Так оно шло и шло. Уже минут двадцать Лоуген трудился над этим номером. И все без толку. Наконец стало ясно, что толку и не будет, и тогда он твердой рукой навел порядок: крепко ухватил куклу двумя толстыми пальцами, поднес ее к другой кукле и осторожно сцепил их руки. Потом взглянул на публику, весело захихикал — и озадаченная публика не сразу и не дружно захлопала.Теперь Лоуген подошел к piece de resistance Букв.: главное блюдо в меню (фр.)

, гвоздю программы. То было знаменитое глотание шпаги! Одной рукой он взял маленькую тряпичную куклу, набитую ватой, с кое-как нарисованным лицом, а другой — длинную шпильку, небрежно распрямил ее, одним концом проткнул кукле рот и стал методично и неторопливо проталкивать шпильку все глубже в тряпичное горло. Зрители смотрели в недоумении, а когда до них наконец стал доходить смысл этой сценки, принялись переглядываться, растерянно и смущенно улыбаясь.Действо все длилось и длилось, и смотреть на это было все отвратительней. Лоуген упрямо толкал шпильку толстыми щупающими пальцами и, когда ему мешал какой-нибудь плотный клок ваты, взглядывал на публику и глупо хихикал. На полпути он наткнулся на комок, который грозил не пустить его дальше. Но он упорствовал — и это было отвратительно. Престранное это зрелище дало бы вдумчивому историку любопытный материал для размышлений о жизни и нравах сего золотого века. Было поразительно, что столько неглупых мужчин и женщин, — а все они обладали великолепными и редкими возможностями путешествовать, читать, слушать музыку, всячески развивать свои эстетические вкусы и обычно не терпели ничего скучного, надоедливого, пошлого, — терпеливо, с уважительным вниманием смотрят представление Свинтуса Лоугена. Но и привычная учтивость начинала истощаться. Представление шло утомительно долго, и кое-кто из гостей уже не выдерживал. Они переглядывались, подняв брови, и по двое, по трое потихоньку ускользали в коридор или навстречу живительным запахам столовой.Однако многие, кажется, решили вынести все до конца. Что же до незваной молодежи из высшего света, эти по-прежнему смотрели представление с жадным интересом. Даже когда Лоуген орудовал шпилькой, одна молодая особа с точеными чертами ясного лица, какие так часто видишь среди ее сословия, обернулась к соседу и сказала:— По-моему, это страшно интересно, как он все делает. Правда?— Ну! — коротко, одобрительно отозвался молодой человек, и восклицание это, которое могло означать все, что угодно, было явно принято за согласие. Речь их, как и у всех «незваных», была странно приглушенная, обрывистая. И девица, и молодой человек говорили почти не раскрывая рта и едва шевеля губами. Видно, такая у них у всех была мода.А Лоуген толкал шпильку все глубже, и вдруг кукла сбоку разорвалась и из нее полезла набивка. Лили Мэндл смотрела все время с неприкрытым ужасом, и когда из куклы стали вываливаться внутренности, прижала руку к животу, словно ее затошнило, произнесла: «Брр!» — и поспешно вышла. За ней последовали другие. И даже миссис Джек, которая в начале представления накинула изумительный, шитый золотом жакет и пай-девочкой, поджав ноги, уселась на пол прямо перед маэстро и его марионетками, теперь поднялась и вышла в коридор, где уже собралось большинство гостей.Заключительные номера этого цирка смотрели почти одни только незваные, друзья самого Свинтуса Лоугена.
