- Да вам любой скажет: лучшая рыба на всем базаре - у старого Осимы! Господин сам может зайти в мою лавку и выбрать товар по вкусу! Заходите, господин, прошу вас! Заходите же!
Все еще ухмыляясь, прохожий зашел в лавку, не обращая внимания на продавца, который кланялся так часто, что, казалось, его голова вот-вот оторвется и слетит с худых плеч.
Но едва они оказались внутри, с ними обоими произошла вдруг разительная перемена. Старик выпрямился, его лицо разгладилось, взгляд приобрел твердость стали. Прохожий же, наоборот, съежился и глядел на Осиму Кэсои снизу вверх, несмотря на высокий по японским меркам рост.
- Ты проследил за ним?
- Да, мой господин.
- Он с кем-то разговаривал?
- Только с торговцем рисовыми лепешками. Мы проверили торговца, он чист. Еще дал нищему мелкую монету. Посмотрел представление театра кукол.
- Не отрывай глаз от фургона. Упустишь - шкуру спущу с живого.
Прохожий съежился еще сильнее. Он знал: угроза насчет шкуры могла осуществиться буквально.
А фокусник с обезьянкой тем временем, улыбаясь, наблюдал за красивой юной девушкой, которая ходила между рядами зрителей с большим деревянным подносом. По традиции ее лицо, лицо артистки, под толстым слоем грима походило на маску, но даже при этом оно вовсе не выглядело безжизненным. Черные волосы были аккуратно уложены в высокую замысловатую прическу.
- С твоей красотой может соперничать только твое искусство, Есико - сказал фокусник, кладя на поднос монетку. - Я видел это представление много раз, но все время смотрю его будто впервые.
- Вы очень добры ко мне, - смущенно ответила девушка. - Мой брат ждет вас. Только погодите, пока зрители разойдутся.
Старший брат Есико Тадэн больше был похож на силача, жонглирующего на арене тяжелыми гирями, чем на актера-кукловода. Он сидел внутри фургона на тонкой циновке, скрестив под собой ноги, и ремонтировал дракона из рисовой бумаги. Несколько секунд фокусник стоял неподвижно за спиной Тадэна, с удовольствием наблюдая, как играют у того под кожей тяжелые, но удивительно гибкие мышцы. При всей своей мощи движения актера были очень легки и точны. Наконец его ловкие пальцы закончили работу, он распрямился и положил готовую куклу на специальную подставку.
- Сегодня наш друг придет сюда? - спросил фокусник.
Тадэн вздохнул:
- Есико, приготовь гостю поесть. И принеси чаю.
Фокусник присел напротив. Скоро перед ним появилась миска риса и несколько кусочков сырой рыбы.
- Что мне нужно передать?
- Мы знаем немного, - ответил Тадэн. - Если судить по тому, что самураям становятся известны все наши передвижения, их шпион где-то очень близко к руководителям общества. Может быть, он даже стоит во главе одного из отрядов. И, самое главное, наш друг уверен, что шпион не состоит на службе у дайме. Господин Симадзу Иэхиса о нем ничего не знает. Этого человека нанял тайный клан.
- Шпион - ниндзя? - удивился фокусник.
- Нет. Это окинавец. Возможно, раньше он был на нашей стороне, но его запугали или купили. Боюсь, что теперь план освобождения ОнукоТэрая известен врагам.
Фокусник молчал. Актер кукольного театра был прав: в члены тайного общества не мог попасть случайный человек. Внедрить его было бы чрезвычайно трудным делом. Шпионил кто-то из своих.
- Я могу встретиться сам с нашим другом? - настойчиво спросил Фокусник. - Вы каждый раз подвергаете его и себя ненужному риску. Было бы куда проще, если бы я встречался с ним сам и обменивался нужными сведениями! Я не хотел бы, чтобы с Есико что-нибудь случилось.
Он бросил взгляд на девушку. Ее лицо вспыхнуло.
- Прошу вас, не считайте меня маленькой девочкой. Я очень горжусь тем, что хоть как-то помогаю общему делу.
Она попыталась придать голосу строгость, но было видно, что такое проявление заботы ей приятно.
- Все равно было бы проще, если бы вы связали меня с этим человеком напрямую.
Тадэн покачал крупной головой:
- Это невозможно. Он очень недоверчив, и, я думаю, у него есть на это право. Он страшно рискует, находясь один в стане врага. Есико, возьми дракона и повесь его снаружи на шест. Новая краска должна высохнуть к завтрашнему утру.
Через некоторое время фокусник, так ничего и, не добившись, вышел из фургона. Обезьянка по-прежнему сидела у него на плече и корчила потешные гримасы. Народ на базаре бурлил, как и раньше, и фокусник легко растворился в толпе. Есико проводила его до выхода и вернулась в фургон. Она неслышно подошла к брату и заглянула в его тревожные глаза.
- Что-то случилось, Тадэн? Я чувствую…
Он неожиданно повернулся к ней.
- Есико, мне нужно, чтобы ты выполнила одно поручение.
- Я слушаю тебя.
