наличие общей собственности создавало всем нам особый тип жизни и социальные гарантии, которых никогда и в принципе не даст рынок рабочей силы. Вчитайтесь в слова Г.Х. Попова даже в 1989 г.: «Социализм, сделав всех совладельцами общественной собственности, дал каждому право на труд и его оплату… Надо точнее разграничить то, что работник получает в результате права на труд как трудящийся собственник, и то, что он получает по результатам своего труда. Сегодня первая часть составляет большую долю заработка». Попов признает, что большая часть заработка каждого советского человека — это его дивиденды как частичного собственника национального достояния. Он выступал за сокращение этой части, за снижение уравнительного компонента (думаю, вполне разумно). Но сегодня-то профсоюзы молчаливо признают его полное изъятие! Да разве их на это кто-то из трудящихся уполномочил? Они просто участвуют в обмане Гайдара-Чубайса.В этом вопросе сегодня сосредоточился главный конфликт интересов в стране. О какой борьбе за интересы трудящихся может идти речь, если именно этот вопрос профсоюзы тщательно обходят! По сути, на данном этапе они выступают на стороне новых собственников — против трудящихся. Потому что главное для «новых русских» сегодня — узаконить в глазах населения свое грабительское обретение собственности. А потом уж разберемся, почем покупать рабочую силу (и покупать ли вообще). И услуга профсоюзов, принимающих это обретение как факт, именно на данном этапе просто неоценима.Что же получается? Профсоюзы декларировали свой нейтралитет в политической борьбе, «выдвигают только экономические требования» (хотя и это абсурд — крах экономики определен политикой). Но на деле-то мы видим совсем другое. В самом главном политическом вопросе профсоюзные лидеры четко встали на сторону режима Ельцина-Гайдара. Заменив слово «трудящийся» словом «наемный работник», они признали смену социального строя — то, чего большинство трудящихся не желает и не признает, против чего оказывает вязкое пассивное сопротивление. Какой же это нейтралитет! Зачем надо было принимать формулу наших неолибералов, которые явно блефуют и мало надеются на победу? Профсоюзы стараются помочь их победе?А что будет потом — вот в чем суть. Ведь честный политик, приняв какую-то линию, обязан изложить свой прогноз. Пусть профсоюзные лидеры скажут, как, по их расчетам, будут жить рабочие после того, как удастся окончательно сломать советские порядки. Пусть скажут, какие есть на этот счет прогнозы специалистов, хотя бы западных. Разве имеют они право замалчивать это? Если они молчат, значит, знают: все прогнозы таковы, что оглашать их ни в коем случае нельзя. Надо вести людей обманом.Я тоже знаю эти прогнозы, они получены разными, перекрестными методами и вполне надежны. Западные эксперты ошибаются, на мой взгляд, в одном. Они считают, что Россия будет погружена в разруху, сходную с разрухой черной Африки, но русские это вытерпят и угаснут, не сплотившись для борьбы. Думаю, что втайне предполагается (хотя и не говорится), что если и вспыхнет борьба, ее можно будет направить по тому же пути, что в Африке — на этническое взаимоистребление.Почему же предполагается такая разруха? Ведь в России есть и ресурсы, и кадры, и огромная инфраструктура. Отказавшись от советского социального строя, Россия не сможет восстановить народное хозяйство по двум причинам, и обе они неустранимы.Во-первых, приняв схему МВФ, Россия пошла по пути создания вовсе не целостной капиталистической экономики, а отраслей, дополняющих экономику метрополии («первого мира»). На этом пути недостижимый идеал — ситуация Бразилии. Это и заявляется совершенно открыто. Почему же уровень Бразилии недостижим? Потому, что по запасам ресурсов (минеральных, лесных и почвенно-климатических) на душу населения Бразилия гораздо богаче РФ. В Бразилию уже закачаны огромные капиталовложения Запада, которых нам никогда не получить. По технологии западные предприятия в Сан-Паулу не уступают ФРГ. В Бразилии обеспечена политическая стабильность: многолетние репрессии «эскадронов смерти» воспитали такой неизбывный страх, что половина населения готова, не пикнув, умереть с голоду. Этих благоприятных условий в России не существует. Значит, в качестве открытой Западу страны третьего мира мы будем намного беднее Бразилии и голодающих у нас будет намного больше. Наша промышленность, созданная для небогатой, но независимой страны, вообще Западу и его подручным не нужна и оживлять ее никто не будет. А строить свои предприятия у нас Запад тоже не будет — еще «эскадроны смерти» не вышколили наш народ, да и денег сейчас у Запада нет на большие стройки.