— Бесс! — снова позвал он, уже менее уверенно, озадаченный ее поведением и еще чем-то. Дело в том, что, когда он подошел ближе к коленопреклоненной фигуре, ему показалось, что это не Бесси Киннок.
Он осторожно заглянул за ствол дуба и… никого не увидел.
Септимус оперся рукой о ствол, беспокойно озираясь по сторонам. Такие таинственные исчезновения годились разве что для замка Ледж, но никак не для его опрятного церковного дворика.
Неужели девушка могла так быстро убежать? Почему она убежала? И самое главное, кто это был? Теперь Септимус был твердо уверен, что это не Бесс. А не будь он так стар и забывчив — еще раньше вспомнил бы, что Мэри Киннок похоронена в другой части кладбища.
Единственным, кого погребли здесь за последнее время, был…
Фитцледж вздрогнул, по спине у него пробежал Холодок. Он медленно обернулся, оглядел могильные плиты и наконец остановил взгляд на той, что поновее прочих. Теперь на камне лежала одинокая кроваво-красная роза.
Холод пробрал священника до мозга костей. Он прочел единственное слово, высеченное на плите. Одно слово. Имя.
«Мортмейн».
7
Анатоль расстегнул рубашку на груди, распахнул окно — но даже прохладный бриз, ворвавшийся в столовую, не освежил его разгоряченного тела. Ночной воздух был напоен ароматами цветов и моря, полон неясных намеков и призывов.
Внизу, под звездным небом, лежал сад, где буйно цвели азалии и примулы, колокольчики и рододендроны. Сад был разбит еще в прошлом веке хозяйкой замка, Дейдрой Сентледж, которая обладала удивительным даром растить цветы хоть на камне. Легенда гласит, что цветы она поливала слезами, а особенно пышно они разрослись на клочке земли, где пролилась ее кровь.
Сад жил и разрастался, несмотря на небрежение Анатоля, который почти не бывал там. Запахи цветов ядом жгли его душу, пробуждали горькие воспоминания и раскаяние, жалость к себе, которую он так презирал.
И только сегодня, впервые в своей жизни, Анатоль не ощущал нестерпимой тяжести родового проклятия.
Он взглянул на бронзовые часы, тикавшие на каминной полке. Сколько времени прошло с тех пор, как его невеста, взволнованная и краснеющая, поднялась наверх, чтобы раздеться и лечь в постель… В его постель? Пять минут? Десять?
Довольно, чтобы Уилл и еще один молодой слуга, Джереми, почти убрали остатки свадебного ужина. На столе красного дерева еще сияли хрусталь и серебро, матово светился фарфор — прекрасная посуда, которую долгие годы не вынимали из сундуков. За этим столом свободно разместились бы король Артур и все его рыцари. Увы, драгоценная утварь и обильный ужин пропали втуне.
Медлин поклевала что-то, как воробей… а Анатоль, всегда отличавшийся отменным аппетитом, в тот вечер полностью его утратил. Во всяком случае, в отношении еды.
Он двумя пальцами взял со стола бокал с бренди, сделал большой глоток — и золотистая жидкость огнем разлилась по жилам. Как будто Анатоль в этом нуждался! Его кровь сама пылала огнем с той минуты, когда он после венчания покинул церковь. Весь день Анатоля терзало мучительное нетерпение, и теперь он лишь дивился: что же не дает ему немедля взбежать наверх и сейчас же осуществить свои супружеские права?
Должно быть, обещание. И еще — широко раскрытые зеленые глаза, легкая дрожь в голосе Медлин, когда она жаловалась, что его поцелуй слишком груб.
Проклятие! А ведь ее поцелуй был таким неумелым, поспешным, скорее намеком на истинный поцелуй! Он не мог утолить жажду мужчины, а лишь пуще разжег ее. И все же… Этот поцелуй тронул душу Анатоля, пробудил в нем странные, непривычные желания — подхватить свою маленькую женушку на руки и нежно баюкать, делать ей приятное, давать необдуманные обещания.
Анатоль осушил бокал, резким движением поставил его на стол. Боже, как он взволнован! Можно подумать, что это ему, а не Медлин предстоит лишиться девственности.
Может быть, следует как-то подготовиться? Он провел ладонью по подбородку, нахмурился, уколовшись о щетину, потом стал рассматривать свои большие руки, которые могли быть скорее у конюха или крестьянина, нежели у джентльмена. Нельзя ли как-нибудь свести эти мозоли? А ночная рубашка? Анатоль так привык спать, нагишом, что ему и в голову не приходило обзавестись подобным нелепым одеянием.
Черт возьми, о чем он только думает? Анатоль опустил руки, ошарашенный странным направлением своих мыслей. И откуда такие мысли могли взяться в его голове?
Как будто непонятно, подумал он, стиснув зубы. Это все она, Медлин! Выбранная для него невеста. Огненная женщина. Если он не побережется, то…
Обостренное внутреннее чувство подсказало вдруг, что поблизости посторонний. Шаги в вестибюле. По замку шел кто-то, кому вовсе не следовало находиться здесь в это время. Анатоль прижал пальцы к вискам, сосредоточился.
