— Да, — произнесла она солидным тоном. — Я уже думала над тем, какими силами он может воспользоваться для следующей атаки. Сомневаюсь, чтобы демоны Ветра снова могли тебе помочь. Они владеют воздухом и небом, именно эти стихии применил Нидхегг в своих первых двух нападениях, хотя во второй раз твои демоны так и не сумели его остановить, они лишь задержали его на некоторое время, и только. Думаю, следующая атака не будет связана ни с воздухом, ни с небом. Поскольку огонь сродни воздуху, то огонь мы тоже можем исключить, хотя полной уверенности нет. Он может использовать силы, которые владеют землей или водой… — Ее голос замер, когда Песнь Крови вскинула руку, приказывая остановиться и замолчать Глаза воительницы были прищурены, она внимательно всматривалась в дорогу, уходившую к горизонту.
— Я тоже это вижу, — сказала Вельгерт, подъезжая к подруге. Но едва ее лошадь стала бок о бок с конем Песни Крови, как она снова ощутила отвращение, впервые испытанное во время Охоты Проклятых. Это огорчало Вельгерт. Она никак не могла выкинуть из воспоминаний ужасный образ скелета, просвечивавший сквозь живую плоть, точно ночной кошмар.
— Одинокий всадник? — предположил Торфинн, направляя лошадь к остальным.
Хальд внимательно всматривалась в дорогу впереди. Гряда пологих холмов, которую они проезжали чуть раньше, уступила место открытой равнине. Она была черной от влажной земли, снега здесь не было, разве только в отдельных низинах. Это мрачное однообразие нарушали лишь маленькие бугорки, шелестевшие под порывами ветра серо-желтыми охвостьями сухой прошлогодней травы. Дорога тянулась до самого горизонта, и далеко впереди виднелась крошечная темная точка, медленно приближавшаяся к ним.
Песнь Крови и Торфинн вытащили из ножен мечи. Вельгерт приготовила лук и вынула стрелу из колчана. Хальд чувствовала себя неуютно и тревожно, оставшись без оружия, но вместо этого проговорила несколько заклинаний, на тот случай, если вдруг придется отражать колдовской удар.
Как Торфинн и предполагал, это и в самом деле оказался всего лишь одинокий всадник. Вся компания, не трогаясь с места, стояла и ждала его приближения. Вскоре незнакомец безбоязненно подъехал совсем близко к ним, на расстояние полета стрелы, и развел в стороны руки в перчатках, давая понять, что он безоружен.
— Привет, Песнь Крови! — выкрикнул незнакомец, снимая с головы боевой шлем и кивая непокрытой головой в знак приветствия. — Я поеду с тобой! Мне надо поквитаться с Нидхеггом! Можно мне подъехать ближе?
Воительница внимательно оглядела незнакомца. Его темные волосы и густая борода были прошиты седыми прядями. Под коричневым меховым плащом, изрядно поношенным за долгие годы непрерывных странствий, он носил кольчугу. На шее висел массивный серебряный амулет в виде молота с драконьей головой — молот Тора. Рукоять меча торчала из-за левого плеча. Щит, боевой топор и лук были приторочены к седлу. Каурый жеребец, как и его наездник, был довольно крепок, хотя и в летах, его бока от быстрой скачки поднимались и опускались, белые облачка пара вырывались из ноздрей и вились в холодном воздухе.
— Как ты меня назвал? — спросила воительница Хель.
Всадник рассмеялся.
— Песнь Крови! Если бы я был твоим врагом и хотел застать тебя врасплох, я бы притворился, будто знать не знаю, кто ты такая, — воскликнул он, бросая косой взгляд в сторону Вельгерт, натянувшей лук и державшей стрелу наготове, целясь ему прямо в сердце, — и не стал бы подъезжать так близко, подставляясь под стрелы!
— Возможно, — сдержанно ответила Песнь Крови, — если только ты не пытаешься завоевать мое доверие, ведя себя именно так, словно ты — мой друг.
Он снова рассмеялся.
— Сегодня ночью я должен умереть, воительница, и умереть я должен в бою, сражаясь за тебя, а не против тебя. А теперь я намерен подъехать ближе и предпочел бы погибнуть, помогая тебе, а не со стрелой в сердце, которую выпустит твоя подруга.
— Любое неверное движение, и ты отправишься к праотцам именно таким образом, — пообещала ему Песнь Крови.
Незнакомец направил своего усталого коня к ним. Когда он приблизился, Песнь Крови заметила, что его лицо сплошь изуродовано многочисленными шрамами. Только искусный воин мог прожить так долго и получить такое количество отметин. Его глубоко посаженные глаза были спрятаны в тени косматых бровей. Обветренное, с глубокими морщинами лицо говорило о том, что он гораздо старше, чем она подумала сначала.
Он подъехал на коне совсем близко, однако держась вне досягаемости меча, и лихо подмигнул Вельгерт, продолжавшей держать лук натянутым с наложенной на тетиву стрелой.
