И никаких кривотолков.
— Да это же шантаж!
— Не согласен. Ну же, леди Джефриз! В чем проблема? Неужели несколько месяцев, проведенных в моем обществе, такая уж большая жертва? Только представьте себе, какое вы испытаете удовольствие, когда публично меня бросите!
Для Стэмфорда, видимо, это всего лишь грандиозная шутка.
И как он смеет быть так уверен, что она согласится играть роль его невесты?
— Несколько месяцев? Да, по мне, лучше вечно гореть в аду, чем провести один день в вашем обществе!
Розалин пришла в ужас от собственной грубости. Но его лицо исказилось лишь на мгновение (а может, ей показалось?) и приняло обычное насмешливое выражение.
— В самом деле? В таком случае разрешите откланяться. А вы подумайте, когда сможете освободить Меритон.
Взяв перчатки, он направился к двери, но потом повернулся и, отвесив поклон, сказал:
— Мое предложение остается в силе день-два. На случай, если вы передумаете. Прощайте, миледи.
— Милорд, я не… — Но, прежде чем она успела извиниться, маркиз ушел.
Розалин в изнеможении опустилась на диван. Никогда еще она ни с кем не была так груба. Ее слова задели его — или ей это показалось? Что может задеть невозмутимого лорда Стэмфорда?
Она встала и заходила по комнате. Ее возбуждение росло. Невозможно принять его возмутительное предложение! Даже ради Джеймса!
Но разве несколько месяцев в обществе лорда Стэмфорда такая уж высокая цена за Меритон?
На что они с братом будут жить? Муж оставил Розалин небольшое наследство и этот дом. Она смогла бы жить скромно, чтобы доходов хватило на двоих, но Джеймс никогда не согласится быть у нее на иждивении.
Что с ним станет?
Невидящими глазами она смотрела на улицу. В конце концов, сколько времени она в действительности будет находиться в обществе лорда Стэмфорда? Вряд ли он будет все время за ней ухаживать. Такой ветреник найдет себе женщину по вкусу.
У нее нет выбора. Только бы его предложение оставалось еще в силе.
Было половина первого ночи, когда Майкл приехал на бал, который давала леди Бэркхем.
— Мы уже потеряли надежду вас увидеть, лорд Стэмфорд! Боюсь, многие дамы испытали муки разочарования.
— Сомневаюсь, что этот недуг долговечен.
— Мы собираемся ужинать. Надеюсь, вы присоединитесь к нам.
— С удовольствием. Ваши ужины всегда так изысканны.
Леди Бэркхем удалилась, сославшись на обязанности хозяйки, а Майкл оглядел зал.
Боже, какая скука, подумал он и пожалел, что приехал.
Но в клубе скука не меньше.
Пришлось признаться себе, что он приехал сюда исключительно в надежде увидеть леди Джефриз. Он был уверен, что она согласится с его планом, но просчитался. Ее последние слова сначала ошеломили, а потом рассердили его. Он убеждал себя, что разозлился потому, что сорвался его план. Мнение людей, включая леди Джефриз, его мало волновало. Но на сей раз ему было по-настоящему больно: его невозмутимости, которой он так гордился, был нанесен ощутимый удар.
Но это же смешно. Сейчас он извинится перед хозяйкой и уедет.
И тут Майкл увидел ее.
Она шла ужинать об руку с леди Карлин. На ней было темно-синее платье, подчеркивавшее мягкие округлости груди и стройность фигуры.
Он, пожалуй, останется.
Майкл подошел к ней сзади, когда она клала на тарелку канапе с омаром.
— Леди Джефриз…
Она резко обернулась, и тарелка в се руках опасно накренилась.
— Что вы здесь делаете?
— Я был приглашен.
— Я хотела сказать, что не заметила вас. Вы… получили мою записку?
— Нет, меня не было дома. Означает ли это, что вы хотели меня видеть?
— Да. — Ее щеки едва заметно порозовели.
— Может, мы могли бы продолжить беседу где-нибудь в другом месте?
— Пожалуй.
Майкл отвел Розалин в кабинет лорда Бэркхема и прикрыл дверь.
— Итак, что было в записке?
— Я принимаю ваше предложение, — сказала она так тихо, что он едва расслышал. У нее был вид мученика, приговоренного к галерам.
— Стало быть, вы решили, что ради поместья стоит несколько месяцев пострадать в моем обществе?
— Я не совсем это имела в виду, — виновато ответила она. — Сожалею…
— Нет нужды извиняться. Я отлично понимаю, как вы ко мне относитесь. Очень хорошо, миледи. Ваш брат получит свое поместье.
— А что я должна теперь делать, милорд? Нам следует прямо сейчас объявить о… помолвке?
— Не вижу причин откладывать. — Его губы дрогнули. — Как только мы сообщим об обручении нашим семьям, я дам объявление в «Морнинг пост».
— А это необходимо? — ужаснулась Розалин.
— Так положено, моя дорогая.
— Но что скажут люди? Это так неожиданно. Мы едва знакомы.
— А какое это имеет значение? Я известен всем как человек, быстро принимающий решения. Послушайте, Розалин, чем скорее все устроится, тем скорее ваш брат вернет себе Меритон.
