Но третья причина, по которой Зои не отвела Софи к дороге, была самой убедительной: она просто не могла рисковать безопасностью Марти. Да, Софи пообещала не рассказывать, кто тот человек, который нашел ее в лесу, и Зои знала, что ребенок искренне обещал это. Но Марти была права. Они будут спрашивать Софи, пока она не сдастся. Она была умной и сильной, но в то же время больной и напуганной. Нет, Зои не могла подвергать Марти такой опасности.
Когда Марти, выплеснув свою ярость, вернулась из леса, Зои села с ней на софу в гостиной, и они тихо поговорили, пытаясь придумать, что им делать. Они обе уже успокоились и были готовы найти благоразумное решение.
– Пожалуйста, мам, не отводи ее к дороге, – сказала Марти.
Ее голос был тихим, но умоляющим, и Зои разрывал на части страх, который был спрятан за словами дочери.
– Ты разработала этот план, чтобы вытащить меня из тюрьмы, – проговорила Марти. – Этот замечательный, продуманный план. А если ты отведешь ее, это все испортит.
– Но ведь она больная маленькая девочка, – сказала Зои. – Серьезно больная. Боюсь, она может даже умереть здесь, если я ей не помогу.
– Но как ты можешь ей помочь? – возразила Марти. – Смотри на вещи реально. Ее нога так плоха, что ей приходится прыгать на одной ноге, а не идти. Я знаю, что у тебя хорошие намерения, мам, но если она не может выйти отсюда с тобой, ты в этом не виновата. Просто так бывает. Я хочу сказать, что у нас нет телефона или чего-то еще, чтобы позвать на помощь. Нам просто придется как можно лучше самим позаботиться о ней.
– Правда… я сама могу пойти к дороге, – сказала Зои медленно, обдумывая эту мысль в то время, как озвучивала ее. – Я могла бы подъехать на попутке до ближайшего городка и сообщить кому-то, что она здесь и ей нужна помощь.
Марти, не веря своим ушам, уставилась на нее.
– Скажи мне, что ты шутишь, – сказала она. – Тебя увидят люди. Они будут знать, что ты не умерла. А затем они найдут меня и посадят опять в Чоучиллу. Я никогда оттуда не выйду. И ты, вероятно, будешь там со мной за помощь в побеге.
– Я не думаю о себе, – честно сказала Зои. – Меня действительно не волнует, что будет со мной. Но ты туда не вернешься. Я не допущу этого.
– Тогда ты понимаешь, что не можешь пойти и найти помощь для нее, не так ли?
Зои кивнула, сдаваясь.
– Я понимаю.
– Спасибо, мам, – улыбнулась Марти.
Она достала еще одну сигарету из пачки в кармане и прикурила ее. Она затянулась сигаретой, и ее глаза вдруг наполнились слезами.
– Что такое, Марти? – спросила ее Зои.
– Я просто чувствую, что завидую или что-то такое, – сказала она, уставившись на кончик сигареты. – Когда я смотрю на тебя с этим маленьким ребенком. Ты никогда не уделяла мне столько внимания, когда мне было восемь.
– Я знаю это, милая, – признала Зои. – Ты права, прости меня.
– Почему ты не ставила меня на первое место? – спросила Марти.
Зои пристально смотрела в окно на лес.
– Я хотела ребенка, – начала она. – Мне было тридцать два, и почти у каждой женщины, которую я знала, были дети. Я чувствовала, будто мне чего-то не хватает. Твоему папе было к тому времени сорок три, и он, на самом деле, не хотел становиться отцом. Он был так занят своей карьерой, а также, как ты знаешь, он был занят и моей карьерой. Он никогда не хотел, чтобы я забеременела, поскольку я не смогла бы работать какое-то время.
Несмотря на то что она была артисткой с раннего возраста, именно Макс превратил ее в суперзвезду. Она была всем по чуть-чуть. Секс-куклой. Певицей. Танцовщицей. Актрисой. Тем не менее единственной ролью, которая ей никогда не подходила, была роль Матери.
– Я не думаю, что когда-либо по-настоящему знала отца, – сказала Марти.
– Я знаю, – сказала Зои. – Он был «отсутствующим» отцом для тебя, так же как я – «отсутствующей» матерью.
– Ты понимала это тогда? – спросила Марти. – Разве ты не замечала, что тебя никогда не было рядом со мной?
Зои думала об этом. Она хотела сказать правду. На этот раз она будет исключительно честной с Марти.
– Да, я знала об этом и чувствовала себя виноватой, – сказала она. – Но дело в том, что, даже если бы я могла уделить тебе тогда время, я не знала, как быть тебе матерью. Поэтому я наняла для тебя нянек.
– Тебя никогда не было дома, – сказала Марти.
Она скрывала свою горечь, но ей это плохо удавалось.
И она была права. Практически все детство Марти Зои была в дороге, и, когда она все-таки была дома с дочерью, честно говоря, она чувствовала себя неловко с ней. Марти казалась ей тогда незнакомкой. Зои действительно совсем не знала ее.