— Покрепче держи стрелу, женщина, — попросил он, усмехаясь, затем снова перевел взгляд на Песнь Крови.
— Меня зовут Рагнар, сын Олафа, — представился он, — и сегодня мне предстоит погибнуть, помогая тебе в схватке против Нидхегга.
— Мне кажется, уж слишком ты весел для человека, верящего в подобную участь и ожидающего прихода смерти, — скептически заметила воительница.
— Я не просто верю, я знаю. Сегодня утром передо мной предстала Валькирия, скачущая верхом на ветре. Пролетая над моей головой, она указала на меня своим копьем, и меня осенила весть о легендарной Песни Крови, которая отправилась на битву против Нидхегга. Сказано мне было, что если я потороплюсь и поскачу на север, то встречусь с ней, и это будет моя последняя битва. Это именно та смерть, о которой я всегда мечтал! Я не могу умереть в постели, скрюченный старостью и болезнями! Этой ночью я должен пировать в Валгалле!
— Или в Сессрумнире в Фолькванге, — предположила Хальд, хмуря брови. — Фрейя повелевает Валькириями и забирает в свои владения половину тех славных воинов, кто погиб во время битвы с оружием в руках.
— Я бы не отказался от компании Фрейи, — согласился всадник, теперь подмигивая и ведьме, — если она такая красивая, как о том говорят легенды.
— Да, она прекрасна, — заверила его Хальд. — Те, кто видел ее, утверждают, что она очень похожа на меня.
Мужчина усмехнулся и снова подмигнул.
— Довольно, — перебила их разговор Песнь Крови, опасливо оглядываясь по сторонам. Ей совсем не хотелось оказаться захваченной врасплох отрядом солдат, пока она тут болтает с этим незнакомцем, отвлекающим ее внимание. — У меня нет никаких оснований доверять тебе. Если тебе сегодня и суждено погибнуть в бою, то только не за меня.
Лицо воина потемнело.
— Валькирия не могла солгать. Сегодня ночью норна перережет нить моей жизни.
Песнь Крови просто пожала плечами, ей было совершенно безразлично, во что верит этот старый воин.
— Если ты попытаешься преследовать нас, Вельгерт спустит стрелу.
— С удовольствием, — откликнулась Вельгерт, ее стрела все еще была нацелена прямо в сердце незнакомца.
Мужчина молчал несколько мгновений, переводя вопросительный взгляд с одного лица на другое, но ни в ком не находил поддержки.
Он еще какое-то время сомневался, затем надел свой боевой шлем.
— Я не последую за вами. Но знайте, Валькирия не лгала, — проворчал он, развернул коня и, ударив его пятками в бока, пустил галопом, возвращаясь туда, откуда приехал.
— Пустить мне стрелу? — спросила Вельгерт, внимательно следя за удаляющейся фигурой старого воина. Он все еще находился в пределах досягаемости выстрела. — Он может дождаться нас где-нибудь в засаде или сказать кому-нибудь то, что успел узнать о нас.
Песнь Крови уже было открыла рот, собираясь приказать его убить, но все же засомневалась и не сделала этого. Слова воина о Валькирии невольно заставили ее призадуматься. А пока она размышляла и сомневалась, всадник удалялся все дальше, и через пару минут его уже не могла достать стрела Вельгерт. Она опустила лук, вопросительно глядя на подругу.
— Я знаю таких людей, как этот, — задумчиво произнес Торфинн, — это воины, прожившие слишком богатую событиями и долгую жизнь, они почувствовали приближение старости. Вероятно, он и в самом деле сегодня утром видел Валькирию в своем воображении, и он надеялся на последнюю свою битву.
— Многие видели Валькирий, служанок Фрейи, наяву, — протестующе выпалила Хальд. — И не забывай, он назвал Песнь Крови по имени. Ты не веришь в Валькирий, Торфинн?
Торфинн лишь равнодушно пожал плечами:
— Почему же я обязательно должен не верить в легенды о богах и богинях, Хальд? Просто у меня иногда возникает такая мысль: а не придуманы ли все эти россказни о Валгалле или Фолькванге нашими королями. Прекрасная идея — воин погибает в битве с оружием в руках, и потом его душа обретает вечное блаженство в пирах, что может лучше подогреть жажду битвы в сердцах тех, кто обречен на смерть? — Торфинн многозначительно вскинул брови, точно предлагая ей поспорить с ним.
— С такими речами ты закончишь свои дни в холодных чертогах Хель, — предупредила его Хальд, недовольная тем, что какой-то грубый воин смеет высказывать сомнения по поводу того, во что безоговорочно верила она сама, — и конечно же ты не сомневаешься в существовании Хель, особенно после того, что услышал от Песни Крови о Нифльхейме.
Торфинн снова пожал плечами.
— Рассуждения о богах быстро надоедают мне, — прокомментировал он.
— По крайней мере, когда ты проигрываешь спор, так? — предположила Хальд, в ее тоне звучала скрытая насмешка.
