Предмет покатился по полу, издавая негромкий звук. Полти снова выругался и закрыл лицо подушкой. Нет, Ойли был просто невыносим! Сначала толстяк-сводник притворно сокрушался по поводу дурного расположения духа своего уважаемого клиента, заламывал руки, затем стал ужасаться из-за того, что майор-господин томится в темноте, словно узник. Разве на дворе полночь? Нет, ясный день! Великий день в истории Куатани! Улицы внизу заполнены толпами народа!
Доводы Эли Оли Али были, конечно, убедительными, но Полти предпочитал не открывать ставней, а Эли Оли Али закрыл ставни ненадолго. Затем он напрочь забыл о своем драгоценном клиенте, снова приоткрыл ставни и стал пялиться в окно.
— Ойли, что там такое? — наконец раздраженно осведомился Полти.
Голос Эли Оли Али был полон жгучей зависти.
— Каска Далла разводит девиц из племени ба-ба по кабинкам! Пф-ф-ф! Они уже все протухли! Разве это девственницы? Старье, позорное старье! А сам-то Каска! Расфуфырился, как индюк. Твердит небось: «Эли конец! Эли все потерял!» Полюбуйтесь-ка на него! Он-то сам чего стоит с такими ба-ба? Пусть себе думает, что пожелает, а я бы ему так и сказал: «Они протухли, Каска!». П-ф-ф! Пф-ф-ф! Пусть этот грязный сводник думает, что он меня обошел! Сегодня после церемонии обручения все богатые мужчины захотят развлечься, и кого же они потребуют? Шлюх Каске Даллы или свеженьких девочек Эли Оли Али? Пф-ф-ф! Пф-ф-ф! Пф-ф-ф!
Эли в отвращении захлопнул ставни, подумал и немножко приотворил, чтобы в комнату проникало хоть немного света с улицы. Отвернувшись от окна, сводник решил, что разумно хоть немного ублажить майора-господина. Не так-то просто было возвратиться во дворец. Ох уж эти стражники! Грабеж средь бела дня! Нужно было хотя бы оправдать эти затраты.
Эли стал старательно изображать искреннюю заботу:
— Но, майор-господин, где же ваши друзья? О боги, неужто даже ваш долговязый приятель вас покинул, когда вам так плохо? Что же вы за люди такие — эджландцы? Уж мы-то, унанги, ни за что не опустились бы до такого варварства!
Полти с трудом приподнялся, поморгал, протер глаза и обвел взглядом комнату. С площади доносились стук молотков, скрип досок — там шли поспешные приготовления к великому событию. Они продолжались уже третий день подряд. С ума можно было сойти... Полти поискал глазами стеклянный шар. Остановился ли он? Похоже, да. Полти громко высморкался и объявил со всей надменностью, на какую только был способен, что лейтенант Трош выполняет важное поручение, как и агент Бергроув.
— По моему личному приказанию, Ойли. По моему приказанию, понял? — Разве Полти — эджландец, майор и Вильдроп к тому же — мог допустить, чтобы его жалел какой-то грязный метис? Не без труда Полти раздвинул губы в улыбке. — Твоя забота мне очень приятна, Ойли, но уверяю тебя, я чувствую себя хорошо, очень хорошо... Со мной ничего такого, от чего нельзя было бы избавиться с помощью бочоночка бражки. Ну... сигары-то у тебя вряд ли найдутся?
Сводник незамедлительно похлопал по множеству карманов и с готовностью протянул эджландцу смятый коричневый цилиндрик — ту самую сигару, которую ему когда-то дал Полти. Затем Эли поискал и нашел огниво. Освещенное язычком пламени лицо майора-господина оказалось лилово-синим. По лбу Полти стекали струйки пота — ну, как будто бы он долго пролежал на солнце! Эли Оли Али нахмурился и вдруг встревожился сильнее, чем прежде. Он обвел подозрительным взглядом полутемную комнату, осторожно принюхался. В покоях майора пахло, по обыкновению, неприятно, затхло, но к обычному запаху, казалось, примешался еще какой-то, непривычный. У сводника немного закружилась голова. Он остановил взгляд на здоровенном пятне на мраморном полу, похожем на высохшую кровь, занимавшем целиком угол комнаты. Потом Эли Оли Али вдруг услышал приглушенные громыхание и вздрогнул: стеклянный шар, тускло мерцающий в полумраке, вдруг медленно завертелся на полу — как бы сам по себе. Испуганно вскрикнув, Эли Оли Али поспешил к двери и заверил майора-господина в том, что принесет ему не бражки, а бочонок настоящего тиралосского вина прямо из харчевни «Полумесяц».