Испуганное выражение вдруг исчезло с ее лица.
— Я не давала вам разрешения, милорд, называть меня по имени.
— А я разрешаю вам называть меня по имени. Не можете же вы называть меня так, как мой дворецкий. Вы ведь приняли мое предложение стать моей женой.
— Ничего подобного. Я всего лишь согласилась притвориться, будто я ваша невеста. Так что, когда мы одни, вообще нет необходимости фамильярничать.
— Притвориться? Нет, дорогая Розалин, мы с вами будем обручены, и вы будете называть меня по имени.
— Не смейте мне приказывать! — сверкнула она глазами. — Я буду называть вас так, как хочу, милорд. Насколько я поняла, наше обручение нужно вам только для того, чтобы избежать женитьбы, спланированной вашим отцом. Наше знакомство этим и ограничится. Мы будем минимально делать то, что положено при помолвке, и ничего больше. В остальном вы вольны поступать, как вам заблагорассудится.
Значит, она решила, что может так легко отделаться? Майкл сложил на груди руки.
— Ошибаетесь. Я собираюсь играть роль преданного жениха. У моей тети Маргарет, не говоря уже об отце, нюх на всякого рода махинации. Более того, я хочу дать понять всем, что влюблен. Я буду повсюду вас сопровождать и пользоваться любой возможностью остаться с вами наедине.
— Но это же… глупо. Зачем заходить так далеко? Мы можем видеться один, ну, может, два раза в неделю. Я не желаю, чтобы вы не отходили от меня, словно какая-нибудь болонка.
— А теперь вы пытаетесь мне приказывать, миледи. Я знаю, что вы хотели бы послать меня к черту, но мы заключили сделку. Надеюсь, вы проявите ко мне немного больше теплых чувств.
— Хорошо. Но я не стану притворяться, будто влюблена в вас, и не намерена флиртовать с вами, когда мы одни.
Они стояли друг против друга, как два дуэлянта. Майкл сдался первым.
— Как пожелаете. Завтра я буду сопровождать вас в оперу и там познакомлю с сестрой и ее мужем. Я попрошу леди Карлин поехать с нами.
— Хорошо, милорд.
— Вам следует называть меня по имени.
— Я понятия не имею, как вас зовут.
— Майкл.
Розалин ничего не сказала, а лишь смотрела на него так, словно хотела, чтобы он провалился. Стэмфорд шагнул к ней, но она отступила. Тогда он взял ее тонкую руку, как будто для поцелуя, но вдруг притянул ее к себе и коснулся губ.
Они были свежими и прохладными. Ему захотелось сжать ее в своих объятиях, но он вовремя одумался.
— До завтра, Розалин.
Маркиз произнес ее имя намеренно медленно, любовно. Она взметнула на него взгляд. Ошибиться было невозможно: он прочел в ее глазах страх перед неизведанным.
Глава четвертая
Розалин смотрела на записку в полной растерянности. Леди Карлин сообщала, что не сможет сопровождать ее в оперу, потому что у нее разыгралась страшная мигрень. Поскольку эти мигрени случались лишь тогда, когда бабушка не хотела во что-либо вмешиваться, Розалин заподозрила, что леди Карлин решила оставить ее наедине с лордом Стэмфордом. Вероятно, она была единственной бабушкой в Лондоне, которая поощряла внучку встречаться с таким повесой, как маркиз.
Розалин смяла записку, едва удержавшись, чтобы не швырнуть се куда-нибудь подальше. От дурного предчувствия засосало пол ложечкой. У нее не было никакого желания оставаться наедине с лордом Стэмфордом, сидеть напротив него в коляске и поддерживать светскую беседу. Но она оказалась во власти этого человека и придется его терпеть.
Почему она в таком смятении? — спрашивала себя Розалин. Она подошла к зеркалу и стала вглядываться в свое бледное лицо. Почему решила, что она в его власти? Это же смешно! Она ведь не одна на свете. У нас есть семья, приличное состояние. Так что нечего бояться. Она отыграет свою роль в этом абсурдном фарсе, вернет Меритон Джеймсу и заживет по-старому.
Все же чувство ужаса при воспоминании о том мимолетном поцелуе не покидало ее. Она непременно даст понять лорду Стэмфорду, что впредь не допустит ничего подобного.
Бросив последний взгляд в зеркало, Розалин взяла с туалетного столика перчатки и веер. Лорд Стэмфорд опаздывал уже на пятнадцать минут.
— Миледи?
Розалин вздрогнула. Миссис Хэррод заглянула в спальню.
— Лорд Стэмфорд ждет внизу. Такой красавец! Весь в черном. Просто герой из романа.
Боже, он очаровал даже экономку. Миссис Хэррод подала Розалин бархатную накидку и, отступив, сказала с неподдельным восхищением:
— Вы тоже очень хороши, миледи. Неудивительно, что сразили его светлость.
Розалин покраснела. Она и не подозревала, что у ее экономки столь романтическое воображение.