– Вот почему я хотела сделать это для тебя, Марти, – сказала она. – Я хотела помочь тебе доказать свою невиновность, но адвокаты, которых я наняла, упустили такую возможность.
– Это уж точно, – закатила Марти глаза.
– Итак, я стала разрабатывать этот план. Я подумала тогда, что ни тебе, ни мне особо нечего терять. Я решила помочь тебе выкрутиться из этой ситуации. – Она улыбнулась, употребив такое выражение. – И если нам это удалось – замечательно. Если же нет, то мы можем оказаться там, откуда начинали.
– Мам… – Марти наклонилась вперед. Она взяла руку Зои в свои, и ее глаза опять наполнились слезами. – Я ни в коем случае не должна туда вернуться, мам. Пожалуйста, не допусти этого.
– Я не допущу, дорогая, – пообещала она, обняв свою дочку, свою собственную малышку.
И она поняла, что Софи самой придется как-то позаботиться о себе. Зои отказывалась от нее, отдавая ее судьбу силе значительно превосходящей. Она больше ничего не могла сделать для этого ребенка.
– Эй, посмотрите! – воскликнула Марти.
Она указала в сторону края поляны. Зои и Софи оторвались от своей фасоли и сосисок, чтобы посмотреть на то, что привлекло ее внимание. Огромная черепаха неуклюже выползла из леса и медленно, но уверенно двигалась по поляне.
– Это морская черепаха или сухопутная? – спросила Марти и пересекла поляну, чтобы получше рассмотреть.
– Какая разница? – спросила Зои.
– Понятия не имею, – сказала Марти.
– Это кусающаяся черепаха, – произнесла Софи важно.
– Откуда ты это знаешь? – удивилась Зои.
Софи пожала плечами. Она была несчастливым маленьким туристом этим вечером.
– Просто знаю, – сказала она.
Она использовала перочинный ножик, чтобы размазать арахисовое масло по тонкому ломтику гренка.
– Интересно, – сказала Марти, приближаясь к черепахе. – Она кусается?
– Она может моментально откусить твой палец, – сказала Софи.
– О, неужели? – спросила Марти.
Она подобрала какую-то палку и держала ее перед черепахой. Зои увидела, как она медленно достала из кармана шорт раскладной ножик.
– О, не причиняй ей вреда, Марти, – попросила Зои, но опоздала.
Черепаха вытянула свою длинную шею, чтобы укусить палку, и Марти одним быстрым ударом обезглавила ее.
– Суп из черепахи на сегодняшний ужин! – ликовала она.
– О, Марти!..
Зои почувствовала дрожь и тошноту. Она обнаружила, что не может смотреть на черепаху, и отвела глаза. Но ведь она убивала до этого здесь животных. Почему же это казалось совершенно другим? Она взглянула через поляну на Софи, на лице которой читались страх и ужас.
– Зачем ты это сделала? – спросила Софи Марти. – Она бы тебе не причинила вреда, если бы ты оставила ее в покое.
Марти бросила нож на землю и снова села на один из камней.
– Потому что суп из черепахи очень вкусный, – сказала она. – Вот зачем.
– А как ты собираешься готовить суп из черепахи без костра? – спросила Софи.
Она положила свой перочинный ножик и встала с камня. Держа гренок в руке, она проскакала на одной ноге через поляну к хижине.
Марти смотрела, как она уходит.
– Чувствительная малышка, не правда ли? – сказала она, повернувшись к матери.
Зои прочистила горло.
– У меня есть кое-какие книги в хижине, в которых ты прочитаешь, как почистить черепаху.
– Мы не можем сварить черепаховый суп, – сказала Марти. – Софи права. Для этого нужен костер.
– Так что ты убила эту черепаху просто так, – гнев бурлил внутри Зои, и она делала все возможное, чтобы он не проявился в ее голосе.
– Не доставай меня по пустякам, ладно?
Марти встала и направилась к хижине.
– Ты и Софи – хорошая команда, – прокричала она через плечо. – Это была всего лишь черепаха.
После того как Марти вошла в хижину, Зои еще долго сидела неподвижно на своем камне с банкой фасоли в руке, отвернувшись от убитой черепахи. Она раздражала саму себя. «Значит, тебе можно убивать животных, а Марти нет?» – спросила она себя. Но потом она вдруг поняла, почему ее руки дрожат, а сердце неистово бьется.
Она вспомнила котенка – белый пушистый комочек, – которого подарили Марти на ее седьмой или, может быть, восьмой день рождения. Она была в восторге от котенка, или, по крайней мере, так казалось. Но однажды котенок исчез. Няня нашла его через несколько дней со сломанной шеей под кроватью Марти. Марти заявила, что ничего не знает о смерти котенка, и Зои поверила ей тогда.
По крайней мере, она сделала вид, что поверила. Зои была актрисой. У нее очень хорошо получалось делать вид.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
В доме Лукаса было темно. Джо припарковался в квартале от него, но не был уверен, что ему делать дальше. Машина Лукаса стояла в открытом гараже, и лучшая версия Джо заключалась в том, что Лукас сейчас с другой женщиной в домике на дереве. Иначе почему бы он оставил Жаннин одну в такое время?