Это… Фитцледж. Анатоль нахмурился. Что могло привести сюда Искателя Невест ночью, именно этой ночью? Он проследил за шаркающими шагами Фитцледжа, приближавшимися к столовой, и, как только старик достиг двери, взглядом распахнул ее.
Уилл и второй лакей оторвались от работы, слегка удивились, увидев на пороге священника. Впрочем, челядь замка Ледж привыкла к странностям. Слуги лишь пожали плечами и снова принялись составлять на подносы грязную посуду.
Фитцледж кивком поздоровался с ними и направился в Дальний конец зала, где его ждал Анатоль.
Он стоял, скрестив на груди руки, и лицо его отнюдь не выражало радости.
Он сразу заметил, что маленький священник выглядит необычно: с непокрытой головой, растрепанными волосами, а главное — без привычной своей безмятежности. Он взволнованно заговорил:
— Простите за вторжение, милорд. Я не собирался вас тревожить, но кое-что весь день не дает мне покоя… и я не мог заснуть, не посоветовавшись с вами.
— Именно сейчас? Не могли подождать до утра? Черт побери, сегодня моя первая брачная ночь!
— Да, знаю. Именно потому я и испытал такое облегчение, поняв, что вы еще не… — Фитцледж покраснел, — не заняты.
Анатоль мельком глянул на часы. Наверное, Медлин уже легла в постель, и к ее нагому теплому телу прикасаются прохладные простыни…
Мысленно он выругался, послав священника ко всем чертям. Потом безнадежно вздохнул и сказал:
— Ладно, старина. Я могу уделить вам пятнадцать минут, но не больше.
— С глазу на глаз, — попросил священник.
Анатоль велел слугам выйти. Едва за ними закрылась дверь, он усадил Фитцледжа за стол и налил ему вина. Не успел тот пригубить бургундское, как Анатоль нетерпеливо проговорил:
— Ну, так что у вас случилось?
— Надеюсь, что ничего серьезнее глупых старческих страхов, но… — Фитцледж подкрепился глотком вина. — Этим утром в церкви произошло нечто странное.
— Так оно и есть. Я женился.
Священник, однако, не откликнулся на шутку Анатоля. Он смотрел в бокал с вином, и тень раздумья туманила его ясные глаза, словно грозовая туча, наползающая на безоблачное небо. Старик и вправду был очень обеспокоен.
Анатоль присел рядом с ним.
— Расскажите мне, что случилось, — попросил он уже мягче.
Фитцледж отставил бокал, руки его слегка дрожали.
— После того, как вы и ваша жена покинули церковь, я заметил на церковном дворе женщину. На ней был длинный плащ с капюшоном, так что лица ее разглядеть я не мог, видел только, что она рыдала над могильной плитой. Она оставила розу на могиле Тайруса Мортмейна.
Брови Анатоля взлетели вверх. Мортмейн! Этого имени он научился бояться с детства. Заклятые древние враги, подлое и злобное племя, издавна домогавшееся земель, Сентледжей! Кровная вражда между Сентледжами и Мортмейнами длилась не одно столетие и давно стала легендой. Когда это имя слышал дед Анатоля, он неизменно отворачивался и сплевывал на пол.
Анатоль не плюнул, а просто выругался:
— Тайрус Мортмейн! Этот мерзкий ублюдок! Кто может его оплакивать, кроме круглого идиота или… или…
— Или другого Мортмейна, — докончил за него Фитцледж.
Анатоль задумался, но быстро отверг эту неприятную мысль.
— Нет, это невозможно. Все Мортмейны мертвы, а последний из них уничтожен несколько лет назад. Мне рассказывали, что после убийства моего дяди Уатта мой дед преследовал Тайруса, чтобы положить конец его злодеяниям. Он загнал врага в его собственный дом. Вы ведь сами там были в ту ночь, разве нет?
— Да, я хорошо помню эту страшную историю. Чтобы не попасть в руки преследователей и избежать правосудия, Тайрус заперся в доме вместе со всеми слугами и домочадцами и поджег его. Он не пощадил даже жену и дочерей.
— И никто не мог спастись?
— Из такого пекла? — Фитцледж содрогнулся. — Нет. Удалось вытащить только самого Тайруса — живым, но сильно обгоревшим. Он прожил еще ровно столько, чтобы успеть раскаяться, и умолял меня похоронить его на церковном дворе. Ваш дед сильно разгневался, узнав, что я исполнил эту просьбу, но разве мог я отказать умирающему?
Фитцледж вздохнул.
— Я справил самую простую поминальную службу, на которую никто не пришел. Кем же могло быть несчастное создание, плакавшее на могиле Тайруса? Через столько лет… Когда я приблизился, женщина исчезла так быстро, что я испугался. Мне пришло в голову, что это… дух.
— Вряд ли, Фитцледж. Дядя Адриан всегда говорил, что в Мортмейнах есть только одна хорошая черта: уж если они умирают, то насовсем.
— Тогда кто это мог быть?
