Теперь, когда противник больше не наблюдал за ней, к Милли неожиданно вернулось чувство юмора. Она весело засмеялась. Незваный гость спал на единственной кровати в квартире.
Милли почувствовала, что страшно устала. У нее не было сил будить его и снова сражаться с ним. И она решилась. Тихо подойдя к кровати, она прилегла на самом краешке и тут же провалилась в забытье.
Милли проснулась в обычное для себя время. Солнце светило в комнату сквозь занавески. Но это были не ее занавески. Тут она все вспомнила и слегка приподнялась на локте.
Справа от нее кто-то зашевелился, слегка посапывая. Она взглянула в ту сторону. В это трудно поверить, но она провела всю ночь — или, по крайней мере, ее большую часть, — доверительно прижавшись к Рональду Бредли. Его рука и сейчас небрежно лежала на ее бедре.
Милли взглянула на эту большую и сильную руку, беззаботно расслабленную во сне, и у нее встал ком в горле. Она нервно сглотнула и, стараясь не дышать, начала осторожно отодвигаться. Рука чуть дернулась и по-хозяйски обняла ее бедро. Милли замерла. Рука стала поглаживать ее, но она видела, что Бредли так и не открыл глаз.
Сжав зубы, Милли решила переждать эти вызывающие у нее чувство неловкости ласки и дождаться, когда он снова уснет. Но тут его глаза открылись.
Какое-то мгновение Бредли казался удивленным. Потом сознание полностью вернулось к нему, и его губы раздвинулись в уже знакомой ей улыбке, которую никак нельзя было назвать доброй. Его рука скользнула вниз и мягко сжала ее колено. Милли не смела даже шевельнуться.
— Прекратите, — хрипло произнесла она. Его улыбка стала еще шире. Он не сводил глаз с ее лица. Как паук, опутывающий свою жертву, он сознательно парализует мою волю, подумала она, и эта мысль помогла ей сбросить его колдовские чары.
Она отодвинулась и собралась уже соскользнуть с постели, но не тут-то было. Схватив ее за руку, Бредли пресек ее попытку подняться.
— О нет! — простонала Милли.
Рональд притянул ее к себе. Он казался равнодушным, почти скучающим, но его поцелуй был совсем другим.
Я не могу пошевелиться, подумала Милли, и, что еще хуже, не хочу.
Он мягко рассмеялся.
— Это не совсем то, чего вы ожидали? Она подняла затуманенные глаза.
— Что?
— Вы забрались в мою постель, — пояснил он нарочито суровым тоном, — уже после того, как я уснул. Не припомню, чтобы я приглашал вас.
Милли снова попыталась высвободиться, но Рональд Бредли, казалось, не замечал этих попыток. Его объятия напоминали железные тиски. Никогда в жизни Милли еще не чувствовала себя такой беспомощной.
У нее сложилось отчетливое впечатление, что он ужасно сердит, а его деликатность — скорее результат разностороннего опыта. Он словно наказывал ее за что-то.
Задыхаясь, Милли попыталась оторваться от его губ, но тут же смолкла.
Рональд плавным движением перевернулся, и мгновение спустя Милли уже лежала на спине, а он оказался сверху. Она в ужасе закрыла глаза.
— Очень хорошо, — целуя ее веки, насмешливо произнес он.
Шон никогда не целовал ее так… А это было так приятно! Она почувствовала, как его пальцы расстегнули верхнюю пуговицу ее блузки. Затем Рональд склонился над ней, и острое чувство наслаждения пронзило ее, когда его губы коснулись нежной кожи груди. Она потянулась к нему, и тут резкая боль пронзила ее запястье. Милли непроизвольно вскрикнула.
Он на мгновение замер.
— Отпустите! — взмолилась она.
Бредли отодвинулся, и она села на кровати, вытянув больную руку перед собой, а потом склонилась над ней, словно убаюкивая.
— Что случилось? — резко спросил он. Милли закусила губу. Боль начала стихать, но ее последствия — чувство слабости и какой-то беззащитности — снова в полной мере возвратились к ней.
— Мое запястье, — наконец прошептала она. — Оно сломано.
— Но ведь вы без гипса. — В его голосе прозвучало что-то похожее на обвинение.
— Да, — сказала она. — Его сняли пару недель назад, и осталась только шина, благодаря которой запястье остается зафиксированным. Вчера вечером я сняла ее.
— Зачем? Чтобы приласкать меня? Милли густо покраснела, не смея взглянуть на него.
— Нет. Я надеваю ее, только когда хожу за покупками или веду машину.
— Или когда ходите на вечеринки, — сухо добавил он.
— В общем, да. Но я на них почти не хожу.
— Черт! — помолчав, сказал он. — Это серьезный перелом?
Пальцами правой руки Милли осторожно ощупала больное запястье. Сможет ли она когда-нибудь играть, как прежде? Никто не мог дать ей никаких гарантий на этот счет.
— Не знаю, — тихо произнесла она. — Врачи сказали, что не очень.
