Наоборот, я видел, что им тепло и уютно за широкой мужской спиной. Они принимали патриархат как естественный порядок вещей. Видимо, подчинение мужчине заложено в женщине на генетическом уровне. Даже наша с Любой семья с весьма шаткими устоями смогла просуществовать после инцидента на КВНе еще два года.
Я до последнего старался, чтобы Кристина росла с отцом и матерью. Но с течением времени я убедился, что при прохладных и конфликтных супружеских отношениях это не абсолютное благо. Дети очень чутко улавливают разногласия между родителями. Кристинка научилась лавировать между мной и Любой, управлять нами, добиваясь своего. Оказалось, малыши детсадовского возраста владеют фантастическим умением управлять поведением взрослых. Взрослые думают, что только они влияют на детей, в то время как карапузы незаметно и очень эффективно манипулируют ими. В нашем случае детский опыт становился негативным.
Наконец, и мирное сосуществование с женой, державшееся на патриархате, порядком мне надоело. Было безумно обидно, когда я в час ночи, голодный, приезжал домо'й после длительной, напряженной работы, а меня никто не ждал. Люба крепко спала. Я жарил себе яичницу, а перед тем, как провалиться в сон, успевал подумать, что это совершенно не та семейная жизнь, о которой я мечтал.
В скоропалительном знакомстве и ураганной женитьбе я и не пытался разглядеть, каким человеком была Люба. А потом открылось, что наши взгляды диаметрально противоположны. Жена всегда говорила: «Надо тратить деньги расчетливо и больше экономить». Я же всегда считал, что надо больше зарабатывать, тратить, не откладывая в кубышку, и снова зарабатывать.
Жизнь одна, поэтому даже мимолетные яркие впечатления стоят крупных затрат. Именно их, а не деньги и нужно коллекционировать. Считаю, что настоящий капитал – это радужные события, волнующие достижения, эмоциональные всплески. Отвергаю монотонное существование. Его должны разнообразить и украшать мощные фейерверки: любовь, творческие озарения, победа над собой, триумф в спорте, карьере, бизнесе.
Эти вспышки – огромные, волшебные цветы – мы и храним в нашем сердце. Треск залпа, росчерк огня – и в небе расцветает фантастический букет. Восторгу нет предела! И пусть потом все снова погружается во мрак повседневности – ты упорно трудишься ради следующего праздника, добиваешься денег, признания, любви... Важно только, чтобы эти фейерверки радовали и других людей и ненароком ничего не сожгли, не разрушили, не покалечили.
Большинство людей живет иначе: ведет размеренную, спокойную жизнь, движется мелкими шажками, потихонечку скирдуя деньги на «черный день». Стабильность, годы и десятилетия без потрясений кажутся им благом. Мысль о том, чтобы снова и снова ставить на карту все, что у тебя есть, сторонники спокойствия считают крамольной. Их право жить, как они хотят. Только годами трудиться без ярких эмоций, славы, триумфов, звезДных мгновений – значит обкрадывать себя.
Я – максималист: любить так любить, работать так работать! При этом я не выбирал то или другое, а совмещал две эти благодати. Я мог заниматься сексом ночь напролет, без отдыха, оставив двадцать минут, чтобы побриться, помыться и добраться до работы. Затем шли семнадцать чатов напряженного труда – тренера, мастера, студента, предпринимателя. Я бы убил себя, если бы просто отбывал положенное время. Я всегда был первым, лучшим, выступал организатором и мотиватором больших коллективов! Дон Жуан с его вечными амурными похождениями и не вовремя являющимися командорами, как известно, не работал на производстве и не занимался бизнесом. У меня любовных амбиций было не меньше, а времени – в обрез. Я тогда сложил такой афоризм: хорош тот мужчина, который одевается не красиво, а быстро.
Скорость сближения с девушками была фантастической. Я постоянно бил собственные рекорды и легко брал штурмом любую крепость. Как только я влюблялся или загорался симпатией, то никогда себя не останавливал и начинал действовать.
Затраты сил или денег значения не имели. Я обожал дарить подругам охапки цветов. Ради покупки сногсшибательного букета я мог снять с себя последнюю рубашку. За годы молодости я преподнес своим возлюбленным море цветов. Это была настоящая магия. Женские глаза искрились счастьем. В них я читал и восторг, и удивление, и стыд, и вожделение и радовался не меньше их!