Тут вдруг послышался стук в дверь. Сводник замер на месте.
Полти не без труда поднялся с дивана, но тут же снова уселся. При этом с сигары упал пепел и обсыпал его.
— Ойли, погляди, кто там явился. Что творится? В этом крыле слуги не появляются с того дня, как сюда явились уабины. Подумать только — чтобы Вильдроп сам дверь открывал!
И снова послышался стук. Сводник растерялся и дверь открыть не успел — ее открыл тот, кто стучал. Взгляд Эли Оли Али наполнился отвращением. На пороге стоял мужчина, которого он видел раньше. Это тоже был эджландец, но отнюдь не такой приятный человек, как майор-господин. Этот мерзавец повел себя с Эли Оли Али на редкость неучтиво, когда тот заглянул к нему и предложил свои услуги: строптиво поджал губы и указал своднику на дверь, заявив, что ни в каких таких услугах не нуждается. Пф-ф-ф! Наверняка предпочитал мальчиков. Ну ничего, вот подхватит лихорадку джубба, и поделом ему!
Нет, у человека все-таки должны быть какие-то принципы!
С возмущенным видом Эли Оли Али проскользнул мимо лорда Эмпстера и захлопнул за собой дверь. По лестнице толстяк спускался так поспешно, что едва не потерял свои шлепанцы с загнутыми носами. Однако на полпути он вдруг остановился в растерянности. У него мелькнула новая мысль. Страшная мысль. Найти мальчишку для любовных услад можно было без труда, не так ли? Это Эли запросто мог устроить, а лорд Эмпстер, хоть и эджландец, мужчина вроде бы был представительный. И чтобы такой человек оказался любителем мальчиков? Ну уж нет! Что же тогда? Объяснение могло быть одно. Каска Далла обошел его и тут! Негромко ругаясь, Эли Оли Али поспешил обратно, остановился около двери покоев майора и прижался к ней ухом. В голове у него метались страшные картины: он представлял, что эджландцы сейчас смеются над ним, грязным метисом... Майор-господин был слаб, его можно было как угодно обработать. А Эмпстер-господин, поди, сейчас примется расписывать, какой славный сводник Каска Далла... Эли еле слышно застонал. Он так огорчился, что забыл о лихорадке джубба. Но даже если майор-господин подхватил эту хворобу, он все же мог прожить еще месяцок-другой... А когда смерть начнет подбираться к нему, как ему потребуется утешение...
Эли уже сам трясся, как в лихорадочном ознобе, от зависти и злости. Он еще плотнее прижал ухо к двери. Проклятие! Почти ничего не было слышно! Но тут сводник вспомнил про замочную скважину и опустился на колени. Он еще не знал, что очень скоро ему станет еще страшнее.
Вот какая сцена предстала перед ним.
ПОЛТИ (пытаясь подняться): — Господин!
ЭМПСТЕР (сухо кивнув): — Майор Вильдроп. Вы, вероятно, забыли о том, что у нас назначена встреча? Вы меня пригласили со всей искренностью.
ПОЛТИ: — О да, да, господин. Как видите, я немного... нездоров, но очень, очень рад видеть вас. Не желаете ли выпить немного... (обводит взглядом комнату и ругается): — Проклятие!
ЭМПСТЕР (садится напротив него и набивает трубку). — Прошу вас, не утруждайтесь. Не лучше будет, если мы хотя бы некоторое время сохраним наш разум незатуманенным? Спиртное сегодня будет литься рекой, хотя тут все старательно притворяются и делают вид, что оно запрещено.
