Выражение его лица не изменилось.
— Это ни к чему.
Милли снова пожалела, что ничего не знает о том мире, из которого пришел Рональд. Он что-то скрывает, она была просто убеждена в этом. Была ли это женщина, встречи с которой ему хотелось избежать? Или, наоборот, он пытался заинтересовать собой какую-то из них? Или…
— Ты что-то скрываешь от меня, — убежденно произнесла она.
Рональд лишь пожал плечами.
— Почему ты не хочешь поверить, что я просто испытываю удовольствие от твоего общества? — спросил он.
Милли сдалась.
— Хорошо. Раз ты не хочешь рассказать мне об этом, не стану настаивать. Но я действительно буду очень признательна тебе за помощь.
Он снова сделал какое-то неуловимое движение, будто хотел дотронуться до нее. И снова остановился. И опять ее это почему-то взволновало. Хотя я и обладаю иммунитетом к любви, все же нет смысла играть с огнем, подумала Милли. Тем более что Рональд Бредли способен воспламенить воображение любой женщины.
Она чуть отодвинулась и тут же порозовела от смущения, поняв, что ее движение не осталось незамеченным. Должно быть, он считает ее полной идиоткой. Уж она-то знала, что, если бы в тот первый вечер сама не повесилась ему на шею, он бы и пальцем не дотронулся до нее. Впрочем, он сам достаточно ясно заявил ей об этом. Джуди говорила, что он встречается только с неотразимыми женщинами… Да, тощие рыжеволосые девицы вряд ли подходят для такой роли. Так что ей пора прекратить ходить вокруг него с таким видом, словно он вот-вот набросится на нее.
— В таком случае я проведу для тебя экскурсию по замку, — сказала Милли небрежно.
Они поднялись во все четыре башни, где располагались роскошные спальни с туалетами и ванными, предназначенные, как сказал Рональд, не иначе как для арабских шейхов. Побывали в библиотеке, кабинете и большой комнате для репетиций, спустились в погреба, сходили на конюшни, прогулялись по саду…
Это заняло все утро. Солнце стояло уже высоко, когда Рональд наконец объявил, что пора сделать перерыв.
— Не слишком темной ночью с компасом в руках я, пожалуй, найду здесь дорогу. — Он еще раз окинул взглядом замок и в насмешливом восхищении покачал головой. — Да, это уж точно, не самый уютный дом на побережье. У твоего отчима своеобразные представления об отдыхе.
Милли засмеялась.
— А это вовсе не место для отдыха. Пит приезжает сюда работать, да и других присылает с той же целью.
Рональд уселся на траве, среди покачивающихся на ветру маков. Обхватив согнутые колени, он подозрительно взглянул на нее.
— Как это?
Милли опустилась рядом, стараясь держаться от него на некотором расстоянии.
— Например, если кому-то нужно поработать в уединении. Или обрести покой после… несчастного случая, — задумчиво сказала она.
Рональд внимательно посмотрел на нее.
— Как в этой истории с тобой? Мне уже пора бы привыкнуть, что он все понимает с полуслова, подумала Милли.
— Возможно, — согласилась она.
— Так, значит, он нарочно прислал тебя сюда? — задумчиво произнес Рональд. — А не для того, чтобы подготовить замок к приезду гостей? Чтобы ты могла поиграть? На чем? На пианино?
Милли отрицательно покачала головой.
— Скорее всего, чтобы я написала что-нибудь новое, — непроизвольно вырвалось у нее.
Рональд рывком повернулся в ее сторону:
— Ты пишешь? — Выражение его лица стало угрожающим.
— Музыку, — поспешно уточнила она. — Я не журналист, так что тебе не стоит так беспокоиться.
Он облегченно рассмеялся.
— Да, если бы ты оказалась журналисткой, туго бы мне пришлось сейчас, не так ли?
— Кажется, ты очень обеспокоен этим. Милли почему-то была несколько раздосадована, что он больше не воспринимает ее как угрозу.
— Ты забываешь про свои глаза, — мягко произнес он, будто угадав ее мысли.
Милли решила промолчать. Она уже окончательно убедилась, что в разговоре с Рональдом Бредли надо избегать некоторых тем, если она не хочет снова начать откровенничать с ним.
— Так твой отчим считает, что тебе здесь следует писать музыку? — прервал ее мысли он. Милли закусила губу.
— Пожалуй, он единственный, кто так действительно считает, — наконец пробормотала она.
— Расскажи мне об этом поподробнее, — потребовал он, но в ответ она лишь помотала головой, так что ее длинные рыжие волосы разлетелись во все стороны.
— Знаешь, ты очень противоречивая натура.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты скорее сделаешь то, чего не хочешь, но никогда — то, чего в действительности желаешь.
Милли потребовалась целая минута, чтобы переварить эти слова.
— А ты с твоей проницательностью уже определил, чего именно я хочу? — наконец поинтересовалась она.
Он бросил на нее полный иронии взгляд.
— Я мог бы в достаточной степени точно предположить это.