— Ну и?.. — продолжил он расспросы. Почему его это заинтересовало? — удивилась Милли. Никто не расспрашивал ее о руке, ни отчим, ни даже Шон, хотя номинально он все еще был ее учителем.
Не глядя на Рональда, она покачала головой.
— Они сказали, что еще какое-то время она будет болеть. Постепенно пройдет.
— Но ведь вы заорали так, будто вам действительно было страшно больно. Я что, придавил вам руку?
— Нет. — Милли судорожно втянула воздух. — Я сама виновата. Я хотела вытащить ее из-под себя.
— Так значит, вы сами улеглись на нее? — Он протянул руку и взъерошил ей волосы. — Бедная Золушка. Вам не очень-то везет сегодня утром, ведь верно?
Милли вздрогнула, но приказала себе оставаться спокойной.
— Да, утро действительно могло бы быть более удачным, — призналась она. — Особенно если бы вы не называли меня Золушкой и не делали неверных выводов.
В ответ Рональд Бредли лишь скрестил на груди руки. Она заметила, что пуговицы на его рубашке также расстегнуты, и отвела взгляд: вид загорелой кожи будоражил ее, не давая возможности сосредоточиться.
— Какие именно выводы? — поинтересовался он.
— Вы, кажется, считаете, — четко выговаривая слова, произнесла Милли. — что я сама легла к вам в постель, радуясь представившейся возможности переспать с восхитительным Рональдом Бредли.
— Ах, это… — Он явно ни в чем не раскаивался.
— Так вот, вы заблуждаетесь. Если бы в квартире была еще одна кровать или хотя бы диван, то вы наверняка спали бы в одиночестве, а я не бы рисковала второй раз сломать себе запястье.
Бредли нарочито поморщился.
— Это удар ниже пояса. Вы не предупредили меня о своей больной руке.
— Как и о том, что вы заняли единственную в квартире кровать, — добавила она. — Дело в том, что меня просто не было возможности сделать это — вы набросились на меня прежде, чем я успела открыть рот.
Смысл сказанного наконец-то дошел до него.
— Единственную кровать? В такой огромной квартире? Вы, наверное, шутите?!
— Мой отчим Пит, — холодно пояснила Милли, — не часто принимает гостей. У него в квартире есть два рояля, арфа и студия звукозаписи. Здесь есть, где поесть, выпить, поработать и послушать музыку, но гости, как правило, не остаются ночевать, поэтому нет и лишних кроватей.
— Боже мой, — растерянно произнес Бредли. Он внимательно оглядел комнату. — Так это спальня самого маэстро! — В его голосе прозвучали веселые нотки. — Думаю, мне следует принести вам свои извинения.
— Согласна.
Его глаза снова остановились на ее лице, и в этом испытующем взгляде было нечто такое, от чего Милли стало неуютно.
— Считайте, что я извинился перед вами, — наконец выдавил Рональд.
Она резко выпрямилась.
— А теперь, если я снова попытаюсь встать с постели, вы отпустите меня?
Рональда Бредли было невозможно смутить. Он ухмыльнулся.
— Конечно. Особенно, если за это я получу завтрак.
Милли возмущенно фыркнула и, не удостоив его ответа, вскочила с постели. Выходя из комнаты, она отказалась признаться себе в том, что услышала тихий смешок, раздавшийся ей вслед.
Телефон зазвонил, когда она, бормоча себе под нос проклятия, готовила кофе. Это был Фред, консьерж.
— Доброе утро, мисс Роббинс. — Казалось, он чувствует себя неловко. — Здесь повсюду фотографы. Они ждут даже на улице.
— Да? — Милли была смущена и одновременно взбешена этим сообщением, но старалась говорить безразличным тоном. — А в мусорном ящике их случайно нет?
— Кажется, двое действительно сидят на них, невозмутимо сообщил Фред, — нацелив свои объективы на входную дверь. Я подумал, что вам будет небезынтересно узнать об этом. Ведь у вас так много вещей, которые нужно будет сложить в машину, — неуклюже добавил он.
— Да, конечно, — согласилась Милли и, поблагодарив консьержа, поспешила в спальню.
Рональд все еще лежал в постели и, опершись на подушки, небрежно листал одну из книг Пита. Очевидно, какой-нибудь широко разрекламированный в прессе детектив из тех, что обычно валялись на прикроватной тумбочке.
— Завтрак готов? — подняв глаза, поинтересовался он.
— Нет.
Милли была слишком взволнована, чтобы обидеться на тон, которым был задан этот вопрос. Рональд словно обращался к прислуге.
Он заметил ее нервозность и нахмурился.
— В чем дело?
— Только что позвонил консьерж. Журналисты ждут нас внизу. Они прячутся даже в гараже, держа наготове свои объективы. Что будем делать?
Его брови поползли вверх.
— Должно быть, им заказан репортаж.
— Это вовсе не смешно, — свирепо произнесла она.
Рональд откинул покрывало, сел и, спустив ноги на пол, стал нащупывать туфли.
— Они под столом, — машинально подсказала Милли.
— Спасибо. — Он надел туфли. — Думаю, в данной ситуации нам придется проявить изобретательность.
В его голосе звучали покровительственные нотки, и Милли разозлилась.