— Проигрываю… да ты только послушай, ведьма, я…
— Подобные разговоры и меня раздражают не меньше, — вставила Песнь Крови, вкладывая меч в ножны.
— И меня, — согласилась Вельгерт, убирая стрелу обратно в колчан.
Хальд перевела вопросительный взгляд с одного лица на другое.
— Пустоголовые воины, — проворчала она. — Незнакомец знал, как зовут Песнь Крови, он даже знал, где ее искать, — продолжала настаивать она.
— И источником этих знаний не обязательно могла быть Валькирия, — рассудительно заметила Вельгерт. — Он мог оказаться разведчиком, посланным большим отрядом. И он просто разыгрывал из себя глупца, прикидываясь нашим другом, а сам пытался выведать о нас как можно больше. Он может служить Нидхеггу или какой-нибудь шайке бандитов, но если он заодно с разбойниками, то у них наверняка имеется некто, кто владеет магией, иначе откуда бы им знать, как выглядит Фрейядис.
— Не знаю, почему я не решилась сразу прикончить его, — задумчиво произнесла Песнь Крови. — Если он один или с целой шайкой заляжет где-нибудь впереди в засаде, то это будет частично моя вина, если…
— Твое внутреннее чутье тебя еще ни разу не подводило, — напомнила ей Вельгерт. — Или, по крайней мере, так было до сих пор. — Голос замер в тишине.
Воительница пристально посмотрела на подругу.
Вельгерт быстро отвела взгляд.
Песнь Крови вдруг ощутила нечто новое во взгляде Вельгерт. Это длилось всего лишь короткое мгновение, но ошибиться она не могла. Что-то изменилось между ними с того самого момента, как ей пришлось один на один противостоять Нидхеггу. «С момента Охоты», — подумала Песнь Крови, вспомнив полный ужаса крик Вельгерт, когда та увидела череп, проступавший сквозь лицо воительницы во время заклятия.
Без лишних слов Песнь Крови с нетерпением тронула своего коня и направилась вперед по дороге. Хальд ехала рядом, Вельгерт приотстала, сравнявшись с Торфинном.
Нидхегг закончил еще одно омолаживающее заклятие и с удовлетворением отметил, что оно прибавило ему сил. Однако его внешность нисколько не изменилась, он по-прежнему оставался трупом. Король шел по темному узкому коридору. За его спиной вышагивали двое солдат, один из них нес тускло мерцавший факел, другой грубо подталкивал перед собой насмерть напуганную рабыню.
Рабыню звали Торхильд, и, как все остальные рабы Нидхегга, она слышала много разных слухов об ужасах, творящихся в подземельях Ностранда. Сырая затхлость стылого воздуха сжимала грудь, к тому же трупная вонь, исходившая от короля, вызывала тошноту. Ее дыхание с трудом вырывалось из горла. Возбуждение и страх, с которыми она боролась в течение долгих дней, теперь мучили ее еще больше из-за холода, ей казалось, что ее заживо зарывают в бездонную могилу. Она постаралась поплотней натянуть на себя грязный плащ, сменивший привычную одежду, словно это тряпье могло защитить ее от ожидавшей впереди смертельной опасности.
Торхильд заметила густую паутину, свисавшую с грубо вырубленной каменной кладки стен и потолка этого низкого и узкого прохода, размышляя над тем, не ведет ли этот туннель в то самое место, где, по слухам, король Нидхегг приносит человеческие жертвы своим проклятым идолам. Время от времени она видела крыс, с тихим писком пробегающих по коридору и быстро исчезающих в темноте всякий раз, как только к ним приближались люди. Какие-то темные предметы, которых она не могла разглядеть, двигались по грязному полу, задевая голые ноги. Она пыталась избежать соприкосновения с ними, когда это было возможно, и, если это все же случалось, тошнотворный ком подступал все ближе к горлу.
Невольный стон вырывался из горла рабыни всякий раз, как ее разум осознавал весь тот кошмар, что она сейчас переживала. То, что случилось с ней, не было просто страшным сном. От сна можно очнуться, открыл глаза и забыл все через какое-то время. То, что происходило с ней, было реальностью, страшной и безысходной, а она никак не желала отстраниться от роли стороннего наблюдателя.
Торхильд и раньше доводилось видеть, как наказывали рабов, она даже присутствовала на казнях, устраиваемых публично в стенах замка. Король на такие зрелища никогда не скупился, они помогали ему держать в узде тех, кто вольно или невольно служил ему. Но она старательно отдаляла себя от этого ужаса и страданий, даже если это случалось с кем-то, кого она хорошо знала. Торхильд всегда безропотно исполняла любые приказы, ее никогда ни за что не наказывали, и она никогда не совершала чего-нибудь такого, что могло вызвать гнев ее хозяина. Даже когда она испытывала возмущение тем, как с ней обращались, все равно продолжала терпеть и носила свою боль в душе, никому не показывая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40