— И жену она тебе выбрала по своему усмотрению, свою, деревенскую, что попроще.— Ой, нашла что вспомнить! — вскричала Катя, с беспокойством наблюдая за мужем.Тот вскочил и, махнув рукой, ушел на кухню.— Ты что думаешь, ты приехала нам тут мораль читать, а мы уши развесим? — Катерина обрела необходимый в разговоре раж. — Про отца вспомнила, про детство…Вера молча наблюдала за ней.— Еще расскажи нам, как она твоего отца-то любила и себя блюла…— При чем здесь это? — не поняла Вера.— А при том! Как умер, так хорош стал, а при жизни-то она под кого только не легла, ваша мать-то! Весь поселок знает, как она отца-то любила.— Ты мою мать не трогай, — тихо сказала Вера.— А че я ее трогать-то не буду?! — взвилась Катерина. — Не ты ей подштанники стираешь, а я! Ты про нее Многого не знаешь, про мать-то свою! Ты об отце вот плачешь, а он тебе никакой не отец!— Катька! — Славик вылетел из кухни и схватил жену за руку. — Закрой рот!— А чего я? Пусть знает, что мать ее от заезжего цыгана родила и всю жизнь не знала, как грех прикрыть!А она мне матерью тычет. Вот какая ваша мать-то!Вера видела, как Славик толкнул жену на диван и с размаху шмякнул полотенцем. Вера потеряла способность двигаться.— Я тебе не верю, — тихо проговорила она.— И правильно, сестренка, и не верь, — заюлил Славик, забирая у нее грязную тарелку. — Собирает сплетни, а потом…— За что купила, за то и продаю! — зло всхлипнула Катерина. — Мне ваши тетушки родные рассказали по секрету. У нас возле деревни табор стоял, и мать ваша под носом у отца к цыгану бегала! Славик маленький был, не помнит. А когда она тебя родила да увидала глаза твои черные, то уговорила отца в город уехать, вроде как на заработки. А на самом деле — от разговоров лишних. А ты ее жалеешь после такого!— Я тебя убью, Катька! — прошипел Славик. — Ведь говорил же тебе!— А ты мою мать не суди, — поднялась Вера, удивляясь своему холодному голосу, напрочь лишенному эмоций. — Это не твое дело. — И, оглядев притихших брата со снохой, уставленный закусками стол, добавила:— Ну вот и повидались, родственнички…Домой она не пошла. Ноги сами привели ее на поселковое кладбище, где под сиренью уже четыре года как лежал ее папка. Ее любимый, добрый, безотказный папка… Она смотрела на фотографию, и он с фотографии смотрел на нее. Слезы принесли ей облечение. Они лились сами собой, не требуя от нее никаких усилий. Глядя на фотографию на памятнике, она без труда вспомнила другие фотографии, где родители молодые и мать обязательно в центре. Она всегда любила быть в центре. А отец где-нибудь с краю, но глаза непременно косят в сторону матери. С обожанием — на жену. Он всегда любил ее — даже потом, слепую, злую от собственной уязвимости и беспомощности, «Закрой глаза, — вспомнила Вера; — Темно? А у нее всегда так…»Как же нужно было любить, чтобы, все зная, ни разу не упрекнуть, не устроить сцены, не вспомнить?..Девушки стояли на балконе и любовались видом на Сену. В это время года река пестрела яхтами, откуда лилась музыка, и веселые туристы нередко махали девушкам, вызывая у тех искренний восторг и бурную ответную реакцию. Замок, откуда девушки любовались видом, был, пожалуй, не менее стар, чем сама Сена, и видел на своем веку не одно поколение девиц, и, как всякий старик, не без любопытства прислушивался к щебету молодежи. Девчонки болтали без умолку, легко переходя с французского на английский, бесцеремонно вставляя в эту смесь вульгарный американский сленг. Впрочем, это ничуть не портило общей атмосферы