Вторая причина еще более фундаментальна. Советское хозяйство создавалось как совершенно иной, нежели рыночная экономика, организм. Рынок — организм монетаристский, его кровь деньги, его сердце банки. Наша экономика, напротив, принципиально немонетаристская, деньги, которые в ней циркулировали по замкнутому контуру («безналичные»), деньгами вообще не были. Горбачев, добившись раскрытия этого контура, элегантно разрушил финансовую систему. Гайдар обязал экономику принять правила монетаризма — и столь же элегантно добился паралича хозяйства. Это все равно, что человеку перелить кровь тигра. Тут же наступит паралич, хотя руки-ноги вроде целы. А убийца имитирует наивность: я хотел как лучше, ведь тигр такой энергичный.Да взять элементарный субъективный фактор: все наши «промышленники», ставшие рьяными р-р-рыночниками, на деле так и остались советскими хозяйственниками. Был я на совещании таких промышленников, все речи начинались во славу рынка, но потом оратор переходил к проблеме своей отрасли или предприятия и оказывалось, что его мышление просто несовместимо с критериями рынка. Он все время имел в виду производство ради удовлетворения «потребностей», а не платежеспособного спроса, для получения прибыли. Руководить хозяйством с таким расщеплением сознания, в котором сами эти люди не отдают себе отчета, просто невозможно. Но других-то людей у нас нет. И дело тут не в плане и даже не в собственности. Дело в разных типах цивилизации. Рыночные структуры мы вполне могли воспринять, приспособив их к нашему типу человека (как это сделала, например, Япония), но их можно было только надстраивать на советские, выращивая новые кадры. Ломка экономики отбросила нас от любой эффективной системы, и если курс не будет изменен принципиально, у нас могут появляться только фирмы-мутанты, приспособленные к ненормальной, уродливой ситуации. И работать наше хозяйство будет только на экспорт, ибо внутренний платежеспособный спрос сужен до предела и будет сужаться и дальше. Разве профсоюзные лидеры всего этого не знают? Ведь это — реальные процессы, они уже не зависят от злой или доброй воли чиновников. Что же они могут обещать рабочим, поддерживая или хотя бы молчаливо принимая такой курс? Да они ничего и не обещают, просто молчат.Они идут по той дорожке, которая сужается и на которой скоро каждый из них окажется перед выбором: стать сознательным агентом криминального капитала — или исчезнуть. Честные поплатятся за свой сегодняшний оппортунизм головой. Вот этот урок профдвижение действительно «уже проходило». Создание того типа экономики, который провозглашен в России, с неизбежностью предполагает массовый террор против профсоюзных активистов — больше даже, чем против политических деятелей. И чем беднее население, тем жестче должен быть террор. Сегодня это еще кажется невероятным: как же, ведь все мы русские люди, вместе учились в школе, кто же возьмется за такую грязную работу. И потом, наши друзья — демократы США, Франции, такие милые гуманисты. Разве они позволят!Вот эти гуманисты и подготовят в своих академиях совершенно новое, в России невиданное офицерство. Немногим более 30 лет назад нынешние седые генералы и профессора Франции создали и применяли в Алжире современную технологию массовых пыток. Не хочется нам об этом вспоминать? Вспомним опыт совсем свежий — Аргентину. На днях начальник генштаба официально признал, что в 70-е годы армия организовала террор против оппозиции по новой схеме: небольшие группы офицеров действовали автономно, ничего не докладывая начальству и не оставляя никаких документов. Человека увозили из дома (дом часто взрывали), пытали и убивали. Виднейших деятелей и писателей, проживавших на своих виллах в районе посольств, избивали и увозили прямо в присутствии западных дипломатов. Удобным способом убийства был такой: оглушенных инъекцией наркотика людей загружали в самолет, а потом живыми сбрасывали в океан. И ходят сами, и не сопротивляются — объясняет один из офицеров, который этим занимался. Считается, что так, без суда, следствия и даже ареста в Аргентине убили до 30 тыс. человек — на 14 млн. населения. Все эти военные получили полное прощение и остаются на своих постах. Все они подготовлены в военных академиях США, все они остаются уважаемыми членами военной элиты Запада.