Слушай: Билл-в-кубе, Центр Мировой Торговли, Лори, Джоанна и я собираемся приехать восьмого января и пожить в свободном бунгало пять дней. Это день рождения Элвиса. Хотим устроить фестиваль в честь Короля. Как с этим — без проблем?» — «Проблем пока не предвижу, только вы будете здесь как сельди в бочке. Надеюсь, вас это не пугает. Погоди, дай погляжу на всякий случай». (Билл-в-кубе — это трое друзей Тайлера, всех зовут Биллами. Центр Мировой Торговли — близнецы Моррисей, оба под два метра.) Я обшариваю весь дом в поисках книги бронирования номеров (хозяин оставил меня ответственным за аренду). Все это время я размышляю о Тайлере и его клике — Глобальных Тинейджерах, как он их называет, хотя большинству уже за двадцать. Мне кажется забавным и странным — не очень-то естественным — тот факт, что Глобальные Тинейджеры, насколько можно судить по друзьям Тайлера, живут очень уж сообща: вместе шляются по магазинам, путешествуют, бранятся, думают, дышат; прямо как семья Бакстеров.
ОТСРОЧКА БУНТАРСТВА: встречающееся у молодых людей нежелание вести традиционный «молодежный» образ жизни, в том числе увлекаться художественным творчеством; вызвано стремлением приобрести солидную профессиональную квалификацию. К тридцати годам иногда переходит в траур по утраченной юности, который выражается в идиотских прическах и трате денег на дорогие, делающие своего обладателя всеобщим посмешищем наряды.
(Неудивительно, что Тайлер через меня быстренько сдружился с братом Клэр — Алланом.)
До какой же степени зациклены на себе Глобальные Тинейджеры! Аж страх берет. К примеру, ни один из них не может поехать отдохнуть на недельку в Вайкики без того, чтобы не устроить несколько грандиозных прощальных вечеринок с подарками на одну из трех классических для студенческой культуры тем: «Туристоборванец», «Покойные знаменитости» или «Тога». А как только один из них приезжает на место, сразу же начинаются ностальгические звонки: сентиментальные, закрученные потоки искусно структурированных коллективных переговоров текут через Тихий океан ежедневно, как будто веселый отпускник усвистал не на Кухио-стрит — шесть дней с утра до вечера потреблять дорогие «мэй-тэй», — а в трехлетнюю экспедицию к Юпитеру. «Команда Тайлера» может и утомлять: ни наркотиков, ни иронии — лишь скромные возлияния, попкорн, какао и видеофильмы вечером по пятницам. А какой утонченный гардероб — какой гардероб! Ошеломляющие, дорогие, подобранные с изысканным вкусом вещи из лучших бутиков. Блистательные. Элегантность им по карману, так как, подобно большинству принцев и принцесс — Глобальных Тинейджеров, — живут они дома с родителями, экономя на оплате нелепо дорогих квартир в городе. Так что все свои заработки они носят на себе.
Тайлер похож на персонаж из одного старого телеспектакля — Денни Патриджа, который не хотел работать фасовщиком в бакалейной лавке, предпочитая сразу стать хозяином магазина. Друзья Тайлера наделены странными, не имеющими коммерческой ценности, но забавными талантами — вроде умения готовить отличный кофе или обладания поистине великолепной копной волос (видели бы вы Тайлерову коллекцию шампуней, гелей и муссов!).
Они славные ребята. Бойкие. Родителям жаловаться не на что. Они верят в эрзацглобальность и фальшивую расовую гармонию, популяризируемые рекламой прохладительных напитков и свитеров компьютерного дизайна. Многие хотят пойти работать-в Ай-би-эм, когда в зрелом возрасте (двадцать пять лет) их жизнь закончится. (Простите, не могли бы вы поподробнее осветить вашу систему исчисления пенсионных выплат?) Но каким-то темным, ускользающим от формулировок образом они же — «Доу», «Юнион карбайд», «Дженерал дайнэмикс»и военная промышленность. Я подозреваю, что, разбейся их аэробус на ледяном плато в Андах, они в отличие от Тобиаса будут лопать своих погибших спутников, испытывая лишь самые слабые (или вовсе никаких) угрызения совести. Это я так, теоретизирую.
