В отличие от первой она предусмотрительно развернулась. С подветренной стороны, как успел заметить Корс Кант сквозь клубы черного дыма, приближался еще один вражеский корабль. «Бладевведд» угодила, что называется, между молотом и наковальней.
Ланселот пробирался между сгрудившимися на носу людьми, удерживаясь за веревки и канаты. Его черные волосы растрепались.
— По команде Кея всем прыгать за борт! — повторял он вновь и вновь.
— В море? — в ужасе вскрикнул Корс Кант. — Но.., как же моя арфа?
— К берегу поплывем! — поправила его Анлодда, указав в сторону земли.
— Посмотри, тут всего-то полмили, Корс! Ты ведь умеешь плавать?
В ее голосе впервые за все время с начала морского боя прозвучал страх.
— Умею, конечно, — ответил бард, но не уточнил, что ему никогда не доводилось плавать в ледяном море обнаженным, не говоря уже о том, что он, конечно же, никогда не проделывал такого заплыва в одежде, сапогах, с тяжеленным мечом и арфой, за которую страшно переживал.
Они с Анлоддой с трудом удерживались на ногах. «Бладевведд» немилосердно переваливалась с борта на борт, а ютская галера неумолимо приближалась.
От сильного толчка Корс Кант опустился на колени. Анлодда упала на него. Галеру тоже тряхнуло, и скорость ее значительно уменьшилась.
— Мы ударились о дно! — догадался бард.
— О песчаную косу, — уточнила Анлодда. — В один прекрасный день надо будет как следует расчистить гавань.
От «Бладевведд» во все стороны расплывались по волнам весла. Крепкий утренний ветер продолжал толкать «Бладевведд» к ютской галере.
— Люди Хира Эйддила, за борт! — гаркнул Кей громогласно, перекричав треск горящего дерева и шум пожара. Корабль сотрясся — выстрелила катапульта с горящей кормы и осыпала приближающуюся галеру десятками каменных ядер размером с человеческую голову. Большая часть ядер перелетела через вражеское судно, но некоторые угодили на палубу. Один выстрел получился особенно удачным: у ютской галеры оторвало кормовое весло.
— А мы чьи? Хира Эйддила? — крикнул Корс Кант в страхе. Никто не ответил ему, но Анлодда не двигалась с места и крепко держала его.
С десяток матросов вскарабкались на украшенный головой дракона бушприт и прыгнули в бурлящее море. Оно сверкало, подобно горящим угольям в красках зари, и казалось разверстой пастью, готовой проглотить всех, и вся. Корс Кант слишком старательно держался за руку Анлодды и не разглядел матросов, прыгнувших в воду.
— Люди Сугина, за борт! — раздалась новая команда Кея.
— Это мы! — крикнула Анлодда и потащила Корса Канта за собой. Они смешались с горсткой воинов, спешащих к бушприту. Кавалерийский командир Сугин из Сугнедидда замыкал отряд.
Корс Кант дрожащими ногами ступил на бушприт, когда до него дошла очередь, всем сердцем мечтая о возможности сдаться. Уж лучше пусть его заберут в плен юты, чем разгневанный Ллир, бог моря! Вдруг юноша вскрикнул от боли — ему рассек ладонь острый край тарана.
Корс Кант выронил арфу, она сползла вбок. По ладони потекла кровь. Где он видел такое прежде? Вспомнил! Тогда, в пещере, когда Анлодда порезала его руку, когда они соединили кровь, они. Строители Храма…
Корабль вновь сильно раскачался на волнах. Теперь он был совсем недалеко от берега — так близко, что уже было видно, как волны разбиваются о прибрежные камни. Корса Канта тряхнуло, он не удержался на ногах и упал в воду, получив напоследок удар по лицу висевшей на шее арфой.
Анлодда прыгнула головой вперед следом за ним, крепко сжимая в руках топор.
— Любовь моя! — успел крикнуть юноша.
