Размышляя так, Элли надела белую, нежную, воздушную фату.
И окончательно укрепилась в мысли, что поступила правильно. Возможно, даже хорошо, что Ли всего не знает. Ведь ей исполнилось всего четыре года, когда Ли покинул, ранчо и уехал в колледж в Техасе. И в его редкие приезды Элли никогда не посещали приступы, она чувствовала себя вполне нормально. Если бы он узнал всю правду до того, как привязался к ней, то, наверное, отказался бы от нее. Все, кто узнавал о ее болезни, в лучшем случае жалели и беспокоились о ней, в худшем – просто предпочитали с ней не общаться. Поэтому она потеряла бы Ли, так и не успев открыть ему своего сердца.
Внизу в гостиной старинные часы пробили пятнадцать минут десятого. Элли присела на стул около зеркала и достала из ящика тумбочки новую губную помаду.
Оставалось меньше часа.
Она ждала его всю жизнь и вот меньше чем через час, увидит его и будет думать сегодня только о нем. Прочь все грустные мысли: о болезни, о том, что мамы нет рядом и что отец не поведет ее к алтарю.
Элли достала розовый блеск для губ и нанесла его поверх помады, удивляясь тому, как неожиданно задрожала у нее рука.
Просто нервы, успокаивала она себя, но вдруг у нее неприятно зазвенело в ушах.
Потом она ни с того ни с сего уронила карандаш для бровей, а когда нагнулась за ним, вновь услышала звон и у нее закружилась голова. Волна слабости накатила на нее, голова кружилась все сильнее, и Элли почувствовала приступ тошноты.
– Что со мной происходит? – прошептала она, пытаясь встать со стула, но не смогла. Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. Когда через пару минут она открыла глаза, ее охватил неподдельный ужас: перед глазами все плыло.
Элли отвела взгляд от зеркала, но голова все кружилась, а пальцы перестали ее слушаться. Элли уронила помаду, пытаясь взять ее с тумбочки.
В голове все шумело. Звон казался таким громким, что Элли прижала ладони к ушам, но шум не прекращался.
– Боже, что происходит, – шептала девушка, желая, чтобы шум кончился, и неожиданно поняла, предвестником чего могли быть такие симптомы.
Очередной эпилептический приступ.
– Нет. Пожалуйста, только не сейчас. Не сегодня.
Но никто не слышал ее молитв, никто не в силах был ей помочь.
Элли ощутила неприятный металлический привкус во рту, тело не слушалось. Пересиливая себя, она встала со стула и попыталась дойти до кровати. Вокруг все кружилось.
Сделав всего несколько неуверенных шагов, Элли попыталась ухватиться за спинку кровати, но, потеряв равновесие, упала рядом, стащив покрывало. Слезы отчаяния хлынули из ее фиалковых глаз. Она лежала на полу, не в силах пошевелиться, и смотрела в потолок. Через мгновение она потеряла сознание. Красота долгожданного дня вдруг померкла, Элли потеряла чувство времени и пространства, она шептала и кричала в исступлении, но никто не слышал ее – она была одна.
– Простите меня. Простите. Я виновата… – произносила Элли снова и снова.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ли провел бессонную ночь в отеле города Сандаун. Он лежал в постели и думал, что все могло бы быть по-другому. В девять часов пятнадцать минут утра оставался все тот же единственный вариант развития событий. Ли оделся, повязал галстук, загрузил пару чемоданов в машину и направился Е на ранчо к невесте.
Примерно через полчаса он свернул на проселочную дорогу, ведущую к ранчо, и на него нахлынули воспоминания двухнедельной давности.
«Я заказала солнечную погоду». Ли ухмыльнулся, вспомнив эти слова, произнесенные Элли в их последнюю встречу. А ведь ее желание выполнено, сегодня, в день ее свадьбы, и впрямь стоит замечательная солнечная погода, дует легкий ветерок, вокруг на многие мили раскинулись зеленые луга, и каждый цветок и лист радуется наступающему лету.
Ли утопил педаль газа и вспомнил, как первый раз приехал на ранчо десятилетним озлобленным, безнадежным подростком, который боялся всего на свете.
Уилл и Клэр Шайло изменили его. Они забрали его с улиц Денвера, привезли в Сандаун, а вернее, к себе на ранчо.
И теперь, через двадцать три года, он возвращается на ранчо, чтобы жениться. Много событий произошло в его жизни. Сейчас он вспоминал их, как и тот разговор с Куртом Томпкинсом, его начальником.
– Может, ты хочешь повышение в должности или больше денег? Черт побери, я не хочу, чтобы ты уходил, я не хочу терять такого работника. И я не понимаю, как ты можешь променять Хьюстон на какой-то заброшенный городок в штате Монтана.
Ли самому не нравилась такая идея – ведь он проработал в корпорации у Курта последние десять лет, и восемь из них – менеджером.
– Я передал все дела Дэйву, – парировал Ли, он все знает и умеет. Я доверяю ему и уверен, что у тебя не будет с ним проблем.
Курт недовольно покачал головой.
