Ещё дважды они открывали двери, и оба раза это оказывалось не то. В одном случае перед ними раскинулась бескрайняя пустыня — кустарник, песок, плотно пригнанный булыжник, сухой и жаркий воздух. В другом за дверью водоворотом кружились большие хлопья снега, отчётливо различимые на фоне стылого чёрного неба.Пробегая кончиками пальцев по стене, Элири внезапно ощутила под ними неровность. Точно, здесь была ещё одна дверь, на поверхности которой был вырезан! вставший на дыбы Кеплиан. Девушка подозвала Пехнана. Он взглянул сначала на изображение, а потом на Элири, и ей почудилось, что в его больших глазах возникло выражение печали. Мягкий нос жеребца прикоснулся к вырезанному на двери, и дверь открылась.Они заглянули внутрь. Маурин вскрикнула и рванулась вперёд, но Джеррани удержал её.— Успокойся, любимая. В ловушке всегда устанавливают ту приманку, которая скорее всего привлечёт жертву. Давайте сначала хорошенько рассмотрим, что там такое, а уж потом полезем в паучье логовище.Он оттащил жену и движением подбородка показал Элири, чтобы она заглянула внутрь. На первый взгляд человек, развалившийся в кресле, очень походил на Ромара, но… Да, пожалуй, этот человек выглядел слишком откормленным, слишком холёным. Изнеженные руки, хорошая одежда. Конечно, вот уже несколько месяцев Ромару не приходится пускать в ход руки, но до этого он много лет вёл жизнь охотника и воина. У любого наездника сухожилия делаются крепкими, а мышцы сильными, в то время как руки того, кто сидел сейчас перед Элири, явно никогда не знали работы, так расслабленно и вяло лежали они на коленях. Девушка указала на это отличие Маурин, которая по-прежнему пыталась вырваться из хватки мужа.— Это не Ромар.— Тогда кто же?— Приманка, созданная специально для того, чтобы заманить нас внутрь, — предположил Джеррани.Его жена покачала головой:— А может, и нет. Я слышала о том, что можно создавать образы, лишённые чётких характерных черт. Посмотри на его одежду. Так мог бы быть одет человек любого пола.Элири, пристально глядя на сидящего в кресле человека, отрывисто бросила:— Отведите взгляды, быстро. И не смотрите, пока я не скажу.Она постаралась как можно лучше припомнить Кинана. Ему это не причинит вреда — его дух теперь далеко, там, куда так стремился. А им, может быть, и будет польза. Девушка медленно перебирала одно воспоминание за другим. Вот Кинан сидит, скрестив ноги, и учит её языкам нового для Элири мира. Вот Кинан чистит лошадь, большие руки нежно гладят грубую шкуру. А вот Кинан, каким она видела его последний раз в жизни. Облачённый в наряд, который она сшила ему, рука вскинута в знак прощания. Это последнее воспоминание было пронизано печалью. Постаравшись удержать его в сознании, она шагнула к распахнутой двери. Кинан, который сидел теперь в кресле, поднял голову и поманил её внутрь.Она отшатнулась. Пародия на её старого друга, вот что это такое. Возникло острое желание уничтожить приманку, но сейчас нужно было думать не об этом. Объяснять ей ничего не пришлось, они и сами догадались. — Теперь у него лицо того, кого ты вызвала?— Да.— Будем пытаться уничтожить подделку или пойдём своим путём? — мягко спросил Джеррани.— Пойдём своим путём. Думаю, никакой собственной силой это создание не обладает. Просто сидит и ждёт, пока кто-нибудь не попадётся в расставленную ловушку, — ответила Маурин. — Вопрос в другом. А именно — может ли эта штука каким-то образом сообщить своему создателю, что ловушка не сработала? Если да, то нам лучше поспешить.Никто не возражал, и все торопливо последовали за Пехнаном, который по-прежнему возглавлял маленький отряд.Теперь коридор напоминал винтовую лестницу, и, хотя в нём не было окон, Джеррани чувствовал, что с каждым кругом они поднимаются все выше. Стены начали светиться; сначала совсем незаметно, потом все ярче. И вдруг идущий впереди Пехнан исчез. Элири негромко вскрикнула, рванулась вперёд и подхватила кулон.— Почему? Почему он покинул нас именно сейчас?Джеррани оглянулся по сторонам, пытаясь понять причину.— Стены, — сказал он. — Посмотри на стены. — Огонь упорно расползался по древним камням. Тускло-красное свечение испускало дым, оставляя после себя грязно-чёрные следы. Джеррани осторожно протянул к нему руку. — Это сила, не настоящий огонь; жар не ощущается. — Он взглянул на кулон в руке Элири, — Может быть, Пехнану оказалось не по силам пройти сквозь это в том виде, в каком он был. Ничего страшного, ты пронесёшь его как кулон.— Может быть, — обеспокоенно сказала Элири. — Не нравятся мне эти стены.— Мне тоже, — согласилась Маурин, — но у нас лишь два выхода. Повернуть назад или пойти вперёд. Я не уйду отсюда без Ромара.