разговора, тонус которого был на высоте. Девчонок явно что-то возбуждало. И старый замок с видавшими виды галереями из темного камня притих, прислушиваясь…— Ты никогда мне не говорила, что у тебя есть тетушка в Германии, — сказала одна из них, та, что была поменьше ростом и, несмотря на свои шестнадцать, все еще оставалась похожей на мальчика. — Выходит, Джулия, у тебя есть от меня секреты, тогда как я…— О-ля-ля! — передразнила ее подруга. — Какие там секреты?! Я ни разу не видела эту тетушку, и когда она позвонила в колледж, я была удивлена не менее твоего. Я была ошарашена, когда она заявила, что жаждет познакомиться со мной.— А разве отец никогда не говорил, что у вас есть родня в Европе?— Натали! Ты совсем не знаешь моего отца! Он терпеть не может подобных разговоров!— Видимо, здорово они ему насолили! — предположила Натали, искоса поглядывая на подругу.Лицо Джулии мгновенно стало строгим. Она не любила говорить о своих отношениях с отцом, всегда уходила от темы. Но сегодня особый случай — завтра девушка встречается со своей новоявленной тетушкой, о которой и знать не знала до сих пор. Она сама обратилась к Натали за советом, та к ней не навязывалась.И они приехали на выходные сюда, к бабушке Лулу, чтобы обсудить все без посторонних ушей. Нужно отдать должное Джулии — два дня она держалась молодцом, вида не подала, как волнуется. Но сейчас здесь, на балконе, когда они совсем одни, она выдала себя.Натали догадалась, что все ее веселье сегодня днем — показное. А сама она, пожалуй, ночь не спала, думала о предстоящей встрече.— Не знаю, Натали, был ли он знаком с тетушкой, но о моей матери он даже слышать не хочет, — не сумев сдержать горечи, призналась Джулия. Брови ее, раскинутые над карими глазами как два крыла, дрогнули.— Неужели он тебе ничего не рассказывал о ней? — поразилась Натали. Она отвернулась от проплывающих яхт и уставилась на подругу. — Бедняжка Джулия!Ты совсем не помнишь мать?— Совсем. У отца нет даже фотографии. Он запретил мне упоминать о ней.Голос Джулии по-прежнему оставался сухим и твердым. Но глаза.., в них уже дрожала искристая Сена, они наполнились влагой.— Что такого она могла натворить? — Брови Натали полезли вверх.— Отец как-то обмолвился, что она отказалась ехать с ним из-за какого-то мужчины.Натали присвистнула:— О-ля-ля! Здесь попахивает роковой страстью!Джулия резко повернулась и посмотрела на подругу в упор.— Я иногда думаю, Натали: неужели она совсем никогда не вспоминает обо мне? Будто меня нет?Под взглядом подруги Натали почувствовала себя неуютно — он сверлил насквозь. Натали пожала плечами и вновь повернулась к реке. Туристы глазели на них в бинокли. Таких замков, как у них, вдоль Сены понатыкано в изобилии, и наверняка девушки на балконе одного из них выглядят для любопытных глаз с фантазией этакими средневековыми дамами. Натали перегнулась через перила и показала туристам язык.— Не могу сказать о твоей матери, Джулия, но моя обо мне уж точно не печется. Она отдала меня в эту чертову школу только для того, чтобы я не мелькала у нее перед глазами и не напоминала ей о возрасте. Все ее мужчины не старше тридцати. А недавно она завела роман с двадцатипятилетним.— Зато у тебя замечательная бабушка, — напомнила Джулия, зная, что тема матери для Натали больная.— О да! Лулу просто прелесть! Лулу и этот замок — все, что у меня есть. Хоть сама Лулу и шутит, что из них обоих сыплется песок.