- Тебе надо будет отправиться на юг, в деревню Тятаи. Если тебя кто-нибудь остановит, скажи, что идешь навещать больную родственницу. В деревне найди семью Фунори и остановись у них. Передай им это письмо. Сюда не возвращайся ни в коем случае.
Она нерешительно взяла в руки свиток рисовой бумаги и развернула его.
- Но здесь ничего нет!
- Глупая! - сердито сказал Тадэн. - Это тайные чернила, они незаметны. Но те, кому ты отдашь письмо, знают, как его прочесть.
Он неожиданно привлек ее к себе и нежно поцеловал. Ее удивила его теплота: обычно брат вел себя куда более сдержанно.
- Постарайся добраться до деревни незаметно. Ну, иди же!
- А как же ты?
- Иди! - твердо сказал он. - И помни: чтобы ни случилось, письмо должно попасть по назначению.
Тадэн с самого раннего детства заменил сестренке и отца, и мать. Она их почти не помнила, и единственным человеком, которому она безоговорочно верила и которого любила, был старший брат. Самый сильный, самый добрый, самый мудрый на свете.
Есико переступала изящными ножками по пыльной дороге и с любопытством глядела по сторонам. Интересно, почему Тадэн не отправил тайное письмо с фокусником? И когда он успел его написать? Ведь целое утро они вместе давали представление. Есико управляла тем маленьким отважным самураем, а брат - страшным драконом из деревянных реечек и рисовой бумаги. Какая замечательная получилась кукла! Как красиво она развевалась на ветру, пока на ней сохла новая краска!
- Эй! - вдруг услышала Есико за спиной и оглянулась.
- Это вы? - удивилась она, увидев недавнего гостя, бродячего фокусника с обезьянкой.
- Я решил тебя проводить, - улыбнулся он в ответ, с удовольствием разглядывая девушку. Ее лицо, раскрасневшееся от быстрой ходьбы, было свободно от обычного грима и дышало прелестной свежестью.
- Я иду повидать родственницу. Она живет в деревне неподалеку.
- А твой брат?
- Он остался в городе. Надо же кому-то следить за фургоном!
Неожиданно фокусник оказался рядом.
- А что это за свиток? Письмо?
Глубокой ночью заговорщики собрались в последний раз перед началом решительных действий. Маленький светильник в углу хижины из промасленной бумаги бросал неровные отсветы на лица собравшихся, делая их похожими на лики древних богов, высеченных в ту пору, когда не было еще ни японцев, ни окинавцев, а лесистые горы заселяли дикие племена антов.
Кэрои Нуэми выделялся среди прочих не только мощной и удивительно пропорциональной фигурой, но и твердой решимостью, исходившей от него почти физически ощутимыми волнами.
- Чико, - проговорил он.
- Отряды уже собраны, тацудзин, - мгновенно откликнулся тот.
Кузнец обвел глазами людей. Здесь на соломенных циновках сидели руководители групп, на которые были разбиты члены тайного общества.
Кусари Иоро, Кано Фунори, Чико, Такаси Нуэми… Он знал каждого много лет, вместе они делили невзгоды и лишения. Крестьянам отнюдь несладко жилось и во времена правления династии Рокю, но теперь гнет правителя Ся Мея сменила поистине варварская жестокость самураев Симадзу Иэхисы.
- Мы выступим завтра на рассвете, - сказал Такаси Нуэми. В его голосе сквозило нетерпение, хотя он тщетно пытался скрыть это, чтобы выглядеть умудренным и твердым воином. - Мой отряд смешается с людьми на площади и проберется поближе к месту казни. Отряд Фунори должен по сигналу поднять шум у ворот и отвлечь внимание охраны, и тогда мы нападем на солдат, которые будут стоять в живом коридоре. Мы отобьем Онуко Тэрая! Чико и его люди будут ждать с лошадьми на окраине.
Кэрои Нуэми медленно встал, и голоса мгновенно стихли. Он не спешил сказать свое слово. Груз, который он держал в себе, вдруг резко придавил его, сжал могучую грудь, и слова застряли в горле. Он в который раз спрашивал себя, может ли он доверять этим людям. Каждый из них, не задумываясь, умер бы за него и за дело, которое они готовили. Каждый жил ради одной цели - поднять голову и, если Амида Будда будет благосклонен, увидеть день, когда Окинава будет свободной. Каждый… Кроме одного.
И Кэрои Нуэми, сделав над собой усилие, тяжело произнес:
- Нет.
Он почувствовал, что взгляды скрестились на нем, словно лезвия самурайских мечей дай-катана.
- Вы должны понять. Это было бы непростительной ошибкой - напасть на конвой на площади, потому что именно этого от нас и ждут. Самураи будут готовы к нападению.
Кэрои глубоко вздохнул:
- Мы меняем план. Прямо сейчас.
- Как? - вскочил, не выдержав, Чико. - Это невозможно! Мы не успеем подготовиться, как следует.
- Невозможно, - эхом повторил Такаси.
- Я уже принял решение, - твердо сказал Кэрои, и в его голосе почувствовалась былая сталь. - Слушайте внимательно. На конвой нужно напасть неподалеку от тюрьмы Сатэ, на опушке леса.