Осознав, что он дразнит ее, она с вызовом поинтересовалась:
— И что же именно?
Его красивые губы раздвинулись в усмешке.
— Ты была готова сама сесть за руль этого неповоротливого чудовища, долго сопротивлялась и только потом, презирая себя, сделала то, что действительно было необходимо — позволила мне ехать с тобой. — Он одарил ее улыбкой, от которой трепетали тысячи женских сердец. — Ты никогда не осмеливаешься рискнуть и откровенно признаться в том, что в действительности хочешь. — Протянув руку, он коснулся ее лица. — Разве не так?
Смущенная, она отрицательно покачала головой.
— Именно так, — мягко настаивал он. — Ты пытаешься убежать от себя, но это невозможно. Ты можешь убежать от всех, включая твоего учителя музыки, но от себя — никогда.
Рональд с осторожностью провел большим пальцем по ее щеке и так пристально взглянул в ее глаза, будто мог увидеть там душу. Но Милли это больше не пугало.
— Ты просто не знаешь меня!
Она еще протестовала, но в ее протесте уже не хватало убежденности, и она это отчетливо осознавала.
— Не знаю?
Рональд улыбнулся, и под его лучистым взглядом Милли почувствовала себя так, будто твердый склон горы начал превращаться в облако. Она с силой прижала ладони к каменистой земле, словно стремясь вновь обрести чувство реальности, и невольно подумала, что было бы очень легко, глядя в бездонную глубину этих глаз, отправиться в какое-нибудь фантастическое путешествие. Ее дыхание участилось.
— Три ночи мы провели вместе, — задумчиво сказал он, — не говоря уже о последствиях вчерашнего застолья, имевших место сегодня утром…
— Прекрати! — вздрогнув, сказала Милли. — Это вовсе не были ночи, проведенные вместе.
— Готов спорить, что я подобрался к тебе гораздо ближе, чем любой другой мужчина, — продолжил Рональд, игнорируя ее попытки прервать его. — И готов спорить, что ты просто все время стараешься заслониться от чего-то…
Неожиданно он резко сел.
— Тот несчастный случай с твоим запястьем… Означает ли это, что ты никогда не сможешь снова играть? — требовательно спросил он.
— Нет, — сказала она. — Врачи говорят, что смогу.
— Значит, такая опасность все-таки была?
— Какое-то время да. Они не могли сказать ничего определенного, пока не сняли гипс, но теперь уверяют, что все будет нормально. Просто пока еще неизвестно, когда все станет на свои места. Конечно, я делаю упражнения и каждый день играю чуть больше, чем накануне. Правда, сегодня утром у меня…
— У тебя раскалывалась голова, — подсказал он.
— Да, — стыдливо признала Милли. — Но вечером я обязательно немного поиграю. Рональд рассмеялся.
— Я не твоя ходячая совесть. Делай что хочешь. А на каком инструменте ты играешь?
— На флейте. И, конечно, на фортепиано. А ты? Ведь ты тоже играл музыканта в одном из фильмов, верно? — припомнила она.
— Я умею играть на барабане, — сказал он. — И немного на гитаре. Но мне бы не хотелось демонстрировать это в присутствии профессионалов.
Милли фыркнула.
— Безработные музыканты не в счет.
— Да? — Его глаза вдруг стали холодными и оценивающими. — А в чем проблемы? Почему ты осталась без работы?
— Ну, это не совсем так, — смутилась Милли. — Я учу детей.
— Разве ты не можешь зарабатывать как композитор? — обманчиво мягко спросил Рональд, и Милли замерла, словно от удара. — Или ты даже не пыталась?
Милли шепотом произнесла:
— Ты просто ничего не понимаешь. Представь: ты сочиняешь музыку. Твой отчим считает, что ты можешь это делать, а кто-то, кому ты всецело доверяешь, говорит, что ты бездарна. Ты не знаешь, кому верить, но не можешь справиться с непреодолимым желанием сочинять… — Ее голос звучал почти печально.
— Дорогая, я сам был в таком же состоянии, с горькой усмешкой произнес он. — Вот почему твои глаза для меня — словно зеркало. Я пережил то же самое пять лет назад, но никогда больше не вернусь к тому состоянию. А ты… — Он умолк.
Судорожно глотнув воздух, Милли приготовилась к обороне.
— Что я? — эхом отозвалась она. — По-твоему, я непременно должна поступать точно так же, как и ты?!
— О нет. Конечно же, нет. — Он невесело засмеялся. — Ты никогда так не поступишь.
— Но ты, конечно же, уверен в том, что знаешь, как именно мне нужно поступить, верно? — с вызовом сказала она.
Наступила неловкая пауза. Рональд неожиданно улыбнулся, хотя и не очень весело. Казалось, он понял, что к его ногам брошен вызов, и принял его.
— Да, — произнес он и, не дожидаясь того момента, когда ее негодование выплеснется наружу, добавил:
— Думаю, тебе надо научиться танцевать.
Милли в бешенстве вскочила, от возмущения потеряв дар речи.
— О, не обязательно делать это прямо сейчас. — Его глаза светились лукавством. — Позднее. Может быть, после ужина.