Чем важен опыт Аргентины? Его анализирует в книге, которая переведена на все основные языки (кроме русского) известный писатель Эдуардо Галеано. Вывод страшен именно для нас: если бы в 1974 г. аргентинцев спросили, возможно ли такое в их стране, 100 процентов ответили бы, что абсолютно невозможно. Аргентинцы — это практически европейцы, в основном дети итальянцев и немцев, иммигрантов ХХ века. Их офицерство современно и интеллигентно, европейски образовано. В стране до этого не было гражданской войны, не было ни фанатизма, ни накопленной ненависти. Убийства совершались без всякой страсти, как социальная технология. И эта технология — продукт именно современного либерального общества, выработанный военной и университетской элитой США. Почему же кто-то надеется, что эта технология не будет применена в России, где надо будет контролировать обнищавшие массы людей в гораздо более трудных условиях, чем в Аргентине? Ведь профессора-генералы типа Волкогонова наверняка уже отбирают контингенты курсантов для прохождения тех же курсов, что прошли аргентинские юноши из хороших семей. Ведь совместные маневры на Тоцком полигоне уже были прямо направлены на отработку подавления социальных волнений. Ломается вся культурная траектория России — и вместе с новым строем появится новый военный, натренированный спокойно убивать профсоюзных активистов. Для него не существует ни России, ни Аргентины, а есть священные интересы компании «Стандарт Ойл», нефтепроводы которой и в России, и в Аргентине должны быть в полной безопасности и работать непрерывно.А русские профсоюзы выходят 1 Мая с голубыми флажками и поют «Мир! Труд! Май!». 1995 Ловушки языка В выборной кампании молодая партия быстро формирует себя — кадры, идеологию, образ в глазах населения. Весь организм партии в движении и раздумьях, получает и переваривает огромный объем информации, закаляющие удары противников. Этот процесс не менее важен, чем результат — кресла в Думе.КПРФ построила свой образ на отказе от революционного подхода. Аргумент ясен: этот подход чреват риском насилия, а в стране, насыщенной оружием и опасными производствами, оно ведет к катастрофе. Довод слаб: революционные изменения вовсе не обязательно ведут к насилию — это показал даже опыт СССР последних лет. А главное, риск насилия при продолжении курса реформ гоpаздо больше, чем при pеволюционной смене этого курса.Эта смена касается собственности. Вряд ли кто-то сомневается: расхватав ее куски, номенклатурно-преступные группы парализовали хозяйство. В обозримом будущем запустить его они не смогут. Вопрос уже не в праве, не в справедливости, не в экономической эффективности, а в жизнеобеспечении страны и населения. Ситуация уже сейчас чрезвычайна. Она намного хуже того, что люди представляют себе исходя из уровня потребления — идет проедание остатков производственного капитала и погружение в пучину долга, а это лишь ненадолго может оттянуть встречу со страшной реальностью.Все партии режима, разумеется, вообще не касаются вопроса собственности — она и распределяется тайно. КПРФ тоже решила четко вопрос не ставить. Видимо, тактика. Но ведь людям, ведшим кампанию, приходилось отвечать на этот вопрос. Как понять такую установку КПРФ: «Пугать сегодня людей новым переделом собственности и сопутствующими ему потрясению — верх политического лицемерия и цинизма»? В чем цинизм С.Филатова, который «пугал»? КПРФ не собирается, приди она к власти, отменять акты о раздаче пакетов акций крупных предприятий? Или она это будет делать, но сумеет избежать потрясений? Слова Филатова совершенно ясны, нам же надо давать столь же ясный ответ.А следующее заявление объяснить еще труднее: «Мы, как политическая партия, выражающая интересы трудящихся, к тому и стремимся, чтобы неизбежное прошло мирно для подавляющего большинства населения, чтобы оно не оказалось втянутым в чуждую их интересам кровавую разборку мафиозных кланов». Что КПРФ считает неизбежным? Можно понять, что преступную приватизацию и ее второй этап — передел пакетов акций. Видимо, речь не идет о законной отмене раздачи заводов — эту отмену уж никак не назвать «мафиозной разборкой», тем более чуждой нашим интересам. Была ли в истории партия, цель которой — не дать массам втянуться в борьбу по вопросу о собственности, важнейшему вопросу политики? Объясните мне, уважаемые лидеры, как я должен был трактовать такие предвыборные заявления? Ведь я, бывало, за день выступал перед двумя-тремя аудиториями.Очень трудно выяснить отношение КПРФ к приватизации. На этот вопрос обычно отвечают двояко. 1) «Приватизация по-Чубайсу — это никакая не приватизация, а воровство. Вот во Франции…». Иными словами, мы не против, но делать надо солидно, как во Франции. 2) «Если приватизированный завод нормально работает, так и пусть — мы только помогать таким хозяевам будем».Оба ответа, при всей их уклончивости, не отрицают приватизации крупных предприятий в принципе, хотя в ней — суть смены социального строя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58