Наконец-то Джулия улыбнулась! Подружки обнялись и продолжали смотреть на Сену в изменившемся настроении. Им расхотелось махать вслед проносящимся мимо яхтам. * * * Назавтра девушки, переодетые в синие форменные платья, входили в холл главного корпуса школы для девочек. Непривычно пустынный холл встретил их прохладой. Все учащиеся уже находились в большом зале на собрании, а Джулию отпустили для встречи с родственницей.Натали не могла отказать себе в удовольствии проводить подружку, чтобы хоть одним глазком взглянуть на загадочную родственницу из Германии.Натали сразу заметила женщину, ожидавшую их в одной из арок. Женщина оказалась не старше матери Натали и, пожалуй, не менее красивой. Натали была приятно удивлена, не обнаружив в родственнице Джулии и намека на чопорность и высокомерие. Заметив девушек, тетушка вскочила и побежала к ним навстречу совсем как девчонка. Женщина была хорошо и демократично одета. Ее бледно-салатовый блейзер очень шел к белым распущенным волосам и гармонировал с платьем. Сумочка, часы, кулон — все было добротным, дорогим. Это Натали отметила сразу. А вот Джулия ее разочаровала — вела себя как настороженный зверек, не смогла даже улыбнуться, когда тетя безошибочно узнала ее и протянула к ней руки.— Юля… — незнакомо произнесла она имя Джулии и обняла ее. — Как ты похожа на маму! — изумилась тетушка, разглядывая Джулию.Натали поздоровалась, но ее даже не заметили. Она догадалась, что ей лучше уйти, и потихоньку, оглядываясь, двинулась в сторону зала.— Папа говорит, что я похожа на бабушку, его мать, — поправила Джулия, тряхнув волосами.Инга улыбнулась. В девушке чувствуется характер.Тут нужно держать ухо востро.— Да, раньше и мне так казалось. Но теперь ты — вылитая Ника.— Ника? Богиня победы?— Я называла так твою мать. Ее полное имя — Вероника.— Красивое имя.Девочка отвечала вежливо, но без тепла. Что ж, примерно этого Инга ожидала. Папаша, конечно же, наплел ей про мать с три короба. От такого чудовища можно ожидать чего угодно.Инга предложила племяннице выйти на лужайку.Ей хотелось рассмотреть девушку при солнечном свете. До чего же поразительное сходство! Те же глаза, те же волосы…— Так вы — сестра моей матери?— Кузина, — поправила Инга. — Мы были большими подругами.— Она.., похожа на вас?— Нет. Скорее, она похожа на тебя. Тебе нравится школа?Девушка впервые взглянула новой родственнице прямо в лицо. Глаза ее смотрели жестко, по-отцовски.— Вы ведь не за тем приехали, чтобы расспрашивать меня о школе? — в упор спросила она.— Я вижу, ты прямолинейная девушка, — похвалила Инга. — И тебе по душе разговор начистоту.— Именно так, — подтвердила Джулия.— Не так давно я была в Испании и встретилась там с твоим отцом. От него я узнала, что ты учишься в Париже. Я решила, что это счастливый случай познакомиться с тобой. Ты не рада?— Папа сам дал вам адрес? — ушла от вопроса девушка.— Нет, он и не подумал, что я стану разыскивать тебя, ведь мы с твоей мамой в ссоре…— И вы тоже? Что же она такого сделала, что перессорилась со всеми?Инга рассмеялась. Она видела, что разговор становится для племянницы интересным.— Я уже забыла и не держу на твою маму зла. Наоборот, я очень скучаю по ней. Если ты приедешь ко мне в Бремен, я тебе столько порасскажу о наших проделках! Кстати, у меня есть фотографии, и когда ты приедешь ко мне, ты сможешь их посмотреть.— Вы приглашаете меня? — Глаза Джулии недоверчиво сверкнули.— Конечно!— Боюсь, что директриса не отпустит меня без папиного согласия. А папа…— Как жаль… — искренне вздохнула Инга. В ней уже загорелся азарт новой авантюры. — Но ведь отпускают же тебя на выходные к подруге?