ПОЛТИ (неуверенно): — Да-да, конечно. Сегодня — великий день в истории Куатани.
Стеклянный шар подкатывается к ногам Полти и Эмпстера.
ЭМПСТЕР: — Великий день? Вы так думаете?
ПОЛТИ: — Я, господин Эмпстер, ничего не думаю. Я хотел сказать... нам так говорят, что это великий день.
ЭМПСТЕР: — Майор, вы меня изумляете! Кто нам так говорит?
ПОЛТИ (кашляет, затем произносит): — Господин Эмпстер, меня волнует только торговля. Ведь мы точно так же успешно сможем торговать с калифом, независимо от того, кому он отдает предпочтение — шейху Рашиду или султану Каледу?
ЭМПСТЕР: — Гм-м-м. Предпочтение и дочь.
ПОЛТИ: — Ах да, и дочь.
ПОЛТИ кашляет и наконец поднимается. Он бьет себя кулаком по груди. Идет к окну. С площади по-прежнему доносится стук молотков и зудение пил. Рабы подносят и подносят материалы. Развеваются флаги, небо — бледно-голубого цвета. Через несколько мгновений ПОЛТИ задумчиво продолжает:
— Сегодня на площади соберутся все, кроме больных и калек. Сегодня все, кроме самых отъявленных изменников, присягнут на верность, дав новую клятву. Калиф объявит о расторжении договора, согласно которому его дочь должна сочетаться браком с сыном султана Каледа. Красавица Бела Дона будет обручена с грязным кочевником, восседающим на плешивом верблюде, с дикарем, чья голова повязана полотенцем. Так, так... Какая радость воцарится в городе нынче ночью! Какое будет веселье! (Пауза) Однако, как всякое веселье, и это веселье будет пустым.
Шар подкатывается к ногам ПОЛТИ, подрагивает, затем откатывается в сторону.
ЭМПСТЕР (выгнув брови): — Вы все сказали? Не сказал бы, чтобы ваши выводы были вполне справедливы. Вы говорите о притворстве, о верности, которая навязана силой. Но разве нет других радостей, более значительных?
ПОЛТИ: — Я познал радости этого мира до самых глубин.
ЭМПСТЕР: — Вы погрязли в дебоширстве. Есть более высокие ценности, но что вам о них известно? Вы подобны глухому, который не верит в существование музыки. Или слепцу, который полагает, что мир черен — только потому, что он ничего не видит.
До этого мгновения было такое ощущение, словно оба собеседника чего-то недоговаривают, и что вокруг них собираются некие силы. Теперь — поначалу медленно — эти силы начинают прорываться в словах. Когда ПОЛТИ отворачивается от окна, его голос звучит гневно.
* * *
ПОЛТИ: — Есть многое, что я вижу, господин Эмпстер. Очень многое. К примеру, вам кажется, что я не знаю, кто вы такой?
ЭМПСТЕР (смеясь): — Очень много найдется таких, кто скажет мне, кто я такой! Их даже слишком много!
ПОЛТИ (швыряя сигару на пол): — Хитрые речи! Но ведь вы понимаете, вы должны понимать, что в моей власти было отдать вас тем, кто жестоко наказал бы вас за измену и отступничество! Подумать только, что некогда вы — вы! — были доверенным членом Тайной Разведки! Таинственный лорд Э, который отдавал распоряжения агентам по особым поручениям! Как я дрожал при мысли о том, что могу вызвать ваше недовольство! Как я страдал, когда мне казалось, что я таки вызвал его! Полюбуйтесь же на себя теперь! Отступник, изменник, за которым охотятся ваши собственные бывшие агенты!
ЭМПСТЕР (с улыбкой): — Охотятся? Вряд ли.
