Не двигается. Она мертва? Мертва, как Кент! Кент мертв. Мертв и похоронен. Глаза Мэри Марты наполнились слезами. Как ей жить без Кента? Он любил ее больше, чем кто бы то ни было. Без него жизнь не имеет смысла. Кент хотел маленькую сестричку, и мать подарила ему ее. Он так говорил ей. Они жили душа в душу. Всегда. Если Кент попал на небеса, то ей нужно быть вместе с ним. Почему он отправился туда без нее?
Повернувшись спиной к безжизненному телу незнакомой женщины, Мэри Марта снова пошла в ванную. Слабой, дрожащей рукой стала шарить в чулане с бельем по полке с лекарствами, пока не нашла флакон со снотворными таблетками. Прочла надпись на этикетке, чтобы убедиться, потом высыпала таблетки на ладонь. Положив их в рот, налила в стакан воды и запила их.
«Теперь мне нужно только заснуть, а когда проснусь, буду на небесах вместе с Кентом. Он обрадуется мне. Я знаю, ему без меня тоскливо. Лейн, как всегда, будет заботиться о моем ребенке, Уиллу я нужна меньше, чем Кенту».
* * *
После нескольких часов беспокойного сна Джонни Мак внезапно проснулся. Сел в постели и прислушался, подумав, что его мог разбудить какой-то шум. Но услышал только дыхание старого дома в предрассветное время. Сняв свои часы с ночного столика, он взглянул на циферблат. Без четверти пять.
Он вылез из постели и зашлепал босиком по комнате. Выглянул в окно, не заметил признаков приближающегося рассвета. Все еще темно. Спокойно, безмятежно темно. Таинственно, смертоносно темно.
Зевнув, Джонни Мак почесал голую грудь. Может, спуститься на кухню, приготовить себе кофе. Часа через два он вновь увидится с сыном. И с его собственницей-защитницей матерью. Надо как-то убедить их обоих — для того чтобы иметь возможность помочь Уиллу, мальчику надо вспомнить, что произошло в тот день, когда Кент был убит.
Неожиданно Джонни Мак заметил движение в саду. В бледном, идущем из дома свете, увидел силуэт женщины, шедшей по саду. Лейн? Почему она не спит в такую рань? И куда идет? Или где была?
Сняв пижамные брюки, Джонни Мак схватил джинсы, брошенные вечером на ближайший стул, натянул их, затем надел мятую рубашку. Быстро сунув ноги в кожаные шлепанцы, мгновенно принял решение. Он пойдет за ней. Очевидно, Лейн не спалось, как и ему. Если он ей нужен, надо быть рядом. К тому же, пожалуй, есть смысл до встречи с Уиллом поговорить с ней с глазу на глаз.
Ступая как можно тише, Джонни Мак спустился по задней лестнице, прошел через кухню и вышел в патио. Лейн нигде не было видно. Но он интуитивно знал, куда она пошла.
Сад Ноблов, занимающий больше двух акров позади Дома, с живой изгородью и тремя бетонными лестницами, был таким же ухоженным, как и раньше. Мощеная Дорожка вела из сада к старому лодочному сараю.
Когда-то Особняк Ноблов одиноко высился посреди громадной плантации. Но в конце концов, вокруг их усадьбы вырос город, и другие прекрасные дома поднялись на некогда принадлежавшей Ноблам земле.
Каких денег стоило Лейн содержать дом и сад на тот же манер, что ее предки? Должно быть, она едва сводила концы с концами. Отец оставил ей сорок девять процентов акций «Геральд», но те небольшие деньги, какие у него оставались, были положены на доверительный счет для Уилла и других детей Лейн, какие могли появиться на свет. Разумный Билл Нобл принял меры, чтобы Кент Грэхем не мог взять из этих денег ни цента.
Джонни Мак знал, что доход, приносимый «Геральд», уменьшался с каждым годом. И что Лейн продала часть драгоценностей матери. Не будь острой нужды в деньгах, она бы ни за что не рассталась с ними. Как-никак многие из них принадлежали Ноблам еще с Гражданской войны.
Узнав о продаже драгоценностей, Джонни Мак поспросил Уайетта Фостера отыскать их и выкупить. Когда наступит время, он вернет их ей.
Приближаясь к реке, Джонни Мак задумался, где найти Лейн — на берегу или в лодочном сарае, сидящей на палубе отцовской яхты. Когда они встречались для разговоров, только для разговоров, то зачастую искали уединения внутри, но жаркими вечерами обычно сидели на берегу.
На берегу он ее и нашел. Сидящей, обхватив руками согнутые ноги. Лунный свет заливал ее жидким золотом.
Бледным. Мерцающим. Прозрачным. Распущенные волосы спадали на голые плечи.
Что заставило Лейн уйти до рассвета из дома? Почему ей не спалось? Если он окликнет ее, встанет ли она и подойдет к нему? Или убежит?