В коридоре Эстер Джек увидела Лили Мэндл, которая разговаривала с Джорджем Уэббером. Светло и ласково улыбаясь, она подошла к ним и с надеждой спросила:— Тебе хорошо, Лили? А вам, дорогой? — нежно обратилась она к Джорджу. — Вам нравится? Вам не скучно?Лили ответила хрипло, гортанно, с отвращением в голосе:— Из куклы уже кишки вылезают, а он знай сует эту длиннющую булавку… брр! — Она сморщилась от омерзения. — Ну, тут я не выдержала! Это было ужасно! Пришлось сбежать! Я думала, меня вывернет наизнанку!Плечи Эстер затряслись, она вся покраснела и судорожно, истерически прошептала:— Ну конечно! Просто ужас!— Да что же это такое? — спросил, подходя к ним, Родерик Хейл.— А, Род, здравствуйте! — сказала миссис Джек. — Ну, как вы это понимаете?— Совсем не понимаю, — ответил он, с досадой поглядев в сторону гостиной, где Свинтус Лоуген все еще терпеливо делал свое дело. — Что это все-таки означает? И кто он такой? — прибавил Хейл сердито, словно его следовательский, привыкший опираться на факты ум был раздосадован явлением, которое не мог постичь. — Какая-то жалкая разновидность декаданса, что ли, — пробурчал он.Тут к миссис Джек подошел муж и, недоуменно пожав плечами, сказал:— Да что же это? Господи, может, это я сошел с ума?Эстер Джек и Лили Мэндл склонились друг к другу, сотрясаемые беззвучным неодолимым смехом сообщниц.— Бедняжка Фриц! — в изнеможении выдохнула миссис Джек.Мистер Джек в последний раз недоуменно взглянул в гостиную, увидал, какой там разгром, и с короткой усмешкой отвернулся.— Я пошел к себе! — решительно сказал он. — Дай мне знать, уцелеет ли после него какая-нибудь мебель. 19. Непредвиденный поворот Представление окончилось, по гостиной прошла легкая зыбь аплодисментов, поднялся говор. Светские модники столпились вокруг Лоугена и наперебой его поздравляли. Потом, никого больше не замечая и не сказав ни слова хозяйке дома, они ушли.Другие гости подходили к миссис Джек и прощались. Они начали расходиться — поодиночке, группами, парами, и, наконец, остались только близкие и друзья, которые всегда последними расходятся с большого приема: миссис Джек и ее семья, Джордж Уэббер, Лили Мэндл, Стивен Хук и Эми Карлтон. И, разумеется, Лоуген: посреди учиненного им разгрома он укладывал проволочных кукол в свои огромные чемоданы.Самый воздух в доме странно изменился. Стало как-то пусто, словно что-то кончилось. У каждого было ощущение, какое охватывает назавтра после рождества, или через час после свадьбы, когда молодые уже уехали, или на большом пароходе в одном из портов Ла-Манша, когда большая часть пассажиров высадилась, а оставшиеся с грустью думают о том, что путешествие, в сущности, кончилось и теперь надо лишь просто как-то протянуть время, еще немного — и придется тоже сойти на берег.Миссис Джек окинула взглядом Свинтуса Лоугена и хаос, который он учинил в ее чудесной комнате, и вопросительно посмотрела на Лили Мэндл, словно говоря: «Можешь ты это понять? Что здесь произошло?» Лили и Джордж рассматривали Лоугена с откровенной неприязнью. У Стивена Хука лицо было, по обыкновению, замкнутое и скучающее. Мистер Джек, который вышел из своей комнаты проститься с гостями и оставался у лифта, пока не проводил всех, теперь заглянул в гостиную, увидел коленопреклоненную фигуру и, комически воздев руки к небесам, негромко воскликнул: «Да что же это?» — и все покатились со смеху.Но даже когда он вошел в комнату и остановился, насмешливо глядя сверху вниз на Лоугена, тот так и не поднял головы. Казалось, он просто ничего не слышит. Забыв обо всем на свете, вполне довольный собой, он сосредоточенно упаковывал свое раскиданное вокруг барахло.Тем временем две румяные горничные, Мэй и Джейни, споро убирали стаканы, бутылки и вазочки из-под мороженого, а Нора принялась расставлять по местам книги. Миссис Джек глядела на все это довольно беспомощно, а Эми Карлтон растянулась на полу, заложила руки за голову, закрыла глаза и, кажется, уснула. Все остальные явно не знали, что делать, и просто стояли и сидели, дожидаясь, чтобы Лоуген кончил и ушел.