Розалин стала медленно спускаться по лестнице, чувствуя, что сердце бьется слишком сильно. Лорд Стэмфорд стоял в гостиной перед камином, рассматривая висевший над ним пейзаж. При звуке ее шагов он обернулся.
Маркиз и вправду выглядел великолепно. Крахмальная рубашка казалась ослепительно белой на фоне черного фрака и подчеркивала аристократические черты смуглого лица. Бриллиантовая булавка сверкала в белом же галстуке. Волнистые волосы блестели в свете люстры. Черные шелковые бриджи и белые чулки дополняли костюм.
Розалин попыталась принять непринужденный вид.
— Надеюсь, я не заставил вас ждать, дорогая?
— Всего пятнадцать минут, милорд.
— Стало быть, я на пути к исправлению. Обычно я опаздываю по крайней мере на двадцать минут. К тому времени, как подойдет к концу наш союз, вы, может быть, приучите меня к пунктуальности. Позвольте… — Он взял накидку и набросил ей на плечи. Его руки коснулись ее шеи, и она внутренне затрепетала.
Он внимательно оглядел ее черное платье из крепа, бриллиантовое колье и сережки.
Предательский румянец выдал ее смущение. Этот записной сердцеед знает совершенно точно, как смотреть на женщину, чтобы дать ей почувствовать, что она привлекательна.
— Бабушка не поедет с нами в оперу, милорд. У нее разыгралась мигрень.
— Она мне об этом уже сообщила. — Стэмфорд продолжал се рассматривать, все больше приводя в замешательство.
— Нам пора ехать, милорд.
— Майкл.
— Простите?
— Обращайтесь ко мне по имени, Розалин.
— Пока мы не объявили о нашей помолвке, я считаю, что в этом нет необходимости.
— Нет, есть. У меня не такое уж трудное имя. Я хочу услышать, как вы его произнесете.
Стэмфорд придвинулся ближе. Она уже знала эту его полуулыбку и поняла, что они так и останутся стоять здесь, если она не выполнит его просьбу.
— Хорошо… Майкл, — еле слышно прошептала она.
— Неплохое начало! Мне понравилось.
Пока они ехали в оперу, Розалин никак не могла придумать тему для разговора. Ей казалось, что даже о погоде сказать нечего. Она не знала, куда девать глаза, и всю дорогу смотрела на свои руки, стиснутые на коленях. А когда все же подняла взгляд, то увидела, что лорд Стэмфорд, сидевший в непринужденной позе напротив, внимательно се изучает.
— Почему вы так на меня смотрите? — не выдержала она.
— Как «так»?
— Как будто я какое-то диковинное существо. Это весьма невежливо.
— Прошу прощения, но у вас такое подвижное лицо. Все ваши чувства отражаются на нем. Меня это просто заворожило.
— Не понимаю, почему это так интересно.
Розалин всегда ненавидела свою неспособность скрывать эмоции. Сейчас ей больше, чем когда бы то ни было, хотелось выглядеть холодной и отстраненной. А вместо этого… он говорит, что у нее все написано на лице.
— Женщины, как правило, скрывают свои мысли и чувства под маской невозмутимости.
— В этом есть свои преимущества.
— Не согласен. Я предпочитаю честность. Коляска наконец остановилась у театра.
Им пришлось ждать, пока из длинной вереницы экипажей впереди выходили пассажиры. Розалин увидела, как из одной карсты вышли элегантно одетый джентльмен, дама в вечернем платье и бриллиантах и молодая девушка. Девушка, видимо, была дебютанткой: она с восторгом смотрела на величественный фасад театра и была явно возбуждена.
Вид дебютантки напомнил Розалин ее первый сезон в Лондоне. Тогда се тоже привезли в Королевский оперный театр, и она страшно нервничала, поднимаясь по мраморной лестнице в сопровождении леди Карлин. Но в театре было много дебютанток, и никто не обратил на нее внимания и не рассматривал в лорнет их ложу. Она была даже немного этим разочарована.
Лорд Стэмфорд дотронулся до се руки.
— Розалин, мы приехали. Мы не можем провести вечер в коляске.
Служитель уже открыл дверцу. Стэмфорд вышел и подал Розалин руку. Она приняла его помощь, но споткнулась и уронила сумочку. Он поднял ее и сказал со своей характерной полуулыбкой:
— У вас всегда была неприятная привычка ронять сумочки?
— Нет, только с тех пор, как я познакомилась с вами, — парировала она. Слава Богу, что в темноте он не увидел, как она покраснела.
— Обычно я действую на женщин иначе.
Розалин покраснела еще больше и поклялась себе, что постарается избегать малейших прикосновений. Но он взял ее за руку и, остановившись под сводами фронтона, сказал:
— Прежде чем мы войдем, я хочу, чтобы вы кое-что поняли.
— Да?
— Я предполагаю, что вы боитесь, как бы я не позволил себе лишнего, воспользовавшись нашим договором. Если учесть мое поведение при нашей первой встрече, вы вправе думать именно так. Но можете быть совершенно спокойны: я не заставляю женщин ложиться со мной в постель.
— Конечно… нет, — запинаясь, пролепетала она, сраженная его откровенностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22