* * *
Бросив во время поисков книги бронирования взгляд в окно, обнаруживаю, что плотность населения в районе бассейна теперь равна нулю. Раздается стук, в дверь стремительно просовывается голова Элвиссы.
— Я только попрощаться, Энди.
— Элвисса, мой брат звонит издалека. Подождешь секунду?
КРИЧАЩИЙ МИНИМАЛИЗМ: тактика в области стиля жизни, схожая с подменой ценностей. Хвастовство своей материальной неустроенностью, выставляемой напоказ в качестве доказательства своего нравственного и интеллектуального превосходства.
ЗАСТОЛЬНЫЙ МИНИМАЛИЗМ: проповедование философии минимализма, не сопровождаемое претворением ее принципов в жизнь.
ИКСПРОПРИАЦИЯ: использование в повседневной речи, с целью создания иронического и/или комического эффекта, антикварных фраз, заимствованных из рекламных роликов, развлекательных программ и надписей на фирменной упаковке прошлых времен: «Дэйв и впрямь считает себя чуваком типа „Пейте, дети, молоко — будете здоровы“, „Вечеринку имени Наших Любимых Знаменитых Покойников придумала Кэтлин. Она — молоток. Всем давно понять пора бы, как нежны Кэтлин и крабы“.
— Нет. Так лучше. — Она целует меня в высочайший пик моего носа — в точку между глаз. Влажный поцелуй напоминает мне, что девушки, подобные Элвиссе, взбалмошные, отчасти «дрянные девчонки», но несомненно живые, почему-то никогда не оказываются в одной постели с такими заторможенными «черными ящиками», как я. — Чао, бамбино, — говорит она. — Неаполитанской бродяжке пора уезжаюшки.
— Ты скоро приедешь? — кричу я; но она ушла, обогнула кусты роз и села в машину Тобиаса. Ну и ну, ну и ну. Возвращаюсь к телефону:
— Тайлер, восьмого — нормально.
— Отлично. Обсудим детали на Рождество. Ведь ты приезжаешь, верно?
— К несчастью, oui.
— Похоже, в этом году будет полный атас. Ты бы заранее обеспечил себе путь к отступлению. Закажи, билеты на пять рейсов на разные дни. Да, кстати, что желаешь получить на Рождество?
— Ничего, Тайлер. Я и так пытаюсь отделаться от всех вещей в моей жизни.
— Я за тебя переживаю, Энди. Никаких жизненных устремлений. — Слышно, как он ест ложечкой йогурт. Тайлер хочет работать на большую корпорацию. Чем крупнее, тем лучше.
— Тайлер, ничего не хотеть — это нормально.
— Ладно уж. Только позаботься, чтобы все ненужные тебе шмотки достались мне. И смотри, чтобы они были от «Поло».
— По правде говоря, Тайлер, я думал сделать тебе в этом году минималистский подарок.
— Ась?
— Типа красивого камешка или скелета кактуса. На том конце провода — молчание.
— Ты что, обкурился?
— Нет, Тайлер. Мне казалось, что нечто, прекрасное естественной красотой, будет вполне уместно. Ты до такого уже дорос.
— Ну ты и умора, Энди. Семинар по художественному вою, а не человек. Репсовый галстук и пара носков — вот все, что мне от тебя нужно.
Звонок в дверь, входит Дег. Почему никто никогда не ждет, пока я сам открою?
— Тайяер, ко мне пришли. Я должен идти. Увидимся на следующей неделе, хорошо?
— Размер ботинок — одиннадцатый, талия — тридцать, шея — пятнадцать с половиной.
— Адью.