Жилище Джеков опять погрузилось в привычную тишину. Слитный ропот неугомонного города, вытесненный и забытый во время приема, теперь снова проник сквозь стены огромного здания и окутал их всех. Снова стал слышен шум улицы.Снаружи, внизу, вдруг взревела пожарная машина, зазвонил ее колокол. Она свернула за угол, на Парк-авеню, и мощный рокот моторов постепенно стих, точно отдаленный гром. Миссис Джек подошла к окну и выглянула на улицу. С разных сторон примчались еще четыре пожарные машины и скрылись за углом.— Интересно, где это пожар? — рассеянно полюбопытствовала Эстер. По соседней улице прогрохотала еще одна пожарная машина и устремилась на Парк-авеню. — Наверно, большой пожар… шесть машин проехало. Наверно, где-то поблизости.Эми Карлтон села и заморгала глазами, и с минуту все они праздно размышляли, где же это горит. Но потом снова уставились на Лоугена. Наконец-то он, кажется, управился со своим цирком. Он стал закрывать большие чемоданы и затягивать ремни.И тут Лили Мэндл повернула голову в сторону коридора, сильно втянула носом воздух и вдруг сказала:— Пахнет дымом, чувствуете?— Как? Что? — отозвалась миссис Джек. И тотчас же, выйдя в коридор, взволнованно воскликнула: — Ну да! Надо узнать, в чем дело — пахнет дымом, да еще как! А пока давайте выйдем на улицу. — Лицо ее разгорелось от волнения. — Да, лучше выйдем, — повторила она. — Все выходим! — И тут ей пришлось возвысить голос: — Мистер Лоуген! — Впервые за все время он поднял голову и с вопросительно-простодушным видом обратил к хозяйке дома большую круглую физиономию. — Послушайте, по-моему… верно, нам лучше всем выйти, мистер Лоуген, пока мы не узнали, где пожар. Вы готовы?— Да, конечно, — весело ответил Лоуген. И озадаченно прибавил: — Пожар? Какой пожар? Разве пожар?— Я полагаю, пожар в нашем доме, — любезно, но с изрядной долей иронии сказал мистер Джек. — Так что, вероятно, нам всем лучше выйти… но, быть может, вы предпочитаете остаться?— Ну, нет, — бодро ответил Лоуген, неуклюже поднимаясь с полу. — Я вполне готов, благодарю покорно, вот только еще не переоделся…— С этим, я полагаю, лучше подождать, — сказал мистер Джек.— Ох, а девушки! — воскликнула вдруг Эстер Джек и, теребя кольцо на пальце, мелкими шажками заторопилась в столовую. — Нора, Джейни, Мэй!! Девушки! Мы все спускаемся вниз… где-то в нашем доме пожар. Вы пойдете с нами, пока мы не выясним, где горит.— Пожар, миссис Джек? — тупо переспросила Нора и уставилась на хозяйку.Миссис Джек тотчас заметила ее мутный взгляд и покрасневшее лицо и подумала: «Опять выпила! Этого надо было ждать!» И сказала с досадой:— Да, Нора, пожар. Созовите девушек, пускай они все идут с нами. И… ох! Кухарка! — быстро крикнула она. — Где кухарка? Подите кто-нибудь позовите ее. Пускай тоже идет вниз!Новость вывела девушек из равновесия. Они беспомощно переглядывались и бесцельно колесили по комнате, словно не зная, что им теперь делать.— А свои вещи брать, миссис Джек? — спросила Нора, тупо глядя на хозяйку. — Мы успеем уложиться?— Конечно, нет, Нора! — потеряв терпенье, воскликнула миссис Джек. — Мы не уезжаем! Просто выйдем на улицу, пока не узнаем, где пожар и насколько он опасен!.. И, пожалуйста, позовите кухарку, Нора, и приведите ее вниз! Вы же знаете, она такая трусиха, чуть что, сразу теряется!— Ладно, — сказала Нора, по-прежнему беспомощно глядя на миссис Джек. — Стало быть, это все? А нам… — она сглотнула слюну, — может, нам еще чего понадобится?— О, господи, Нора… да нет же!.. Только пальто возьмите. Скажите девушкам и кухарке, пускай наденут пальто.— Ладно, — глухо повторила Нора и, еще помедлив, с тупым, растерянным видом неуверенно двинулась через столовую в кухню.