– Я все равно не понимаю, – ответил он, пожимая плечами.
Ли знал, что Курт никогда не поймет его.
– Я обязан Уиллу Шайло жизнью, – проговорил он, – и теперь пришло время вернуть долг.
Ли поправил солнечные очки. Да, он вернет долг – долг чести. Беда состояла в том, что Элли – часть долга. Она слишком юна и наивна, чтобы понять, чего ей будет стоить брак с Ли.
Зато Ли хорошо все понимал. Но чувство долга превыше чувства вины и несправедливости. Он дал обещание супругам Шайло и обязан сдержать его. Ли окинул взглядом окрестности – вскоре все по праву станет его собственностью. А ведь когда-то он не смел и мечтать о таком роскошном подарке. Ли ухмыльнулся.
– Да, кем я был, и кем стал.
Он давно распрощался с прошлым. С. теми временами, когда всеми забытый жил на улице. Но все изменилось с тех пор, как его забрала к себе семья Шайло. Вначале он принял их поступок за жалость и был оскорблен – ведь для него его жизнь была нормой. Но он ошибался, и очень скоро он почувствовал истинное гостеприимство и увидел нормальную жизнь.
Ли еще мальчишкой хорошо знал, что значит жить в нужде, голодать, терпеть, когда бьют и обижают, и быть не в силах дать отпор. Его жизнь была такой до тех пор, пока Уилл и Клэр не забрали его с улицы к себе, проявив безграничную доброту. К их сорока годам они уже отчаялись завести своих детей.
В новой семье Ли окружили заботой, терпели и понимали все его выходки, но и приучали к труду. В ответ в первый же год своего пребывания на ранчо он умудрился притащить в дом десять птенцов грифа. Даже такое озорство сошло ему с рук. Что бы он ни делал, что бы ни вытворял, его не отсылали обратно.
– Ты можешь делать все что хочешь, – однажды сказал ему Уилл. – Даже если задумаешь совершить что-то безумное, учти одно, теперь у тебя есть дом, твой дом и семья, где тебя всегда поймут.
Тогда слова Уилла произвели на него большое впечатление. Впервые в жизни он понял, что нужен кому-то, что о нем заботятся и переживают за него. Пусть всего лишь два человека, но он по-настоящему что-то значит для них.
Ли остановил машину и посмотрел на дом. Здесь он когда-то узнал, что это значит, когда тебя любят и у тебя есть семья. А теперь его ждет здесь невеста.
Элли. Они выросли вместе. Милая, – смешная девочка, на устах которой всегда играла улыбка, была неожиданным и, конечно же, очень желанным ребенком.
Ли помнил день, когда она родилась, как тяжело проходили роды. Клэр чуть не умерла тогда. Ли было четырнадцать, и он почти ненавидел ребенка, который мог убить Клэр. Но стоило ему увидеть крошку, ее чудесное личико, потрясающие глазки, и он сразу полюбил ее. Каждый, кто видел малышку, был ею очарован.
Уилл и Клэр души в ней не чаяли, они оберегали и заботились о ней, она стала чудом, на которое уже перестали надеяться.
Появление малышки подтвердило сомнения Ли: он был неродным ребенком в любящей семье, чужим для них, и, как бы сильно его здесь пи любили, рассчитывать в жизни может только на себя. Он понял разницу: Элли – родной ребенок и по праву носит фамилию Шайло. Несмотря на то что Уилл и Клэр много сделали для него, они никогда не предлагали ему взять их фамилию. Эта мысль, закравшись еще в детстве, не покидала Ли в жизни ни на секунду.
Он вышел из машины, вдохнул полной грудью свежий воздух, поправил галстук, провел рукой по лацканам пиджака и присел на поваленное дерево. Нахлынувшие воспоминания словно не пускали дальше, не давали преодолеть последние метры к дому.
Элли было всего четыре года, когда, получив стипендию, Ли отправился в колледж. Когда ей исполнилось восемь, в свои двадцать два Ли получил диплом менеджера среднего звена. Он вернулся в Сандаун на похороны Клэр, когда Элли стала уже шестнадцатилетней барышней.
Потом и Уилла не стало. Ли охватило отчаяние: ведь всего месяц назад Уилл звонил ему домой, а три недели спустя, когда Уилл уже находился при смерти, он взял с Ли обещание, которое тот поклялся исполнить.
– Знаешь, она особенная, наша Элли, – почти шепотом говорил Уилл. Лицо у него было мертвенно-бледным, и каждое слово давалось ему с трудом. Монитор безжалостно отсчитывал каждый стук его сердца. – Она не такая, как все. Она… хрупкая, нежная. Она очень нуждается в тебе, сынок, и ты должен пообещать мне, что никто и никогда не обидит и не причинит вреда Элли, что никто не приберет к рукам ранчо и землю – все, на что мы с Клэр положили наши жизни. Ведь все это ради Элли, ради нашей девочки.