Быстрое ухаживание – это большое искусство. Я кожей чувствовал, что хочет услышать девушка, в какой момент нужно коснуться ее руки, а когда – нежно прижать к себе. Стремительное наступление приводило моих подруг в экстаз еще до кульминационного акта. Я не делал ничего, что могло бы обидеть возлюбленную, причинить боль, страдание. Наши встречи были феерией добра, незабываемых эмоций!
Мною двигала необузданная страсть. Когда я видел милую, приятную девушку, то ощущал толчок, внутреннюю вибрацию, от которой даже зубы сводило. Потом что-то взрывалось внутри, и я уже не мог остановиться. Не думал ни о возможных семейных проблемах, ни о других препятствиях.
Позже, когда пошел бизнес и у меня появились приличные деньги, своя машина, – любовные истории стали похожи на сказку. Мои эмоции били через край, и это были годы праздника, счастья. Помню извилистую дорогу вдоль Волги в Жигулевских горах, то падающую вниз, то взлетающую вверх, на самую кромку обрыва. Я любил устраивать очередной своей симпатии аттракцион «американские горки».
Сейчас я, конечно, воздержался бы от риска. Но тогда я считал высшим шиком нестись с холма на холм с такой скоростью, что девушка, сидящая рядом со мной, то и дело парит в невесомости, визжа от страха и восторга. А на заднем сиденье в такт с нами взлетают и опускаются огромная охапка роз и великанский арбуз, достойный книги Гиннесса.
Я наслаждаюсь еще и тем, что я сейчас – крылатый бог. Я остро чувствую опасность лихой езды, но, как компьютер, мгновенно просчитываю все необходимые действия. Автомобиль беспрекословно повинуется мне. Мы взлетаем на гору, вжимаясь в кресла, потом несемся вниз, отрываясь от них. Адреналин бушует в крови.
Мы подъезжаем к обрыву, я резко торможу у самого края пропасти. Когда открываю дверь, девушка падает мне в руки. Она изнемогает от пережитого восторга и ужаса поездки-полета, которые переходят в любовную страсть.
Но я не форсирую события, поскольку знаю, что эмоций мож-^' но поднять еще выше. Я беру арбуз и несильно ударяю о землю. Напряжение спелости словно взрывает его, и он с чмоканьем и потрескиванием разваливается на части. Мы стоим над обрывом и поглощаем алую, сахаристую мякоть. Мы смеемся, дурачимся, суем друг другу в рот самые лучшие куски. Сладкий сок течет по лицу, по рукам. Пальцы липкие, губы сладкие. Страстные поцелуи кружат голову.
В сгущающихся сумерках глаза моей возлюбленной светятся счастьем и желанием. Нас овевает и подхватывает легкий теплый ветер с Волги. В трепещущих струях его сплелись волнующие ароматы свежей воды, заволжских деревьев и трав. Мы оторвались от земли и в вечернем покое парим над раздольем Жигулей и Волги, над всем миром.
Но главный акт совершится не здесь. Я увлекаю разомлевшую, готовую ко всему подругу в машину, включаю мотор и магнитолу с любимой музыкой. Окольным путем осторожно съезжаю вниз, к опустевшему пляжу. Уже взошла луна, на глади водохранилища дрожит серебристая дорожка. Вокруг – ни души, о стыдливости можно забыть. Мы раздеваемся догола и бросаемся в парную волжскую воду. Мы носимся в водной стихии, как сильные и ловкие дельфины. Я настигаю мою русалку на неглубоком месте. Она стонет и задыхается от наслаждения!
Царственная, спящая природа, мир, в котором только я и она, нагота тел, ласковая музыка летней ночи, наше тепло, восторг, бесконечная страсть, жаркие поцелуи и объятия. Чаша бытия полна до краев. Мы лежим на пляже под луной, вдыхая запахи лета, и летим в глубинах мироздания среди беззвучных взрывов звезд и сиянья хвостатых комет. Ради таких часов и стоит жить, благодаря случай, судьбу за бесценные подарки.
Надеюсь, ни одна из подруг не может сказать, что я был эгоистом. Даже когда знакомство измерялось часами, я относился к женщине, как к богине, единственному, неповторимому созданию с богатым внутренним миром, войти в который дано не каждому. Мою жизнь освещали вспышки счастья в глазах возлюбленных. Я стремился заронить искру в сердце женщины и разжечь огонь любви, подарить ей восторг, передать свою страсть. Желание поделиться всем, что у меня было, сжигало меня. Я чувствовал вибрацию во всем теле, магнетизм, дающий фантастическую энергию.
Наверное, поэтому крепости так быстро и сдавались: зачем противиться воле завоевателя, если он идет со щедрыми дарами! Меньше времени на борьбу – больше возможностей наслаждаться друг другом, изучать друг друга, купаться в радостях секса.