Его накрыло волной, завертело, он глотнул солено-горькой воды. «Вверх! Выныривай на поверхность!» Да, но где поверхность! В черной, как чернила, глубине он никак не мог определить, куда плыть, чтобы оказаться наверху.
Корс Кант заработал руками. Вода, кругом одна вода. Он вертелся на месте, боясь, что, работая руками, будет не выныривать, а погружаться. И тут он вспомнил урок Мирддина.
Он открыл рот, выпустил пузыри и проследил за тем, куда они плывут. Цепочка пузырьков устремилась в сторону от него. Бард последовал за ними.
Он дважды судорожно рассек воду руками, и вот его голова уже над водой. И снова его накрыло волной. Однако на этот раз бард не так сильно испугался — его несло к берегу, а до берега оставалось не так уж далеко.
Он снова глотнул воды. Сжал зубы, боясь, что, вдохнув, снова наглотается и тогда уж точно задохнется. Страх немного унялся, как только он потерял из виду горящий корабль. Море бушевало, но теперь юношу качало только вверх и вниз. Волны несли его к берегу, хотя плыть было довольно трудно.
Он снова вынырнул на поверхность. Меч и арфа тянули его ко дну, но все же он хотя бы не был так отягощен доспехами, как другие. А как же выберутся Какамври, Кей, Бедивир, на которых римские нагрудники? «Забудь о них! — распорядился внутренний голос. — Выбирайся сам, а потом разыщи Анлодду!» Раздался звук, подобный удару грома. Юноша быстро оглянулся, когда очередная волна подняла его на гребень. «Бладевведд» ударилась о вторую ютскую галеру. Два корабля встретились в пламенном поцелуе. С обоих в воду в спешке прыгали люди.
Корс Кант закашлялся, его вырвало соленой водой. В изнеможении он перевернулся на спину и принялся грести, равнодушный к тому, какие морские чудища могут схватить его снизу. Постепенно движения Корса Канта стали ритмичными, его даже как бы укачало, и он чуть было не сломал руку в запястье, когда она ударилась о песчаное дно. Он окончательно опомнился, когда лицо его залило завихрившейся у берега волной.
Он перевернулся, встал на колени и на четвереньках добрался по дну до каменистого берега.
Ярдах в ста к берегу подплыла длинная лодка. Оттуда выпрыгнули совершенно сухие, полные сил юты и накинулись на вымокших измученных бриттов.
Корс Кант, шатаясь, встал на ноги, выхватил меч и растерянно, сам не понимая, что делает, взмахнул им. Тут же дико закашлялся, снова его стошнило морской водой. Над ним нависла чья-то зловещая тень.
«Ют. Но почему он движется так медленно? Забавно. Я, кажется, сейчас погибну…» Корс Кант ничего не чувствовал, Время замедлило ход. Он так сосредоточенно смотрел на громадный боевой топор юта, что даже удивительно — как это оружие не расплавилось. Корс Кант замер на месте, и ему казалось, что все на берегу замерло, остановилось.
Физиономию юта скривила ухмылка берсекера. Короткую рыжую бороденку забрызгала слюна. Он промычал что-то нечленораздельное, чары спали. Ют размахнулся.
Ярость ослепила его. Удар вышел чересчур сильным. Корс Кант попятился, и удар пришелся мимо.
Какая-то таинственная сила подняла руку барда, заставила его выставить перед собой меч. Потом он клялся, что меч сам взмыл вверх и потянул за собой руку.
А юта потащило вперед следом за топором, он споткнулся и налетел на острие меча. Вот так Корс Кант открыл счет своим боевым победам.
Мертвое тело юта навалилось на юношу, его швырнуло наземь. Ют упал сверху и придавил Корса Канта к песку. Мимо пронеслись смешавшиеся в кучу юты, бритты и сикамбрийцы. Мечи и топоры звенели. Бой шел не на жизнь, а на смерть. Корс Кант вертел головой, и взгляд его ловил то красноватые, то золотистые вспышки, то белые всполохи, похожие на блики на волнах.