— Не знаю. — Анатоль откинулся на спинку стула, потирая онемевшее плечо. Наследие Сентледжей мучило его все эти годы, но, по крайней мере, от одной пытки он был избавлен. От Мортмейнов. Если они войдут в его жизнь, она превратится в сущий ад. — Женщина могла быть кем угодно, — пробормотал он. — Нищая цыганка или полоумная деревенская девка, которая по безграмотности перепутала могилы…
Анатоль помолчал и неохотно добавил:
— Но для вашего спокойствия, Фитцледж, я займусь этим делом.
— Благодарю вас, милорд. Для меня будет большим облегчением, если вы сделаете это как можно скорее.
Надеюсь, не сию минуту, — сухо сказал Анатоль.
— Ах, нет. Например, завтра. — Фитцледж улыбнулся, обычная безмятежность духа постепенно возвращалась к нему. — Простите меня, милорд, за то, что так надолго оторвал вас от юной жены.
— Да, я уже давно приказал ей подняться в спальню.
Фитцледж так и подскочил на стуле, возмущенно округлив глаза.
— При… приказали?
— Да.
— Как служанке?
Ощутив явное неодобрение священника, Анатоль надменно выпрямился.
— Я привык приказывать и не собираюсь менять своих привычек ради жены.
— Но, милорд, когда человек женится, кое-что в его жизни должно меняться!
— Например?
— Например, порядки в доме. Я был очень огорчен, узнав, что кузина и горничная Медлин покинули ее.
— Моей вины тут нет. Можно подумать, я с ружьем в руках выгнал из дома этих глупых гусынь!
— Конечно! Зачем тебе ружье? — пробормотал Фитцледж себе под нос, потом продолжал вслух: — Но вы должны понимать, что теперь, когда у вас появилась жена, вам потребуются новые слуги.
— У меня достаточно слуг.
— Я имею в виду женскую прислугу.
— Нет! Меня вынудили жениться, но я не позволю, чтобы мой дом наводнили своры болтливых сплетниц.
— Но Медлин не может жить в доме, где нет ни единой женщины!
— Отчего бы и нет? Я ведь живу так уже много лет и не испытываю никаких неудобств. — Анатоль безнадежно махнул рукой, понимая, насколько неубедительны его возражения. — Ладно, так и быть! Наймите деревенскую девушку, если вам, конечно, удастся найти такую, которая согласится служить в замке Ледж. Пусть она заменит Медлин сбежавшую горничную. И довольно!
Он встал, бросил нетерпеливый взгляд на дверь.
— Что-нибудь еще?
— Боюсь, что да, милорд. Вам следует научиться понимать женщин. Они совсем не похожи на мужчин.
— Не поздновато ли учить меня этому, Фитцледж? — усмехнулся Анатоль. — Надо было заговорить об этом, когда мне исполнилось тринадцать.
— Тринадцать?! — Священник был явно потрясен. — Вы хотите сказать, что еще в тринадцать лет впервые… — Он замялся. — Впрочем, неважно. Не хочу этого знать. — Фитцледж вскинул руку, словно защищаясь от ненужного ответа. — Я только хочу довести до вашего сведения, милорд, что, когда мужчина находится во власти любовного чувства, он живет лишь настоящим — а вот поведение дамы в супружеской спальне во многом зависит от того, как с ней обращались днем.
— И как, по-вашему, я с ней обращался? Бил ее смертным боем?
— Нет, это было бы затруднительно, потому что, насколько мне известно, днем вы даже не виделись с Медлин. — Фитцледж прищурился. — Вы ездили верхом, сэр.
— Вы приставили ко мне шпиона, старина?
— Нет, мой дьячок случайно видел, как вы скакали по берегу, и упомянул об этом.
— И что с того? Я часто так делаю.
— Но не в день же свадьбы! Как можно было выказать такое пренебрежение к новобрачной?
— Я мог бы взять ее с собой на прогулку, — язвительно заметил Анатоль, — если бы вы нашли мне невесту, которая не боялась бы лошадей до полусмерти. А вы мне привезли девицу, для которой «приятно провести послеобеденное время» означает распивать чай и болтать о мертвых поэтах! Я понятия не имею, что делать с подобными женщинами! Кроме одного… Что вам еще от меня нужно, Фитцледж? Вы же знаете — я хотел не такую невесту, но я ведь на ней женился! И даже вручил ей меч.
Это известие чрезвычайно обрадовало старика.
— И как Медлин это приняла?
— Очень удивилась, как сделала бы на ее месте любая здравомыслящая женщина. — Помолчав, Анатоль прибавил с невольным уважением: — Это первая из невест Сентледжей, у которой хватило ума в придачу к мечу попросить ножны.
Фитцледж просиял.
— Ну вот, видите! Я вам говорил, что у Медлин много здравого смысла. Теперь вы должны понимать, что все ваши страхи беспочвенны и вы можете смело открыть ей семейные тайны.
Анатоль отвел глаза в сторону, избегая взгляда Фитцледжа.
— Милорд, — встревоженно спросил священник, — вы все ей рассказали?
— Пытался, но ничего хорошего не вышло. У этой женщины на все готов ответ. Она просто не поверила ни единому моему слову.
— У вашей милости есть средство убедить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47