На Вену опустилась ночь, и под покровом темноты Джо вылез из своей машины. Он услышал музыку, доносящуюся из амфитеатра в Национальном заповеднике Вулф Трэп, за музыкой послышались шумные аплодисменты и свист, который прорезался сквозь неподвижный воздух, и ему стало интересно, кто там сегодня выступал. Уж точно не симфонический оркестр.
Передвигаясь бесшумно, он проник в заросли на краю частной собственности Лукаса. До этого он никогда не был в домике на дереве, но знал примерно, где он находится, поскольку видел его с дороги зимой, когда на деревьях не было листвы. Спустя мгновение или два он очутился в темноте зарослей и немного растерялся. Именно так чувствовала себя Софи в лесу, ночь за ночью? Это было необъяснимо. Он, тридцатипятилетний мужчина в безопасных пределах Вены, всего лишь в нескольких кварталах от уличного движения, с цивилизованным звуком музыки, доносящейся сквозь деревья, и все равно ему было не по себе. Как Софи могла пережить все это?
Реальность была такова, что Софи, вероятно, не пережила. Когда Джо был честен с собой, он подозревал, что именно так все и было. Даже если бы она смогла вынести моральную боль из-за того, что потерялась, даже если бы она нашла в себе мужество провести в одиночестве четыре ночи в лесу и даже если ей каким-то образом удалось найти пищу, она не могла бы выжить. Ее почки не позволили бы ей. И если Гербалина все-таки была волшебным лекарством, как думала Жаннин – а он в это ни на секунду не верил, – ей все равно к этому времени нужен был бы диализ. О, Софи, к акая жестокая смерть. Никто не заслуживал смерти в страхе и одиночестве, не говоря уже о его малышке.
Впереди него сквозь деревья мерцал свет. Он шел к нему насколько мог тихо и с облегчением увидел, что этот свет шел из домика на дереве. В двухэтажном домике было темно, за исключением одной ярко освещенной комнаты, и с того места, где он стоял, Джо отчетливо видел Лукаса, сидящего за столом перед монитором компьютера. Только садовник и компьютер, никаких признаков другой женщины. И ради этого Лукас отказался от ночи с Жаннин? Может быть, он интернетоман и нуждается в лечении?
Джо наклонился немного влево, попытавшись увидеть экран монитора более четко, и, когда он поменял позу, его нога наступила на упавшую ветку. Она сломалась с таким шумом, что Лукас повернул голову к окну.
Джо затаил дыхание. Лукас встал из-за компьютера и стал вглядываться в темноту за окном, затем он исчез из комнаты. Он выходит на веранду, подумал Джо. В любой момент Лукас может включить уличный свет, чтобы посмотреть на незваного гостя.
Не желая, чтобы обнаружили, как он шпионит, Джо развернулся и быстро пошел к дороге. Это, без сомнения, самое странное, что ты когда-либо делал, сказал он себе, идя через заросли. И уж точно он не хотел, чтобы его поймали на этом.
Он весь вспотел к тому времени, когда дошел до улицы и собирался идти к своей машине, и вдруг его взгляд привлекли два мешка с мусором, которые стояли на тротуаре у кирпичного дома Лукаса. Он подошел к мешкам и заглянул в них. На этой стороне дороги не было уличных фонарей, но Джо все равно увидел, что один из мешков был наполнен скопившимися за неделю газетами «Вашингтон пост». Во втором, кажется, была старая почта и журналы. Наклонившись, он разорвал один из бумажных пакетов во втором мешке, желая узнать, не было ли в нем чего-нибудь, что помогло бы разгадать тайны Лукаса Трауэлла.
Бумажный пакет выпал из мешка на тротуар, и один из журналов раскрылся на середине. Джо в ужасе отпрянул. Журнал раскрылся на странице с изображением голого ребенка. Девочки, подумал Джо, хотя трудно было что-либо точно сказать при этом тусклом свете. Он подвинул журнал носком своего ботинка, пытаясь сделать так, чтобы на картинку упало больше света, но треск в зарослях остановил его. Посмотрев вверх, он увидел свет, мерцающий среди деревьев. Фонарик. Лукас направлялся сюда.
Джо отвернулся от порванного бумажного пакета и побежал к своей машине. Его руки ужасно дрожали, когда он сел за руль и повернул ключ в замке зажигания; он нажал на газ, уезжая насколько возможно быстро из района, где живет Лукас.
Подъехав к Эйр-Крик, он остановился на обочине дороги, выключил мотор и откинул голову на спинку сиденья. Он хотел стереть из памяти последние полчаса. Его переполнял стыд. Он был шпионом, он подглядывал. Он был, как мягко сказала ему Паула, одержим Лукасом Трауэллом.
Ладно, дело сделано. Он ничего не мог изменить. Ему просто нужно было успокоиться.
Он опять завел мотор, и к тому времени, когда он выехал на подъездную дорогу к Эйр-Крик, ему удалось стереть из памяти большую часть его шальной выходки – все, за исключением неясного изображения голой маленькой девочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44