ЗНАМЕНИТОСТИ СМЕРТНЫ
После Тайлерова звонка минуло часа три; м-да, сегодня все как сговорились свести меня с ума. Просто не знаю, что и поделать. Слава богу, вечером на работу. Пусть у меня от нее мороз по коже, пусть она мутная, пусть монотонная — работа не дает мне съехать с катушек. Тобиас повез Элвиссу домой — и больше уже не вернулся. Клэр отметает все намеки на любовь-морковь между ними. У нее такой вид, будто она знает что-то мне неизвестное. Будем надеяться, попозже проговорится. Дег с Клэр куксятся на кушетках и друг с другом не разговаривают. Без устали лущат себе фисташки, кидая их холщовые скорлупки в давно переполненную пепельницу с надписью: «Всемирная ярмарка Спокан-74». (Та самая ярмарка, где непрерывно лил дождь и демонстрировали здания, выстроенные из алюминиевых банок от содовой.) Дег печалится, что Элвисса сегодня не уделила ему ни унции внимания, а Клэр — из-за плутония. Она все еще не хочет возвращаться домой. История с радиоактивным заражением взволновала ее сильнее, чем нам сперва показалось. Она заявляет, что отныне будет жить у меня. «Энди, радиация еще долговечнее, чем мистер Фрэнк Синатра. Считай меня своей постоянной квартиранткой». Тем не менее Клэр таки совершает набеги в свое жилище — не дольше чем на пять минут в день — за вещами. Первая ее вылазка была не менее робкой, чем проникновение средневекового крестьянина в умирающий от чумы город (она разве что не махала дохлой козой, отгоняя нечисть).
— Какая отвага, — роняет Дег, на что Клэр отвечает злобным взглядом. Я говорю ей, что, по-моему, она впала в чистоплюйство.
— Там у тебя все стерильно, Клэр. Ты ведешь себя как пейзанка техновека.
— Можете смеяться, но ни у кого из вас нет в гостиной Чернобыля.
— Верно.
Выплюнув огромную фисташку-мутанта, Клэр делает глубокий вдох:
— Тобиас уехал с концами. Уж я-то чувствую. Вообразите, самое красивое из встречавшихся мне человеческих тел — Ходячий Оргазм — уплыло навечно.
— Я бы так не говорил, Клэр, — отвечаю я, хотя знаю, что она права. — Может, он заехал куда-нибудь поесть.
— Не вешай мне лапшу на уши, Энди. Прошло три часа. И сумку он забрал. Просто понять не могу, почему он вдруг взял и уехал.
Я могу.
Между тем обе собаки голодными глазами смотрят на фисташки, которые чистят Дег и Клэр.
— Знаете самый быстрый способ отделаться от собак, которые клянчат у стола? — спрашиваю я; в ответ — невнятное бормотание. — Дайте им вместо мяса кусочек морковки или оливку — главное, чтоб с искренним выражением лица. Они посмотрят на вас как на психа и исчезнут в одну секунду. Конечно, их мнение о вас изменится в худшую сторону…
Клэр пропускает мою речь мимо ушей.
— Естественно, это значит, что придется ехать за ним в Нью-Йорк. — Она встает и направляется к двери. — Похоже, мальчики, в этом году у меня будет Рождество со снегом. Черт, какая же это гадость — эмоции-фикс. — Рассматривает свое лицо в зеркало, висящее возле двери. — Мне еще даже не тридцать, а верхняя губа уже сморщивается. Я обречена. — Она уходит.
* * *
ВОЗДУШНЫЙ СЕМЕЙНЫЙ ОЧАГ: ложное чувство единения, испытываемое сослуживцами по офису.
— За свою жизнь я встречался с тремя женщинами, — говорит мой босс и сосед, мистер Макартур, — и на двух из них женился.
