всплеснула руками и посмотрела на Аймика с такой горечью, что у него, невзирая на все услышанное, сердце защемило от жалости к этой женщине, которую он, ничего не подозревая, согласился назвать своей женой, которая принесла ему сына. Первого. Единственного.
– Так и знала! Теперь ты не только меня возненавидишь, ты и от сына отвернешься. Как же! Ведь он – нечистый; у него дурная кровь! А я… Мне все равно, чистый он или нет, я его люблю и не хочу, не хочу…
Она заплакала – эта молчаливая, неулыбчивая и уж тем более никогда не плачущая женщина. Вначале она еще пыталась что-то проговорить сквозь первые слезы, но они лились неудержимо; спустя какие-то мгновения рыдала взахлеб, тело ее сотрясалось. Мада не опустилась даже – упала лицом вниз прямо на речную гальку, и Аймик, глядя на вздрагивающие плечи, с ужасом заметил, как из-под рук, прикрывающих ее лицо, по камням потекла тонкая струйка крови.
Это вывело его из оцепенения. Опустившись наземь рядом с женой, Аймик сделал то, чего уже давным-давно и не пытался делать: приобняв за плечи, попытался притянуть к себе. Резко дернувшись, Мада взвизгнула:
– Уйди!!! Кровь потекла сильнее.
Аймик стиснул ее предплечья, так, чтобы она не могла биться, и заговорил – тихо, убедительно:
– Ну почему ты так? С чего ты взяла, что я от вас отвернусь… да еще возненавижу? Разве ты виновата, что твои отец и мать – брат и сестра? Что твой отец после совершил…
– ДАД! – выкрикнула Мада. – Какой… он… отец…
– Вот-вот, и я о том же. Нет твоей вины ни в чем. А что до меня… теперь-то я знаю, как оно все на самом деле было, и не виню тебя, нет. Успокойся…
Теперь Мада безропотно позволила себя привлечь и всхлипывала, уткнувшись лицом уже не в жесткие камни, а в Аймиковы колени… впрочем, тоже не отличающиеся мягкостью. Он тихонько поглаживал ее густые черные волосы и говорил, говорил…
– …Дангор! Да он же мой единственный сын. И чтобы с ним случилось ТАКОЕ? Нет, этому не бывать.
(«А что ты можешь сделать? Ты сам-то, оказывается, и не Избранный вовсе, тебя просто приманили. Те, кому служит Дад. А твои покровители – кто, где они? Да у тебя даже простого охотничьего оружия и того нет».)
– …Я убью Дада. Убью, и мы уйдем, мы спасемся – все трое…
(«Все трое? Да тебе и одному-то ног не унести. Убьешь Дада? Как? Чем? Он же черный колдун, он же тебя насквозь видит».)
– …Знаешь, там далеко, на юге, гор совсем нет, земля плоская-плоская. И травы. И звери, много зверей, такие большие-большие, с рогами… И у меня там друзья, они нам будут рады, вот увидишь…
Аймик прекрасно понимал, что лжет… во всяком случае, не говорит всей правды. Но он знал и то, что сейчас – так надо.
Мада затихла. Она уже и не всхлипывала, выплакав все слезы. Только слушала, не поднимая головы с колен своего мужа, обещающего такое невероятное счастье.
5
Вернувшись, по обыкновению, после заката, Дад ничего не заподозрил. Мада успела привести себя в порядок и теперь молча возилась у очага. Аймик, ни на кого не глядя, так же молча латал в своем углу дыру на рубахе, оставшуюся еще с прошлой неудачной охоты. Дангор, тихий и какой-то особенно медлительный (так бывало всегда, когда Дад уводил его с собой), неслышно проскользнул мимо отца на материнскую постель и принялся раскладывать там щепочки и шишки, что-то бормоча себе под нос.
Дад, словно не замечая зятя, подошел к дочери и кинул к ее ногам мертвую птицу. Лебедя. – На. Сердце – для меня. Сырое. Вгляделся в лицо дочери: – Что это у тебя с губой?
(Заметил-таки.)
– А! – Она говорила равнодушно, продолжая рассматривать птицу. – Поскользнулась у реки, когда ходила по воду. Хорошо, зубы целы. Уже не болит.
– Ну смотри. А то я уж подумал… – И он удостоил зятя коротким злобным взглядом и даже добрым словом: – Если что… Ты у меня живым о смерти будешь молить.
Аймик, не поднимая глаз, занимался шитьем. («Может быть, показать, что испуган? Нет. Всегда держался, а тут вдруг ослаб ни с того ни с сего? Насторожит».)
Аймик не надеялся на успех. После всего того, что он узнал, сомнений не оставалось: те, кому служит его тесть, невероятно могучи. А как же иначе, если подманили, притянули его из такой дали? И ведь ни Армер, ни Великий Ворон не наставили его, не предупредили… Не знали? Сами были обмануты? Так, быть может, Хозяева Дада и впрямь – истинные Хозяева Мира?