Джулия кивнула, думая о чем-то, что ее томило и мучило.— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — решительно заявила Инга.— Как она могла оставить меня?! — выдохнула Джулия Инге прямо в лицо. Ее как прорвало — на лицо вылезла вся боль, которая тщательно пряталась под маской приличия.— Боже! — воскликнула Инга. — Она тебя совсем не оставила! Как ты могла такое подумать! Игорь увез тебя тайком, Ника искала тебя и теперь ищет.Инга в первый миг испугалась, что у Юли начнется истерика и сбегутся воспитатели. Тогда все пропало. Но через минуту поняла, что девушка наделена недюжинным самообладанием. Она быстро взяла себя в руки, внимательно вслушиваясь в то, что говорила ей тетка. А тетка разговорилась не на шутку. Она расписывала Нику, словно они вчера расстались. Она рассказала племяннице о тех счастливых днях, когда Мироновы еще жили вместе со свекровью и устраивали воскресные обеды, на которые приезжали Инга с Колей и маленькой Зойкой. И все выходило красочно и колоритно, и было совсем непонятно, как могло все это рухнуть, ради чего? И что их всех ждет впереди? Глава 11 Антонина растерянно хлопала глазами. Никогда еще Вера не позволяла себе разговаривать с ней в подобном тоне. Вера летала по квартире мимо озадаченной Антонины — взъерошенная, растрепанная и — орала. Она орала самым безобразным бабским голосом!— Как ты могла отдать ей ребенка?! Ты свихнулась! Ты знаешь, куда она ее понесла?! Ты спросила адрес?— Но ты же сама, Вер, хотела…— Нет, вот ты, лично, знаешь, в каких условиях она живет? А может, там притон? Как ты могла?Антонина наконец вспомнила о достоинстве и уперла кулаки в бока. Постепенно она начинала приходить в себя.— Минуточку! — решительно рявкнула она, хватая Веру за рукав и тем самым пресекая ее хаотичное движение. — Не ты ли два месяца назад обегала пол-Москвы в поисках своей беспутной племянницы, чтобы отдать ей ее ребенка? Не ты ли висела на телефоне в поисках всех этих Инг, Коль и прочая, прочая…Я не понимаю — в чем моя вина? Пришла Зоя, показала документы, сказала, что забирает свою дочь. Она в отличие от тебя была вежливой и сказала спасибо!А ты…— Она подкинула свою дочь, как слепого котенка!Она ей была не нужна! Сегодня — на, завтра — отдай.Это что, по-твоему, игрушка? Ей можно доверить ребенка, по-твоему?Антонина исподлобья взглянула на Веру.— А тебе, значит, можно? Она по крайней мере родная мать!— Ты ничего не знаешь! — кипятилась Вера. — Зоя — первостатейная эгоистка, избалованный ребенок, она кашу сварить не умеет, ей самой жрать нечего, она и Ксюшку голодом уморит.— Да ты просто любуешься собой! — вскричала Антонина. — Какие они все плохие, эти Инги, Коли, Зои, и какая ты святая! А ты сама-то кашу умела варить в ее возрасте? Небось свою-то дочь свекровке доверила!Теперь они стояли друг против друга, смотрели одна на другую широко раскрытыми глазами. Вдруг в спальне послышалось шарканье тапочек, и на пороге показалась Верина мать. Антонина так и не привыкла, что у Веры живет кто-то еще — как видела, всякий раз пугалась. Седая женщина без взгляда приводила ее в трепет. На этот раз она просто молча схватила сумку, развернулась и убежала в прихожую. Громко хлопнула входная дверь. Вера все еще смотрела вслед убежавшей Антонине.— Ника, это правда? Зоинька родила?!Голос матери был полон трагизма. Вера расхохоталась. Нервы не выдержали.— Да, мама! Зоинька, дочь твоей обожаемой Инги, родила!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42