Между тем мистер Джек вышел на лестницу и нажимал звонок, вызывающий лифт. Немного погодя к нему присоединилась его семья, гости и слуги. Спокойно, испытующе он их всех оглядел.Лицо Эстер пылает от сдерживаемого волнения; а вот ее сестра Эдит, которая, кажется, за весь вечер словечка не промолвила, такая неприметная, что никто на нее внимания не обращал, сейчас, как всегда, бледна и невозмутима. Молодчина Эдит! Приятно видеть, что и его дочь Элму это небольшое происшествие тоже не выбило из колеи. Стоит хладнокровная, красивая, и ей, кажется, Даже скучновато. Для гостей, разумеется, все это просто забава… а почему бы и нет? Они-то ничего не теряют. Все беззаботны, кроме этого молодого дурня-иноверца, Джорджа как-бишь-его-дальше. Только поглядеть на него сейчас… напряженный, взвинченный, ни секунды не стоит на месте, лихорадочно озирается. Можно подумать, это его имущество, того гляди, вылетит в трубу!Но где же Лоуген? В последний раз он попался на глаза, когда нырнул в комнату для гостей. Неужели этот болван все-таки переодевается?.. А, вот и он. «Наверно, он, потому что если не он, тогда кто же это, черт возьми?» — с усмешкой подумал мистер Джек.Да, Лоуген, который только что вышел из комнаты для гостей и зашагал по коридору, выглядел престранно. Все обернулись к нему и сразу поняли, что никакой пожар не заставит его рисковать ни проволочными куклами, ни костюмом. По-прежнему одетый как во время представления, он, пыхтя, нес в руках по увесистому чемоданищу, через плечо у него были перекинуты пиджак, жилет и брюки, тяжеленные коричневые ботинки, связанные шнурками, висели на шее и при каждом шаге ударяли его по груди, а на голову поверх футбольного шлема он нахлобучил свою аккуратненькую серую шляпу. Так вот обряженный, он подошел, отдуваясь, к лифту, поставил чемоданы, распрямился и весело осклабился.Мистер Джек продолжал упрямо нажимать кнопку звонка, вызывая лифт, и наконец из шахты этажом или двумя ниже донесся голос Герберта, лифтера:— Да-да, сейчас! Я мигом, только эту партию спущу!Внизу гомонили и еще голоса, взволнованные, торопливые, потом дверь лифта хлопнула, и слышно было, как кабина пошла вниз.Что поделаешь, надо было ждать. В прихожей все сильней тянуло дымом, и, хотя всерьез никто не тревожился, даже рохля Лоуген начинал ощущать, как всем не по себе.Скоро стало слышно, что лифт идет вверх. Он мерно поднимался и вдруг встал где-то совсем близко, как будто под ними. Слышно было, как Герберт нажимает рукоятку и пытается открыть дверь. Мистер Джек опять нетерпеливо позвонил. Никакого ответа. Он стал стучать в дверь шахты. И тут снова раздался голос Герберта, он был рядом, явственно доносилось каждое слово:— Мистер Джек, пройдите все, пожалуйста, к грузовому лифту. Этот испортился. Выше не идет.— Ну, что поделаешь! — сказал мистер Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98