«Нет! Нет! – убеждал он сам себя. – Ведь Армер, говоря о Могучих, уповал на кого-то другого; ведь в его песнопениях Предвечная Тьма порождала Врага, побежденного Первобратьями. И Великий Ворон… И песнопения Рода Тигрольва…»
Но в ответ словно въявь звучал холодный насмешливый голос:
«Ну и что? А почему ты решил, что те, о ком поется в ваших песнопениях, сильнее тех, кому служит твой тесть?»
Но даже это было не самое страшное. Самой нестерпимой была мысль, которая возвращалась тем настойчивее, чем упорнее Аймик гнал ее от себя:
А что если все, что он знал, чем жил до сих пор, – ЛОЖЬ? Что, если все великие колдуны, как и Дад, служат Тем, кто вышел из Предвечной Тьмы, а людям – лгут?
Но даже если это так… Аймик знал твердо: он не сдастся. Он не будет просить милости у страшных покровителей Дада и сделает все, чтобы спасти сына от уготованной ему участи. Пути и цели Властителей людям неведомы? Пусть так; значит, у него – свой путь.
Не для того шел он через реки и горы, чтобы пресмы каться перед Дадом и его Хозяевами. Не для того мечтал о сыне, чтобы отдать его Тьме. Они всемогущи? Пусть так! Они заберут его жизнь, но не… не то непонятное неназываемое, что для него дороже жизни.

Глава 15 ЗАГОВОРЩИК
1
Дни проходили за днями в привычном отчуждении. (Нет. Во вражде, маскирующейся под отчуждение).
Но теперь стало легче. Теперь Аймик был не один: их двое – он и Мада. И маленький, ничего не понимающий Дангор, по-прежнему пытающийся изо всех силенок «помирить» всех. Особенно отца и деда.
Когда они оставались втроем, все было хорошо, словно после долгих, беспросветных дождей внезапно наступало нежданное солнечное утро и ветер весело уносил прочь остатки разорванной серой пелены, еще вчера казавшейся неодолимой. Дангор, как и положено мальчишке, носился взад-вперед по склону, оглашая ущелье победными криками…
(Думалось: только бы Дад не услышал.) …С разбегу утыкался в материнский подол, катался на отцовских плечах. Они втроем ходили по воду, втроем собирали хворост, а когда Мада занималась едой, или кройкой шкур, или шитьем, – отец и сын пристраивались подле, и отец рассказывал. О своем пути сюда. О чужих землях, оставшихся там, за хребтами. О неизвестных здесь зверях – мамонтах, волосатых единорогах, бизонах – и о Больших и малых охотах. (У Дангора глазенки разгорелись, когда отец поведал ему о том, как с единорогом сразился.)
И еще Аймик снова и снова пересказывал то, о чем строго-настрого запретил говорить Дад. Враг, — теперь это ясно, – враг, победа над которым едва ли возможна.
И Аймик хотел, чтобы сын его запомнил – как можно больше, как можно лучше запомнил то, что особенно ненавистно Врагу: повествования об Изначальном. О Первопредках-Устроителях, принесших людям огонь, научивших колоть кремень и резать кость, мастерить копья и ножи, выделывать шкуры, и шить одежду, и строить жилища. О героях, сразивших чудовищ, порожденных Тьмой…
Дангор не уставал слушать. Не перебивал, почти не задавал вопросов – только слушал. И лишь однажды у него вырвалось тихое:
– А дед говорит не так…
Очень хотелось спросить: а как же говорит дед? – но Аймик сдержался. Накрыл ладошку сына своей широкой шершавой ладонью и сказал:
– Ты помнишь, о чем мы договаривались? Если хочешь слушать мои рассказы, деду о них ни слова.
В ответ последовали решительные кивки.
Но главное начиналось, когда Дад забирал внука с собой и они оставались вдвоем с Мадой. То, о чем Дангор ничего не должен знать, чтобы не проболтаться ненароком. Изготовление своего дротика.
Аймик прекрасно знал: любое оружие хорошо слушается только одного хозяина. Или того, кому хозяин его передаст с надлежащим заклинанием. Тем более колдун-ское оружие. Нечего и думать о том, чтобы обратить копье, принадлежащее тестю, против него самого; Мада уже пыталась. Недаром Дад, против всех обычаев, так упорно запрещал зятю делать свое оружие. Значит, нужно нарушить и этот запрет.