Когда Джонни Мак приблизился, она сидела, не замечая его появления, и смотрела в темное небо. На ней была только желтая ночная рубашка, сквозь прозрачную ткань были ясно видны изгибы ее тела. Все, что в нем было мужского, реагировало на все, что было в ней женственного. И он понял так ясно, словно Бог начертал это на каменной скрижали и вручил ему эту скрижаль, что он всю жизнь ждал этой минуты. В юности он подавлял свои чувства. Говорил себе, что уважение к Билли Ноблу и самой Лейн не позволяет ему лишить ее невинности. Но теперь она уже утратила невинность. И он ждал целую вечность, чтобы взять то, что, как сознавал он нутром, всегда принадлежало ему. Понимала ли она так же, как и он, что пора стать любовниками для них давно наступила?
Только две вещи могли помешать ему взять желаемое. Вмешательство свыше. Или отказ Лейн.
Глава 17
Лейн подняла ладони к плечам и потерла голые руки. Даже в августе ночью и ранним утром у реки прохладно. Почему она не подумала надеть халат? И вообще, зачем пришла сюда? «Ты бежишь в страхе. Пытаешься убежать от мечты». Но это всего-навсего мечта. А причинить вред ей может только действительность.
Но она может легко превратить мечту в действительность. Стоит лишь сказать слово, и Джонни Мак станет се любовником. Она не слепа к тому, как он на нее смотрит. Он хочет ее. Как многие годы хотел бесчисленных других женщин. Если она отдастся ему, то смирится ли с тем, что она не особенная, не единственная женщина на свете, которой назначено судьбой укротить живущего в нем зверя? То были глупые девичьи фантазии. Теперь она старше и умнее. Когда-то она любила его всем сердцем, а он уважал ее и дорожил ее дружбой. Но это было много лет назад. Что теперь между ними? Недоверие. Подозрительность. Ребенок, которому оба очень хотят помочь. И примитивное вожделение, отравляющее все прочие стороны их взаимоотношений.
Она никогда не знала страсти, никогда не испытывала желания такой силы, чтобы оно мучило ее день и ночь. В начале супружеской жизни пыталась любить Кента, наслаждаться физической стороной брака, но его эгоистичность и ревнивое желание изгнать Джонни Мака из ее сердца воздвигли барьер между ними. А потом жестокость Кента уничтожила ту незначительную привязанность, какую она питала к нему.
Каково это было бы с мужчиной, которого она в самом деле хочет? Даже зная, что может рассчитывать с ним только на недолгий роман, может, стоит пойти на риск вновь потерять сердце, чтобы в конце концов заполучить мужчину, которого хотела всегда?
Небо на востоке затрепетало предрассветной бархатистостью, начались родовые муки, которые вскоре приведут к рождению нового дня. Полумесяц побледнел в темноте, словно готовился откланяться перед уходом. От реки доносился однообразный соблазнительный шум, утренний ветерок покрывал рябью ее темную поверхность. Лейн поднялась на ноги и тут увидела его. Силуэт высокого мужчины. Она ахнула, потом успокоилась, поняв, что это Джонни Мак. Но это облегчение было недолгим. Даже в полутьме она видела в его черных глазах страсть и решимость и поняла, что он следовал за ней. Не затем, чтобы поговорить об убийстве Кента. Или об Уилле. Или напомнить, что он вернулся в Ноблз-Кроссинг для того, чтобы помочь ей.
Чем ближе он подходил, тем больше выхватывал из темноты лунный свет его крупную, широкоплечую фигуру. Казалось, он поднялся с кровати второпях. Волосы его были спутаны, рубашка не застегнута. Каждый дюйм его большого тела дышал грубой мужской силой.
Лейн замерла, словно олень, попавший в свет фар приближающейся машины, сознающий, что его ждет, однако неспособный бежать от опасности. Страх боролся у нее с желанием. Разум предупреждал, что надо бежать, но тело умоляло остаться, дать волю чувствам и принять неизбежное.
— Лейн. — Джонни Мак ласково произнес ее имя.
— Нет, нельзя. — Она неуверенно шагнула назад.
— Можно.
Он двинулся к ней, но внезапно остановился, потому что она продолжала пятиться от него, ее силуэт быстро исчез за завесой свисающих веточек ивы.
— Ты не понимаешь.
Когда ее спина уперлась в ствол дерева, Лейн остановилась, дыхание ее стало быстрым, трепетным. Она поймана в ловушку. За спиной дерево. Расстояние между ней и Джонни Маком неумолимо сокращается.
— Объясни. — Джонни Мак оперся одной рукой о ствол над ее головой.
Он близко. Очень близко. Лейн закрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Как, глядя на Джонни Мака, рассказывать правду о браке с Кентом. «Трусиха, — упрекнула она себя. — Рано или поздно тебе придется ему выложить, какой глупой, наивной дурочкой ты была. И какой жалкой, беспомощной позволила себе стать до того как освободилась».
— Я вышла замуж за Кента девственницей. — Она открыла глаза и взглянула на выражение лица Джонни Мака. Он скривился, будто от боли, потом с трудом сглотнул. — Я мечтала, что мой первый сексуальный опыт будет с тобой.
— Мне тоже хотелось этого. — Джонни Мак поднял другую руку и коснулся ее лица. Нежно. Неуверенно. Словно боялся, что она сорвется с места и побежит. — Ты не представляешь, как мне хотелось быть у тебя первым.