Толпа дерущихся промчалась мимо Корса Канта. Никто не заметил живого юношу под телом убитого им юта. Как только шум битвы стих вдали, бард с трудом выбрался из-под поверженного врага и поднялся на ноги. Колени у него весьма выразительно дрожали.
«Остров одиночества в океане битвы». Он дико озирался, пытаясь понять, что происходит. Кто выстоял? Кто погиб? Повсюду валялись трупы — может, десяток, а может, и сотня, он не смог бы сосчитать. Неужели и Анлодда здесь, среди убитых?
Наконец, впервые после того, как юноша выбрался на берег, он дал волю чувствам. Страх захлестнул его с головой. «О боги, жива ли она? Где она выбралась на берег?» Корс Кант перевел взгляд в сторону моря.
Третья галера так и не успела доплыть до «Бладевведд». Она торчала на мели, накренившись на один борт. Более легкая трирема сумела перескочить через песчаную косу. Матросы с галеры пересаживались в лодки и плыли к берегу. Чуть южнее волны качали горящий остов «Бладевведд». Судно стонало, словно роженица, и все сильнее погружалось в воду — жертва богу пучины, Ллиру.
Тут кто-то за спиной у Корса Канта выкрикнул:
— Артеге! Артеге и Меровий!
Бард тупо обернулся. Запели сразу две волынки. Отряд созывали волынщики Dux Bellorum. На узкой полосе песка между морем и лесом нестройными рядами выстраивались воины. «Господи, я больше не хочу!» Корс Кант, хромая, побрел на звук волынки, одной рукой прижимая к себе арфу, в другой сжимая меч.
И тут рядом с ним возникла маленькая стройная фигурка. В ужасе от мысли, что кто-то сейчас отрежет ему путь к своим, Корс Кант отпрянул в сторону и нацелился мечом в живот незнакомцу.
Анлодда завопила, размахнулась мечом, их клинки ударились друг о дружку.
— Корс Кант Эвин, когда я тебе говорила: «Завоюй меня!», я не имела в виду «свинобоем»!
— Анлодда! — выдохнул Корс Кант и окаменел от счастья. Уставился на свой окровавленный меч. Уронил его на песок — так, словно тот вдруг превратился в грозившую ему смертельным укусом ядовитую змею.
— Ладно, я тебя прощаю, — заявила Анлодда и подобрала меч юноши. — Поторопись, мы идем в атаку!
— Анлодда.., но откуда у тебя меч? У тебя же топор был!
— Бросила, когда прыгала в море. Знаешь, с тяжеленным топором плавать не очень-то удобно. Сам подумай, ты же бард все-таки. Анлодду с ног до головы облепил песок. Похоже, она была, цела и невредима. — Да, пока ты не спросил — я в полном порядке. Уворачивалась, неранена. Как еще драться, когда при тебе только твоя кожа да меч? Пошли же, слышишь волынки? Идем в атаку!
Анлодда схватила Корса Канта за руку, предварительно подав ему меч — наверное, все же опасалась, как бы он сдуру снова не полез в драку — и подняла над головой свой, у кого-то позаимствованный гладиус.
— За Меровия! За Меровия! — вскричала она.
— За… Артуса! — выдавил не без труда Корс Кант. Взошло солнце и позолотило мокрые волосы Анлодды. Ее веснушки побледнели в утренних лучах. Один рукав туники оторвало, и было видно, как под белой кожей напряглись мышцы. У Корса Канта дыхание перехватило, а девушка схватила его за руку и потащила за собой по берегу.
— Афина! — вырвалось у барда. От избытка чувств он перепутал богинь.
В ушах у Корса Канта звенело так, словно его окружил пчелиный рой. Руки ужасно дрожали. Он тряхнул головой. Он что, подрос? Он смотрел на Анлодду как бы с высоты, и видел и ее, и юношу-барда рядом с ней.