Как убить черного колдуна? Просто придушить или ударить дубиной? Нечего и думать: он, слышащий мысли, неизбежно почует своего убийцу. Единственная надежда: дальний удар. Лук? Это было бы самое лучшее оружие, но, подумав, Аймик с горечью отказался от такой мысли: хороший лук изготовить нелегко; одни только поиски подходящего куска дерева для его основы займут много времени. А тетива? Пока он будет со всем этим возиться, Дад может все разнюхать. Нужно оружие попроще. Значит – короткое копье. Дротик.
Но даже смастерить дротик оказалось намного сложнее, чем думал Аймик. Конечно, опытному охотнику изготовить такое оружие довольно просто… если все необходимые материалы и инструменты под рукой и ни от кого не нужно скрываться. Но сейчас каждый шаг давался с большим трудом.
Проще всего было подобрать древко. В первый же день он сломал четыре подходящие палки-заготовки и припрятал в куче хвороста. Очаг обычно кормит Мада; она их не тронет. А дальше начались трудности.
Прежде всего следовало подумать о наконечнике. Сделать кремневый, вроде тех, какие в ходу у детей Тигрольва или детей Волка? Исключено; для этого требовался хороший кремневый скол, и желательно не один. Но все запасы кремня – у Дада; Аймик здесь ни разу отбойником по желваку не ударил: тесть не велел, видите ли заботился. Возьмешь – сразу заметит. Да и колоть опасно: при изготовлении таких наконечников остается много отходов – их тоже заметить нетрудно, коль скоро они здесь одни. Значит – костяной, такой, как у степняков. Правда, Аймик, хоть и знал все основные приемы – и насмотрелся, и сам пробовал мастерить костяные наконечники, пока жил у людей Ворона, – но, конечно же, изготовленные им изделия были далеки от совершенства. Что ж, сделает, как сумеет.
Но и здесь начались трудности. Питались в основном косулями да козами, их рога для хорошего наконечника не годятся: у косули слишком малы, а у козы они вообще полые, пригодны лишь на то, чтобы воды зачерпнуть. И другие кости не подходили; Аймик все свежие отбросы без толку переворошил. Все мало-мальски пригодное для поделок забирал Дад и хранил у себя. Аймик с завистью поглядывал в тот угол, где черный колдун хранил свои запасы. Там были и великолепные оленьи рога, и даже куски бивня (интересно, где он их взял?). Только теперь стало понятно, почему Дад запретил зятю заниматься обычным ремеслом охотника. Не запрети – волей-неволей пришлось бы сырьем делиться, выходы кремня показывать, и было бы сейчас у него, Аймика, свое, не колдунское оружие.
В отчаянии Аймик был готов и на кражу, если бы не понимал, что это бесполезно. Любую пропажу черный колдун обнаружит немедленно и сразу же узнает, для чего понадобился его зятю роговой отросток; тут и помощь его Хозяев не потребуется, догадается сам.
Выручила Мада. В то утро они отправились на грибной сбор. Вдвоем, – Дад забрал Дангора с собой и предупредил, что вернутся на закате. «Или на рассвете, — пробурчал он, уже уходя. – Как получится». – «Но как же Дангор? » – заикнулась было Мада. «Не твое дело, женщина! Останется цел!» — вот и весь сказ…
День был ясен и свеж, но на душе – словно еж угнездился. Шуршала под ногами палая листва. Аймик привычно разгребал ее палкой, ковырял мох, но не столько грибы искал, сколько предавался отчаянию. – Аймик!
Мада окликнула его негромко, и голос ее прозвучал как-то странно. Он обернулся на зов и еще больше удивился: зачем жена бросила грибы и бежит к нему… и почему у нее такое сияющее лицо. – Пойдем. Мне одной не справиться. …Там, у корней раскидистого дерева, почти сбросившего свою листву, лежал… – Аймик не мог поверить своим глазам – лежал рог сохатого. Могучего зверя, невесть как очутившегося в этих краях. Не старый, не прошлогодний даже (впрочем, давно бы уже нашли, будь он старым) — свежий; вон и следы на коре говорят о том, что сохатый оставил в подарок Аймику половину своего роскошного венца сегодня поутру. И хорош подарок, до чего хорош. Отростки длинные, прямые, плотные; лучших для наконечника и не придумать.
И то ли почудилось Аймику, то ли и в самом деле над его головой прошуршали крылья большой птицы и где-то в лесу прозвучал ее гортанный крик.
2
Огромный рог, чуть ли не в рост Аймика, они дотащили вдвоем и спрятали в укромном месте – так, чтобы и от жилища неподалеку, и в стороне от тропы, по которой Дад обычно уходит в горы. Мешочек с кремневыми орудиями, уцелевший во время падения Аймика с вершины, теперь пришелся как нельзя кстати. Работать приходилось урывками, когда Дад уводил с собой Дангора, а у Мады находились дела не в жилище, а у входа в пещеру и она могла подать знак в случае опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65


А-П

П-Я