— Что вы собираетесь сделать? Бросить на них мокрые полотенца и убежать? — саркастически поинтересовалась она.
— Думаю, мне лучше просто «испариться». — Он взмахнул рукой, подражая фокуснику. — Как призрак, — заговорщически добавил он.
— Но как? Через мусоропровод? — едко поинтересовалась Милли.
Ее словно загипнотизировали плавные движения его артистичных рук, и, хотя Рональд даже не взглянул в ее сторону, она, казалось, физически ощутила его прикосновение.
— Нет.
Он начал застегивать рубашку. Слишком хорошо помня, при каких обстоятельствах она была расстегнута, Милли поспешно отвернулась и уставилась в окно.
— Видно что-нибудь? — спросил он, вставляя в манжеты небольшие серебряные запонки и подходя к ней.
— Н-нет. — Она отодвинулась. — Отсюда видно только дорогу к дому. Что вы собираетесь делать?
Рональд улыбнулся, но его глаза были по-прежнему серьезны.
— Вы тайком выведете меня отсюда. Переодетым.
— Я? Да вы с ума сошли! Каким образом? У меня здесь нет никакой одежды. Да и она была бы вам мала. — Она взглянула на его небритые щеки и по-мужски широкие плечи. — К тому же вы совсем не похожи на женщину.
— Мне и не нужна ваша одежда, — вкрадчиво сказал он. — Мне нужны вы.
— Я? — еле выговорила она. Его глаза смеялись.
— Вернее, чтобы вы сопровождали меня.
— Что вы имеете в виду?
Рональд небрежно оперся о край старинного секретера палисандрового дерева. Заскрипев, тот покачнулся, но Милли сейчас было не до протестов.
— Все знают, что вы сегодня уезжаете — консьерж, ваши соседи, возможно, даже эти парни с фотоаппаратами. — Он пожал плечами. — Вы просто возьмете меня с собой.
— И вы всерьез считаете, что вас не заметят? Но вас не назовешь невидимкой, а эти люди явно знают, кого именно они ждут.
— Я переоденусь, — спокойно повторил он. — У вашего консьержа наверняка найдется лишняя форма. Никто не обратит внимания на человека в форме консьержа, особенно когда он несет чемоданы хорошенькой женщины.
— Почему он должен одалживать вам брюки?
— Как все шотландцы, в душе этот парень-романтик. А вы расскажете ему, что это была любовь с первого взгляда и нам нужно было какое-то время побыть наедине, — подсказал Бредли.
— Я не сделаю этого! — возмутилась Милли.
— Сделаете, — твердо произнес он. — Это вы виноваты в том, что все узнали, где я, а значит, вы в долгу передо мной. Впрочем, поговорить с консьержем я могу и сам.
Фред Макдугал был действительно тронут романтической историей, которую поведал ему Рональд. В тихой ярости Милли слушала, как он излагал консьержу свои объяснения, но не могла не отметить, что это было сделано весьма деликатно: Рональд не сказал ничего, против чего она могла бы возразить по существу. Правда, в его тоне сквозил намек на неожиданно возникшее между ними чувство.
В результате они получили от Фреда не только щегольскую форму шофера, но и искренние пожелания удачи.
— Как вы могли?! — свирепо прошептала Милли, когда они по служебной лестнице поднимались обратно в квартиру.
— А что я такого сказал? — невинно спросил Рональд.
— Я имею в виду не то, что вы сказали. А то, как вы это сделали. Он засмеялся.
— Я же актер. Романтические сказки — моя профессия. — Он с загадочным видом посмотрел на нее. — Не волнуйтесь. Золушка, вы уже почти избавились от меня.
— Надеюсь, что это так, — сухо ответила Милли. Вернувшись в квартиру, он быстро переоделся, а она занялась своим запястьем. Бредли с любопытством смотрел, как она надевает эластичную повязку.
— Вы уверены, что действительно можете вести машину с этой штукой на руке?
— Значительно лучше, чем без нее. А сейчас рука действительно побаливает.
Он нахмурился, но это ускользнуло от внимания Милли, занятой последней проверкой списка вещей Пита.
— Пожалуйста, вызовите лифт, — попросила она и взялась за одну из сумок.
— Ну, уж нет. — Бредли отобрал у нее сумку. — Лифт вызываете вы, а я беру на себя роль носильщика.
Рональд сдержал слово, так что Милли не пришлось нести ничего, кроме набора аудиокассет. В слабо освещенном помещении подземной стоянки, когда они грузили в машину вещи, дежурившие при входе репортеры даже не взглянули на ее спутника.
Рональд взял у Милли ключи, уселся за руль и открыл противоположную дверь.
— Садитесь, мисс Роббинс.
— Но… — заупрямилась она. — Это машина моего отчима. Он доверяет ее только мне.
— Дорогая, не волнуйтесь, я опытный водитель.
Милли едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой.
— Ну и что! — громко произнесла она, и тут один из фотографов оглянулся.
— Вылезайте немедленно! — прошипела она. — Или я сделаю так, что вы попадете в газеты как угонщик машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19