- Это место совершенно неудобно для засады, - недовольно буркнул Фунори. - Почему не напасть, когда конвой будет проходить между двух холмов? Мы могли бы спрятаться за ними и расстрелять самураев из укрытия.
- Наши стрелы слишком слабы, чтобы пробить панцирь самурая, - возразил Кэрои. - Нет, здесь мы лишены всех преимуществ. Собственно говоря, перед самураями преимущество у нас может быть только одно - внезапность. Поэтому и засаду придется устроить в самом неожиданном месте. Тогда у нас будет шанс.
Глава 10

Предательство
- Пустите меня! - испуганно проговорила Есико, глядя на фокусника. Улыбка медленно сходила с ее лица. Она смотрела в его глаза, стараясь разглядеть в них то, что видела обычно: доброту и восхищение. Именно его глаза всегда притягивали ее, когда он приходил. Из-за них фокусник казался ей очень симпатичным и дорогим… Почти как брат. А может быть, и чем-то большим… Она чувствовала, что нравится ему, и тогда Есико начинала ощущать, как по телу проходит незнакомая горячая волна, а вместе с ней - то чувство, которое означало одно: она становилась женщиной.
Но сейчас его глаза были холодны, как пара безжизненных булыжников.
- Ты несешь письмо в деревню? Я тоже иду туда, так почему бы тебе не отдать его мне? Я сумею лучше сохранить его!
- Брат рассердится, если узнает…
Неожиданно фокусник расхохотался:
- Тадэн? Твой Тадэн никогда ничего не узнает! Он уже очень, очень далеко, глупая ты девчонка!
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.
- Вы, - прошептала она. - Значит, это вы! Вы тот предатель, о котором говорил брат!
Он по-прежнему хохотал, словно услышав хорошую шутку. Прекрасную шутку! Острый стальной клинок нашел цель безошибочно. Девушка даже не ощутила боли. Только тупой удар, внезапное головокружение и слабость в ногах. И еще - жгучую ненависть. Он предал не только общее дело. Он предал ее, те только еще зарождающиеся чувства, которые она испытывала… К кому?! У него же совершенно обезьянья ухмылка! Как у того отвратительного зверька у него на плече… или это он сам сидит на плече зверька? И глаза… Холодные. Бездонные… Безжизненные… Тадэн! Тадэн, прости меня! Кажется, я не смогла сохранить твое послание…
Фокусник оглянулся по сторонам и склонился над мертвой девушкой. Он впервые осмелился нарушить приказ: ему нужно было захватить девушку живой. Тогда она могла под пыткой рассказать, кто тот человек при дворе дайме Симадзу Иэхисы, который помогал заговорщикам. Но он не хотел… Нет, не хотел, чтобы ее пытали. Он не мог этого объяснить даже самому себе. Сколько раз по его доносам людей хватали, отправляли в тюрьму, подвергали страшным пыткам, четвертовали, варили заживо в кипящей смоле… Он никогда не испытывал чувства вины или сострадания.
Только вот Есико… Он осторожно прикрыл ее мертвые глаза. И вновь подумал: как она прекрасна! Он навсегда сохранил ее такой. Есико никогда не будет старухой. Ее красивое юное лицо никогда не покроют отвратительные шрамы и морщины. Он безумно хочет ее… Даже сейчас…
Тадэн обманул сестру. Он не писал никакого письма. Просто дал ей чистый лист. Девочка должна была спастись. Иначе она не ушла бы. Она еще слишком юна, чтобы…
Волна дикой боли захлестнула его сознание. Осима Кэсои не использовал ничего, кроме своих пальцев, твердых, как камень. Он нежно касался его нервных окончаний, заставляя их петь какой-то дьявольский мотив, и они звучали, словно волшебные струны.
- Кто должен прийти к тебе? - услышал Тадэн далекий голос. - Назови его. Тогда ты умрешь быстро. Ты даже не почувствуешь, я обещаю. Я избавлю тебя от боли… Ты ведь хочешь этого? Хочешь?.
Люди Осимы Кэсои были специально натренированы, помимо всего прочего, проникать в любое помещение, даже за высокие стены хорошо охраняемой крепости, что уж говорить о каком-то несчастном фургоне. Они оказались внутри так быстро, что толпа вокруг, и продавцы, и покупатели, и просто прохожие ничего не заподозрили. Тадэн, несмотря на большую физическую силу, не успел оказать ни малейшего сопротивления. Все было сделано с подлинным мастерством. Тот, кто должен прийти сюда, тоже ничего не заметит.
- Имя! - шептал Осима. - Назови имя!
Губы Тадэна чуть шевельнулись.
- Что? Повтори!
Осима нажал на болевую точку. Тело актера изогнулось дугой.
- Что?!
- Он… не… придет…
- Не придет? Почему?! Ты подал какой-то знак? Говори!!!
Этот человек смеялся!!! В ярости тюнин движением пальцев сломал ему ключицу и, используя ее как нож, перерезал сонную артерию.
- Он мертв, мой господин, - еле слышно произнес один из людей Осимы.
Кэсои повернул к нему перекошенное от бешенства лицо.
- Знак. Он должен был подать ему знак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38