ПОЛТИ: — Мы только начали. В конце концов вы от меня не уйдете, Эмпстер. Что вы сделали с калекой — это я выясню, и выясню очень скоро. Что же до вагана, то я нисколько не сомневаюсь, что за свои злобные выходки он будет наказан по заслугам. Но сейчас меня интересуете вы. Как легко я уговорил наших хозяев посадить вас в темницу! А вы не поинтересовались — почему вас пощадили?
ЭМПСТЕР: — Майор, вы пытаетесь умничать? Знаете, порой я отчаивался насчет принца Джемэни, но честно говоря, вы намного глупее его. Вы делаете вид, будто вам известны мои самые глубокие тайны. А не приходило ли вам в голову, что мне известны ваши?
Лицо ПОЛТИ искажает гримаса злости. Он с угрожающим видом делает шаг в сторону лорда Эмпстера, но у его ног тут же оказывается катающийся по полу шар. ПОЛТИ шатается, прижимает руку ко лбу. Он словно бы слышит некий мистический голос, отозвавшийся эхом у него в голове. Он наклоняется и поднимает с пола стеклянный шар. Мгновение он держит шар на ладони, будто бы взвешивая его. Затем он обретает уверенность и начинает небрежно подбрасывать шар. От мерцающего стекла отлетают сверкающие блики.
* * *
ПОЛТИ (с улыбкой): — Однако, мой добрый господин, мы с вами ведем игру. Разве я пригласил бы вас сюда, если бы мои намерения были враждебными? Как видите, мы наедине, я не представляю для вас никакой угрозы. На самом деле ничего я не желаю меньше, чем грозить вам.
ЭМПСТЕР: — Вы назвали меня изменником.
ПОЛТИ (смеется): — Господин, это всего-навсего ироническое выражение, не более того! Какое нам дело до воззрений плебеев, когда мы числим себя людьми, принадлежащими к элите мира сего? Какое нам дело до глупостей, совершенных в прошлом, когда перед нами простирается грядущее и назревает битва? Любезный господин, я желаю сделать вам предложение.
ЭМПСТЕР: — Вы? Мне?
ПОЛТИ: — Не стану лукавить. Я говорю с вами от имени премьер-министра.
ЭМПСТЕР: — Транимеля?
ПОЛТИ: — Именно так.
ЭМПСТЕР: — Не думаю, что теперь его так зовут.
ПОЛТИ (нахмурив брови): — Господин?
ЭМСТЕР (мягко): — Полагаю, вы говорите от имени... ТОТА-ВЕКСРАГА.
Произнесенное ЭМПСТЕРОМ имя производит неожиданное, тревожное действие. В глазах ПОЛТИ вспыхивает пламя. Он надвигается на ЭМПСТЕРА, угрожающе нависает над ним. Он поднимает руку. Стеклянный шар вертится на вытянутом указательном пальце. Шар светится, и теперь ясно, что свет исходит изнутри него. Когда ПОЛТИ снова подает голос, он звучит странно, измененно. Через несколько мгновений это уже совершенно иной голос.
ПОЛТИ: — Любезный господин, я и вправду должен поверить в то, что вам известны мои тайны. Но не должны ли и вы в таком случае поверить, что мне известны ваши? Послушайте, давайте оставим притворство. Прошло так много времени, и я уже отчаялся, уже не верил в то, что мы когда-либо встретимся вновь.
Милый господин, не пожмете ли вы мою руку? Не обнимете ли меня? Но почему я называю вас господином? Не слишком ли холодно такое обращение, когда на самом деле вы — мой брат?
ЭМПСТЕР (неожиданно резко встает): — Нет!
Стеклянный шар скатывается с пальца ПОЛТИ, но не падает. Он парит в воздухе, а потом начинает вертеться вокруг головы ПОЛТИ, словно маленькая планета, когда его устами глаголет ТОТ-ВЕКСРАГ. Кожа Полти синеет, его виски занимаются пламенем. Одежды ЛОРДА ЭМПСТЕРА — длинный плащ и широкополая шляпа — начинают таять, и вскоре он предстает в своем истинном обличье: становится сверкающим, ярким, золотым.
ТОТ: — Брат Агонис, не хватит ли дурачиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88