Хрупкая – слово, которое Уилл и Клэр всегда употребляли, говоря об Элли. Однако в глубине души Ли понимал, что это не то слово, которым можно определить состояние Элли. Честно говоря, Ли немного знал о ее болезни, но совсем не хотел знать больше. Клэр и Уилл неохотно говорили на любые темы, связанные со здоровьем Элли, хотя и не скрывали правды. Ведь когда у Элли начались приступы, Ли сам был еще ребенком.
А если говорить, положа руку на сердце, то все, что происходило с Элли, пугало Ли. Он искренне боялся и переживал за нее, потому что ничего не мог сделать, ничем не мог ей помочь.
– У нее лихорадка, – говорила Клэр всякий раз, когда у Элли начинался приступ, и тут же выдворяла Ли из се комнаты. – Всего лишь лихорадка. У нашей малышки это врожденное. Но она вырастет, и у нес все пройдет.
Элли выросла, но ничего не прошло. Ли никогда не видел проявлений се болезни – когда с Элли случались приступы, его не было рядом.
Он выбирался на ранчо лишь время от времени с короткими визитами, ему можно было не волноваться, не переживать, не чувствовать себя виноватым, сожалеть – ведь он отсутствует, в то время как весь ужас происходит с ней, а не с ним, и все равно никто не в силах помочь.
Теперь он вернулся, вернулся навсегда, и теперь… теперь он будет заботиться о ней. Он обещал Уиллу.
Ли не мог допустить и мысли, чтобы отказать Уиллу в его последней просьбе. Он согласился не раздумывая.
– Ты единственный человек, которому я доверяю и на кого могу положиться, сынок. Ты единственный, кто позаботится об Элли и никогда не причинит ей зла.
Если бы все зависело только от него, он отдал бы жизнь за Уилла Шайло, за человека, который любил его как родного сына и которому Ли обязан всем. Только благодаря Уиллу Ли стал настоящим мужчиной, с понятием о чести и достоинстве.
Он посмотрел на окна на втором этаже. Времени на раздумья почти не оставалось – сегодня вечером, когда солнце начнет клониться к закату, Элли уже станет его женой. Ради нее он жертвовал всем: карьерой, друзьями, любимой женщиной, которая стала частью его жизни.
– И ты еще пытаешься убедить себя в том, что причиняешь Элли зло, хотя истина в том, что вы оба получаете то, что хотите, – вслух убеждал себя Ли, пытаясь приобрести уверенность.
Элли хотела быть рядом с ним – по крайней мере, думала, что хочет. Ли, в свою очередь, желал стать хозяином ранчо. Об Элли должен кто-то заботиться, так пусть этим человеком будет он.
Ли поправил солнечные очки и направился к дому.
Дому, где его ждала юная невеста с доверчивым взглядом и чистым сердцем, полная надежд.
Ли постучал в дверь. Когда, наконец, Элли открыла, он поразился ее трогательной красоте.
Некоторое время он стоял в дверях, не в силах ни двинуться с места, ни вымолвить хотя бы слово. Он стоял на пороге с чемоданом в руке и любовался своей невестой, которая была похожа на принцессу из сказки в своем белоснежном платье из шуршащего шелка. Ли не хотел и думать, во что он впутывает Элли.
Она выглядела так, будто только что проснулась. Ее лицо, словно белая простыня, не имело и намека на румянец. Несмотря на ее чудесное платье, фату и белоснежные цветы, несмотря на красоту, выглядела она так, словно случилось что-то нехорошее.
Прекрасные фиалковые глаза Элли не выражали ни радости, ни торжества, которые она излучала в последнюю их встречу.
– Элли… – Бросив багаж на пороге, Ли подошел к ней. – С тобой все в порядке?
Она едва заметно кивнула и улыбнулась.
– Я только накину шаль.
Неуверенно и осторожно она взяла белоснежную шаль. Ли, не спрашивая, отобрал ее из рук Элли и аккуратно накинул ей на плечи.
Он на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул и окончательно смирился с очевидным: Элли явно была больна.
– Элли, – заботливо произнес Ли, – если ты не готова…
– Все в порядке, – быстро проговорила Элли, хотя и без особой уверенности. – Честно, все в порядке, – повторила она, заметив тень недоверия на лице Ли.
Элли была не в себе. Но, может, такое состояние вовсе не признаки ее болезни, может, намечавшиеся изменения в ее жизни так сильно взволновали ее? Может, она просто напугана? Ведь он не стал разыгрывать перед ней влюбленного жениха – он им не был и никогда не будет. Но она знала, что он будет добр к ней и станет о ней заботиться.
Ли провел рукой по белоснежной фате.
– Знаешь, нам необязательно венчаться сегодня, если тебе нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью…
– Мне не нужно… времени, – прошептала Элли, медленно выговаривая каждое слово, опустив голову и сложив ладони так, словно пыталась сосредоточиться. – Я ждала тебя… всю жизнь и не хочу ждать ни секунды дольше.
Такой честности он не ожидал. Элли заслуживала большего – человека, который бы любил ее по-настоящему, настоящего принца на белом коне, который бы увез ее в свой огромный замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15