Две крошечные фигурки на берегу, и одна из них — он сам, а вокруг сновали муравьи и вели какую-то бессмысленную драку за стоящие слишком близко друг к другу муравейники. Он взлетал все выше и выше.
Голос принцессы откуда-то снизу — ненужный, бессмысленный. С высоты барду были видны Харлек, крепость и лес, тянувшийся от побережья до заснеженных пиков северных гор.
Кто-то сурово окликнул его, испортил невыразимое наслаждение. Голос звал, настойчиво и торопливо:
— Корс Кант Эвин, а ну вернись сию же минуту! Корс Кант утратил сосредоточение и рухнул с небес на землю — совсем как тот дракон, про которого он пел на пиру в день прибытия короля Меровия в Камланн. Юноша ошарашено моргнул раз, потом еще. Принцесса держала его за уши и ожесточенно дергала.
— Вернись, говорю тебе! — произнесла она голосом редкостно спокойным для разгара сражения. — Вернись в свое тело! Ты стоишь на берегу. Рядом кипит бой! Вернись и успокойся. Тебе нельзя уходить, ты нам нужен! Ты не умрешь. Вернись в свое тело!
— Где я? Я все еще на берегу? — изумленно проговорил Корс Кант. В ушах у него продолжало звенеть, еще более громко, чем раньше. Голова болела так, словно по ней с обеих сторон заехал суповой ложкой Бедивир.
Анлодда облегченно вздохнула.
— Я чуть не потеряла тебя, Корс Кант. Лири мне часто говорил, что есть множество способов, как проникнуть в потусторонний мир, включая и ложную смерть.
— Лири? То есть.., ты о чем?
— Ну да, Лири, он ведь навещал нас в Харлеке. Ну, то есть он навещал моего отца, но всегда ухитрялся улизнуть из пиршественного зала и преподать мне тот или иной урок. Знаешь что, Корс Кант, мне кажется, ты уже готов к посвящению в следующую степень, а это означает умение совершать полеты души и управление ими.
— Битвы с душой? Что это такое — я не знаю?
— Полеты души! Ты же только что это пережил, дурачок! Анлодда шагала, волоча растерянного юношу за собой. Наконец он разглядел кучку воинов, в которых бард признал солдат Ланселота. Юты на некоторое время отступили — вероятно, их удивила ярость, с какой защищались бритты.
— Но я думал, что я и так уже Строитель, — выдохнул Корс Кант, отдуваясь после быстрой ходьбы. А Анлодде — хоть бы что.
— Пока ты всего только ученик, — пояснила она. — Это первая ступень. А впереди у тебя еще множество ступеней, Корс Кант!
Они пошли медленнее, юноша задышал ровнее.
— Ну.., а ты.., кто?
Анлодда загадочно улыбнулась.
— Дочь своей матери, — ответила она. — И ученица змея. Завидев неподалеку — всего в каких-нибудь нескольких сотнях ярдов — беспорядочную толпу ютов, которые орали и потрясали окровавленным оружием, бард задрожал от ужаса. «Эти подонки и вправду готовы прикончить нас! Меня, Анлодду, Ланселота — всех нас до единого!» Корс Кант расплакался — страх и стыд взяли свое. Никакой он не солдат, никакой не воин. Его защищала женщина, и притом женщина намного выше его по положению, особа высокого рода. Невыносимо!
— Просто.., не знаю.., госпожа моя. А что если я.., еще не готов? — он отвернулся, не в силах смотреть ей в глаза. — Принцесса, знаешь, ведь мне почти что не хотелось возвращаться. Оттуда.., ну, ты понимаешь, откуда — сюда. Даже.., ради тебя.
— Но ведь ты вернулся.
— Ты вернула меня, — уточнил бард.
— Я позвала тебя, Корс Кант, и ты ответил на мой зов, — возразила девушка. — Ну и потом, не хочешь же ты всю жизнь оставаться учеником?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47