— Ты просто невыносим!
Опершись на локоть, он рассмеялся ей прямо в лицо.
— Ты — тоже тот еще подарочек. Ты всегда так быстро вскипаешь? — спросил он. — Или только когда ты со мной?
— Никто, — сквозь зубы процедила она, — еще не пытался заводить меня, как ты.
Рональд с легкостью поднялся на ноги.
— В таком случае они много потеряли. У Милли возникло непреодолимое желание залепить ему пощечину. Это настораживало: она не помнила, чтобы ей когда-либо хотелось сделать нечто подобное. И все же присущее ей чувство юмора взяло вверх, и она с улыбкой заметила:
— Ты пытаешься спровоцировать меня? Напрасно. Последний раз я действительно дошла до ручки в детском саду, потому что Фетти Макмиллан нравилось макать концы моих косичек в краску.
Плечи Рональда чуть дрогнули.
— Косичек… — задумчиво повторил он, глядя на ее рыжие с золотистым отливом волосы, словно шелк ниспадавшие на плечи.
Милли, будто защищаясь, нетерпеливо дернула рукой.
— Не надо. Что бы ты ни собирался сказать, не говори сейчас ничего. На сегодня с меня достаточно твоих насмешек. Я просто не вынесу их больше.
Он улыбнулся.
— Хорошо, ни слова больше, — пообещал он. — А ты меня за это покормишь?
Милли взглянула на стоящее в зените солнце. На голубом небе не было ни облачка, а воздух, казалось, даже дрожал от жары.
— О Боже мой, конечно, — сказала она. И, на секунду задумавшись, предложила:
— Как насчет пикника?
— Здесь?! — Глаза Рональда озорно заблестели.
— Если хочешь, — согласилась Милли. — Однако чуть повыше в горах есть более приятное местечко. Туда ведет не очень крутая тропинка. Я часто загружаю рюкзак провизией, беру книгу и провожу там весь день. Обычно я беру с собой сыр, салат, хлеб… Тебя это устроит? — Она вопросительно посмотрела на него.
Откинув назад голову, Рональд расхохотался от души. Милли показалось, что его смех отражался от лежавших в отдалении горных вершин и эхом возвращался обратно к ним.
— Дорогая, я привык к пикникам у бассейнов, когда гостей обслуживают официанты, — объяснил он, когда вновь обрел способность говорить. — Рюкзак — это что-то новенькое для меня. — Он взял ее за руку. — Но я, конечно же, не против.
От его дружеского, почти небрежного прикосновения Милли охватила легкая дрожь. Во рту у нее пересохло. Она сделала глубокий вдох и предприняла поистине героическую попытку поддержать разговор.
— Не могу предложить тебе бассейн, но здесь есть своего рода речушка. Мы могли бы даже искупаться, — предложила она.
Его указательный палец начал кругами двигаться по внутренней стороне ее ладони. Милли сглотнула, пытаясь подавить вставший у нее в горле ком, но Рональд, казалось, не заметил этого. Он оценивающим взглядом оглядывал пики гор, до сих пор, словно белыми колпачками, покрытые снегом.
— А вода там, наверное, ледяная?
— Бодряще холодная, — мечтательно сказала она. — Просто оживляющая.
— Ледяная, — настаивал он. — Ну, хорошо. Если ты покормишь меня, то я, пожалуй, рискну. Но за последствия будешь отвечать ты.
Милли засмеялась.
— Договорились.
Выбрав из запасов, привезенных Хуаном-Антонио, необходимые для пикника продукты, она повела его на свое самое любимое место. Их путь лежал через сад и оливковую рощу, а потом — вверх по каменистой тропе, обрамленной колючим кустарником и выступающими на поверхность причудливыми пластами горных пород.
С уверенностью человека, хорошо знавшего дорогу, Милли быстро и ловко поднималась вверх, хватаясь за стволы деревьев или за острые камни. Вскоре стал слышен шум журчащей воды. Солнце светило прямо над головой. Было жарко, пыль клубами вырывалась из-под ног. От запаха розмарина и дикого тимьяна кружилась голова.
Милли обернулась к своему спутнику. Откинув с лица волнистые волосы, Рональд улыбнулся ей своей блистательной улыбкой. Она почувствовала, что ее сердце забилось учащенно, и, стремясь скрыть волнение, оживленно сказала:
— Еще один подъем. Как у тебя дела? Он ухмыльнулся.
— Выживу.
При ярком солнечном свете его глаза, казалось, были цвета осенней листвы с золотистыми искорками. От взгляда этих глаз ее сердце замерло, и она остановилась как вкопанная. Его улыбка стала еще шире.
— Как здесь хорошо, — произнесла она, пытаясь скрыть смущение, и вновь заторопилась вверх по тропинке.
Не понимаю, что со мной происходит, думала Милли, пытаясь усмирить учащенные удары своего сердца. Рональд — жесткий, умный и очень проницательный человек. Да, он пугающе привлекателен. Он волновал и волнует тысячи женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19