Бар «У Ларри», поздний вечер. Два полулилипута — торговцы недвижимостью из Индайо — тянут «ай-яй— яй» в выносной микрофон, принадлежащий нашей chanteuseЛорейн, которая вместе со своим электронным хрипуном «ритм-напарником» отдыхает от показательной настройки инструментов и, млея от собственного очарования, пьет у стойки белое вино. Ночь вялая; чаевых кот наплакал. Мы с Дегом вытираем бокалы (довольно непыльное, как ни странно, занятие) и слушаем, как мистер М. откалывает свои коронные номера. Мы подбрасываем ему темы; ни дать ни взять телешоу Боба Хоупа, в котором напрямую участвуют телезрители. Никогда не смешно -и все же смешно.
Кульминацией вечера была престарелая Неудавшаяся За-За Габор, наблевавшая целую лужу «коктейлей с прицепом» на палас у игрового автомата «Всезнайка». Событие редкостное; клиенты бара при всей своей маргинальное™ строго блюдут правила хорошего тона. Но самое интересное произошло чуть позже. Дег позвал: «Мистер М.! Энди! Идите-ка сюда, посмотрите…» На паласе посреди слившихся в платонических объятиях кукурузы-и-спагетти лежало штук тридцать полупереваренных в желудке желатиновых капсул. «Ого-го. Если это не выигрыш в „Жизнь-лото“ — не знаю уж, что тогда считать подарком судьбы. Эндрю, „скорую“!»
Это было два часа назад, а теперь, ублажив свои мужские гормоны беседой с бригадой «скорой помощи» и демонстрацией познаний в медицине («Стоп, — встревал Дег, — а может, применить раствор Рингера?»), мы слушаем историю личной жизни мистера М. — очаровательные, до-первой-брачной-ночи-ни-ни романы; исполненные целомудрия первое, второе, третье свидания; почти незамедлительно — свадьба, и вскоре — жуткая куча детей.
— А что же та, на которой вы не женились? — спрашиваю я.
— Она угнала мою машину. «Форд». Золотистый. Не сделай она этого, я, вероятно, женился бы и на ней. Я тогда был не сильно разборчив. Помню, раз по десять на дню дрочил за своим письменным столом и думал, что девушка почувствует себя оскорбленной, если свидание не приведет к свадьбе. Мне было одиноко, жил я в Альберте. МТБ в наше время еще не было.
* * *
С миссис и мистером М., Филом и Айрин, мы с Клэр познакомились в один прекрасный день много-много месяцев назад, когда заглянули через забор и были встречены миазматическими клубами дыма и радостным возгласом мистера М., облаченного в передник с надписью «Кушать подано». Нас тут же пригласили и всучили нам банки с прохладительными напитками и «Айрин-бургеры». Повеселились всласть. Как раз перед тем как Мистер М. вышел в сад со своей укулеле, Клэр шепнула: «Я чувствую, что где-то около дома находится клетка с шиншиллами». (НА ЗВЕРОФЕРМЕ ЕДЯТ ОДНИ БИФШТЕКСЫ!)
По сей день мы с Клэр ждем не дождемся, пока Айрин отведет нас в сторонку и заговорщическим шепотом поведает нам священные тайны косметических продуктов (она их распространяет от фирм, то есть складирует в гараже, будто непривлекательных, с-рук-не-сплавлябельных котят). «Душенька, пока я не набрела на этот крем, у меня на локтях просто какая-то сосновая кора была».
Они милые. Они принадлежат к поколению, считающему, что в «стейк-хаузах» должно быть сумрачно и прохладно (черт побери, они всерьез воспринимают «стейк-хаузы»). На носу у мистера М. бледная паутина вен, вроде той, которую домохозяйкам ЛасПальмаса за большие деньги убирают склеротерапией с внутренней стороны ног. Айрин курит. Оба носят купленные на распродажах спортивные костюмы — они лишь на закате жизни обнаружили, что у них есть тело. В них воспитали пренебрежение к телу, и это немного печально. И все же лучше поздно, чем никогда. Они — как бальзам на раны.
КОРЧИ НЕЛОВКОСТИ: дискомфорт, испытываемый молодежью в обществе старших, которые не замечают комизма своих поступков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25