Элири пожала плечами:— Тогда пошли, и да не оставит нас Свет.Теперь впереди медленно шла она, за ней Джеррани, Маурин замыкала шествие. Огонь вокруг все разгорался, чернота быстро расползалась по сторонам. Пол в направлении их движения тоже почернел, прорезанный лишь огненными струйками, складывающимися в руны, на которые они старались не смотреть. Потом снизу начал подниматься туман, тоже чёрный, окаймлённый тусклым красным свечением, которое одно сейчас и давало свет. Элири вытащила кинжал, а кулон бросила в пустые ножны. У неё возникло ощущение сильного притяжения, и, как только она осознала это, стало ясно, что оно владеет ею уже несколько минут. От кого оно исходило? От Ромара или от кого-то ещё? Как бы то ни было, тот, кто её звал, находился впереди.Она потянулась сознанием к источнику этого призыва, примерно так, как поступала, «разговаривая» с Кеплиан. Призыв, казалось, усилился, но уверенности в этом не было. Элири постаралась вызвать в памяти лицо Ромара. Потом, продолжая медленно идти вперёд, представила себе, как прикасается кинжалом к этому лицу. И ощутила, как сила мощным потоком хлынула туда, где, как ей казалось, находился Ромар.Одновременно оттуда пришло предостережение — впереди опасность! — и кое-какие сведения, до сих пор ей неизвестные. Энергия Ромара иссякала; хозяин вытягивал из него всё возможное, пытаясь остановить сражение на севере. Однако здесь, в Башне, время текло не так, как снаружи. Если они будут продвигаться вперёд без задержек, шанс успеть вовремя ещё есть. Защита Башни, в основном, носила автоматический характер, что позволяло, не обнаруживая своего присутствия, добраться практически до самого её центра.Связь с Ромаром слабела с каждым мгновением. Однако прежде, чем она окончательно сошла на нет, Элири ощутила его безмерную усталость и отвращение к навязанной ему роли. Девушка сжала кулаки. Лучше умереть, чем оказаться во власти Тьмы. Если у них ничего не получится, она будет молиться Ка-диху, чтобы он позволил ей дать Ромару единственный доступный ей дар — незапятнанную смерть.Элири повернулась, чтобы рассказать друзьям о том, что сейчас испытала. Позади не было ничего — только густой, свивающийся кольцами туман. Никакого признака Джеррани и Маурин. Элири выругалась.Она позволила заморочить себе голову! Может быть, где-то свернула, а они нет? Или что-то, крадучись, подползло по стенам и утащило их? В таком месте можно всего ожидать. Первый импульс был — повернуть обратно, но возникло ощущение, что это было бы ошибкой. Может быть, идея в том и состояла — заставить её ринуться назад, позабыв о том, зачем она здесь оказалась? Элири стиснула зубы. Она поклялась — и продолжит путь. Одна, если не получится иначе, молясь o том, чтобы снова встретиться с друзьями. Сжимая в руке кинжал, она решительно зашагала дальше, в том направлении, откуда по-прежнему слышался слабый призыв.Туман углубился, потемнел, из него одна за другой начали возникать призрачные фигуры. В первый момент Элири замедлила шаг, но выручила характерная для неё психическая устойчивость. Эти люди были мертвы или находились в другом мире. Они никак не могли оказаться здесь. Это — всего лишь пугала, созданные специально для того, чтобы заставить её повернуть обратно. Но ничего у них не получится.Перед ней стоял согбенный Кинан с горькой улыбкой на лице.— Я любил тебя как дочь. Я доверял тебе, а ты оставила меня умирать в одиночестве.Обвинение против воли ужалило её. Она долго и трудно раздумывала, прежде чем решилась покинуть Карстен. Может, и в самом деле ей просто захотелось избавиться от старика? Элири вскинула голову. Нет! Никаких подспудных побудительных мотивов у неё тогда не было и нечего их выдумывать. Кинан сам согласился, сам, по доброй воле; он хотел, чтобы она шла своим путём.Она посмотрела в лицо призрачной фигуре.— Мне больно, что пришлось покинуть тебя. Больно, что ты умер в одиночестве. Но не надо взваливать на меня одну эту ношу; ты сам сделал свой выбор.— Потому что видел, что не смогу удержать тебя. Элири покачала головой.— Потому что ты любил меня. Любовь не затворяет дверей, не стремится удержать любимых в заточении. Я не призывала тебя сюда. Моя любовь и добрые пожелания всегда с тобой, но теперь уходи.Слезы ручьём бежали по её щекам, но девушка решительно зашагала вперёд. Фигура растаяла в тумане и исчезла. Впереди сформировалась другая. Элири вздрогнула, когда поняла, кто это: её дядя. А рядом с ним… Ну, конечно, тётя. Кинана она любила и поэтому говорила мягко даже с его призраком. Эти двое вызывали в её душе только ненависть. Она продолжала идти вперёд, не сворачивая. Пусть попробуют остановить её, если смогут. Когда она встретилась с ними грудь с грудью, её пробрал холодный озноб. Они вцепились в её запястья и зашипели свои оскорбления, которые запомнились ей навсегда. Как же они презирали её!