— У нас с Кентом всегда было неладно. С самого начала. А потом… — Лейн глубоко вздохнула, собираясь с душевными силами, бывшими почти на исходе. — К тому времени, когда Уилл начал ходить, я перестала делить ложе с Кентом. Мы бывали в связи, лишь когда он меня принуждал.
— То есть насиловал? — Джонни Мак отдернул ласкающую руку от лица Лейн и сжал в кулак.
— Да, принуждал. И всякий раз говорил, чтобы я представляла, будто это ты, что знает, что я всегда поступаю так. Я никому не рассказывала о жестоких манерах Кента. О них никто не знал, кроме Лилли Мэй. Она догадывалась о правде. И поклялась, что убьет его, если он еще прикоснется ко мне.
Лейн отскочила от дерева, от Джонни Мака и побежала к кромке воды.
— Лейн!
Джонни Мак пошел за ней, но когда она остановилась и повернулась к нему, даже не попытался коснуться ее.
На горизонте разливалась многоцветная заря пастельных тонов, говоря о наступлении утра. Мягкому ночному теплу предстояло всего через несколько часов смениться августовским пеклом, душной, влажной жарой. Прохладный ветерок от воды днем и ночью поддерживал температуру возле реки на несколько градусов ниже.
Лейн подняла глаза на Джонни Мака, но ей казалось, что она смотрит сквозь него в прошлое, когда была женой Кента. Когда была в его власти и стыдилась сказать даже родителям, в какой кошмар превратилась ее супружеская жизнь.
— После того как он принудил меня в третий раз, я сказала ему, что, если еще приблизится ко мне, убью. Лейн глубоко вздохнула. — И купила пистолет. А ты знаешь, что я всегда терпеть не могла оружия. Потом пригрозила ему разводом. Я вправду собиралась пойти на это. Но потом папа погиб в автокатастрофе, и мне почти два года приходилось заботиться о матери. А Уилл все еще любил Кента. Поэтому мы почти все время просто жили каждый своей жизнью. Так нам обоим казалось проще.
— Как ты могла оставаться с ним в браке после того, что он делал с тобой?
Не прозвучал ли в голосе Джонни Мака упрек? Не осуждает ли он ее за то, что не развелась раньше с Кентом? Теперь ей было ясно, что с тем браком нужно было покончить задолго до того, как она это сделала. Но тогда она считала, что поступает правильно.
— Я оставалась женой Кента до того, как Уиллу исполнилось десять лет, потом наконец поняла, что мой брак причиняет ему гораздо больше страданий, чем причинит развод. К тому времени Кент уже так пьянствовал, что даже мисс Эдит согласилась — мальчику будет лучше со мной. И она платила мне алименты вместо сына.
— Выходит, все, что ты делала последние пятнадцать лет, делалось только ради Уилла. — Джонни Мак покачал головой, словно пытаясь отрицать очевидное.
— Потому что он мой сын.
— Да, еще до того, как мальчик родился, я любила его, потому что он твой. Но едва я взяла его на руки, он стал и моим.
— Он должен был быть нашим. Лейн кивнула:
— Да, должен был. Но каким-то странным образом он и в самом деле наш.
— Сама видишь, Лейн, мы должны были быть вместе еще тогда. И должны быть вместе теперь.
Когда он потянулся к ней, она выставила руки ладонями вперед.
— Я долгие годы мечтала заняться любовью с тобой, С четырнадцати лет. Даже после того как ты уехал ,и я вышла за Кента, ты был единственным мужчиной в моем сердце.
— Мне надо было взять тебя с собой.
— Да, но ты не взял. И всякий раз, когда Кент прикасался ко мне, я хотела, чтобы это был ты. И, в конце концов, вся моя любовь к тебе обернулась ненавистью.
Джонни Мак уставился на нее расширенными от изумления глазами:
— Господи, Лейн, ты не можешь ненавидеть меня.
— Я ненавидела тебя за то, что ты меня оставил. За то, что наградил Шарон ребенком. Ненавидела потому, что винила тебя за то, что мне пришлось выйти замуж за Кента. И потому, что ты ни разу не позвонил, не написал. — Лейн подняла слабые кулаки и заколотила по груди Джонни Мака, слезы струились по ее лицу, по носу, стекали в рот. — Ненавидела, потому… — она подавила всхлипы и продолжала несильно бить его, движения рук замедлялись по мере того, как рыдания становились сильнее, — потому что очень любила тебя, а ты не возвращался ко мне.
Лейн содрогнулась, когда вокруг нее обвились руки Джонни Мака. Он притянул ее к себе медленно, осторожно, с величайшей нежностью. Когда Джонни Мак опустил голову, чтобы коснуться губами ее виска, она расслабилась, позволив себе припасть к нему. Нуждаясь в утешении, она поддалась слабости быть женщиной, нуждающейся в мужчине. Ее мужчине. И если это произойдет лишь раз, в эту рассветную минуту, он будет принадлежать ей. Полностью.
Впоследствии она может пожалеть о своей податливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37