Но теперь Элири уже не была ребёнком. И понимала, что это просто новая хитрость — Зло упорно старалось сбить её с правильного пути. Но никакие от — — 3 голоски изжившей себя боли не остановят её. Хватка призрачных рук должна ослабеть, такова её воля!— Я ничем вам не обязана, — спокойно сказала она, выставив перед собой кинжал как преграду. — Вы ничего не сделали для меня, и я вам ничего не должна. Я не призывала вас сюда и хочу, чтобы вы ушли. Освободитесь от меня, как я всегда была свободна от вас.Говоря это, Элири не кривила душой. Они всегда боялись её силы, ненавидели за дух, который невозможно сломить. Она была сильнее их с самого начала. Против воли в душе девушки вспыхнула жалость. Этого они вынести не смогли — призрачные фигуры истончились и исчезли. Против страха или ненависти они устояли бы, но против жалости были беззащитны.Потом возникла фигура, появления которой она ожидала с замиранием сердца. Фар Трейвелер с перьями орла в косе. Его вид привёл Элири в ужас. Гниющая плоть еле держалась на коричневых костях, зловонное дыхание вырывалось между оскаленных зубов. Позади него возникла ещё одна фигура: женщина из социальной службы, с перекошенным от злости лицом. Именно она заговорила первой:— Теперь я нашла тебя, и ты пойдёшь со мной, девочка. Закон запрещает детям жить в одиночестве.Элири отпрянула, не сумев сдержать злости, и тут же почувствовала, как кинжал дёрнулся в её руке. Сила предостерегала: эмоции могут служить оружием, но одновременно таят в себе опасность. Девушка изо всех сил постаралась успокоиться.— Я больше не ребёнок и прожила здесь уже пять лет. Ваш закон не распространяется на меня и не властен в этом мире. — Когда женщина схватила её за руку, Элири обуял давно забытый страх. — Закон против вас, — повторила она. — Упорствуя, вы сами нарушаете закон. — Фигура нервно передёрнула плечами, с недоверием глядя на Элири. Девушка собрала все своё мужество и швырнула ей в лицо. — Вы всегда придерживались буквы закона, неужели сейчас пойдёте против него? — С видом недоумения и гнева женщина покачала головой. Она была социальным работником; её деятельность всегда опиралась на закон. — Тогда уходите, или закон обернётся против вас, и вам не сдобровать.Фигура сморщилась, задрожала и превратилась всего лишь в ещё один сгусток тумана.Остался один, последний вызов. Слезы хлынули из глаз Элири, когда она обняла прадеда. Какое ей дело до зловония, до того, как он выглядел? Это был её защитник, её учитель, её кровь.— Элири, Элири, так я назвал тебя. И в самом деле, странными путями ты ходишь. Но больше не нужно бороться. Пойдём со мной, и ты отдохнёшь. Стань снова дочерью моей дочери.— Я дала слово.— Кому? Какое право он имел связывать тебя обещанием? Пойдём со мной. — Голос был полон нежности.— Я дала слово. Разве может воин нарушить свою клятву? Разве этому ты меня учил? Кинан обхватил её рукой за плечи, а Элири не сводила взгляда с любимого лица, ещё раз ожившего для неё. Потом он заговорил снова, на этот раз более настойчиво:— Я скучаю по тебе, дитя моего сердца. Неужели ты покинешь меня? Неужели в духовном мире я буду жить один, без тебя? Оставь тех, кто тебе не родня, и пойдём со мной.Чары едва не сработали, так сильно она любила его. Но вот эта последняя фраза… Элири осторожно выскользнула из любимых рук.— Они — родня мне, и мой долг им помочь. Я дала клятву воина тому, кто доверился мне. Здесь мои друзья. Разве могу я покинуть их, предоставив сражаться в — одиночку? Разве могу обречь на смерть того, кто одной со мной крови?— Ты осталась одна, твои друзья сбежали. — Его лицо исказилось от гнева. — Дурочка, упрямая дурочка, ты всегда была такой. — Теперь он сделал вид, что боится за неё. — Не ходи этим путём. Пойдём со мной, и ты окажешься в безопасности.Плечи её поникли, точно на них внезапно навалился тяжёлый груз. Элири заплакала, но тем не менее упрямо двинулась вперёд.— Не могу. Ты сам учил меня, что нельзя нарушать клятву, что кровь должна стоять за кровь, что держать слово надо, даже если друзья предали тебя.— Если ты не послушаешься меня, я никогда больше не приду к тебе.Она смахнула слезы:— Ты — просто моё воспоминание. Ты не тот человек, которого я любила.Она повернулась лицом к старику и постаралась изгнать из своего сознания его образ, позволила ему уйти, отпустила его. Туман заволновался и растаял. Перед ней возник широкий и длинный коридор с мраморными стенами, на которых не было никаких признаков странного, сверхъестественного огня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40