Между тем, семейная жизнь шла к своему логическому концу. Однажды разразился скандал, которому было суждено стать последним. Как всегда, Люба затеяла бучу невпопад, когда я допоздна задержался на производстве. Когда, казалось, буря уже отбушевала, она заявила, что подает на развод.
Не скажу, что новость меня сразила. Поначалу я отнесся к намерению Любы достаточно равнодушно: разводиться так разводиться. В тот момент мы как раз запускали огромное производство, и я был полностью поглощен делами и заботами первого крупного бизнеса. Я заблокировал в своем сознании все проблемы, которые мешали работе, и согласился с тем, чтобы Люба, инициатор развода, занялась формальностями, процедурой расторжения брака.
Само собой, что я должен был покинуть супружеское ложе в нашей комнатушке и искать приют. Выбора у меня не было. На тот момент роскошными жилищными возможностями обладал лишь один мой друг – Всеволод Телицын, хозяин однокомнатной квартиры. Он без лишних вопросов поделился со мной кровом.
Правда, кроме стен, пола и потолка в нашем распоряжении ничего не было – ни стола, ни стульев, ни кроватей. Мы, как туристы, забирались на ночь в спальные мешки, разложенные на голом полу.
Здесь, после ухода из семьи, меня и настигла тоска. Я испытывал страшную боль одиночества, опустошенность, беспокойство за родителей, которые переживали наш развод не меньше, чем мы с женой. Убивался, что не мог быть рядом с ненаглядной Кристинкой, самым дорогим человеком на свете. Только в разлуке я понял, какое благо видеть хотя бы спящего ребенка. Мне казалось, что почва уходит из-под ног.
Я садился в машину и бесцельно колесил по ночному городу. Курил, слушал музыку. Сердце разрывалось от горя. Было такое чувство, что в мире я один, как перст. Рядом не было никого, кто сказал бы мне: «Да, я вижу, как тебе тяжело. Ты не понят близкими людьми. Ты не можешь жить так, как все, и мечтаешь о великих свершениях, о славе, о вечности. Я верю – ты добьешься всего!». Вместо этого – пустота, недовольство, щемящие сердце упреки.
Я чувствовал себя брошенным, изголодавшимся дворовым псом, который бродит сам по себе и довольствуется тем, что другим не нужно. Амплуа героя-любовника я забыл. Пляж, арбузы, цветы, горячая любовь под звездами унеслись в недосягаемое прошлое. На дворе была зима, снег, ледяная скука...
И тут впервые в моей жизни инициативу любовных отношений проявила женщина – Лидия, Лидия Ивановна, будущая вторая жена. Зрением сердца она увидела мое состояние и пришла на помощь. Из мрака переживаний и тоски я вдруг попал в светлую, теплую атмосферу доверия, добра и настоящей, искренней заботы. Я был глубоко тронут ее вниманием и участием. Чувства разгорелись мгновенно.
У Лидии Ивановны были муж, ребенок. Сразу расторгнуть брак она не могла и была, естественно, несвободна в своих действиях. Но я постоянно чувствовал, что она – рядом. Если Лидия не могла вырваться из дома или с работы, то звонила мне. Ее теплые, нежные, полные тайного любовного смысла слова были бальзамом для моей души. Голос был музыкой, обещанием счастья.
Лидия Ивановна ухаживала за мной, как за ребенком. Она способна была бросить все и мчаться ко мне на стройку, чтобы накормить меня. Помню, как однажды из пурги появляется Лидия, вся залепленная снегом. Она приехала из города на промерзшем автобусе и разыскала меня на огромной площадке, где только одно строящееся здание Научно-технического центра ВАЗа растянулось на полкилометра.
Далее происходит чудо. Мы идем в мой командирский вагончик, и Лидия достает из объемистой сумки нечто, завернутое в шерстяную шаль.
Внутри, в судках и тарелках, оказываются давно забытые мною деликатесы – аппетитное жареное мясо, исходящая горячим паром тушеная картошка. Фантастический вкус и запах этих домашних блюд я ощущаю до сих пор, как вижу и сияющее лицо Лидии в трогательном опушении из снежинок..
Это было что-то невероятное! Конечно, я был голоден, как волк, и верно говорят, что самый короткий путь к сердцу мужчины лежит через желудок Но главное было в другом: такого тепла, уважения, понимания мне никогда не доводилось встречать. Каждый мужчина хочет, чтобы его понимала женщина, видела в нем только сильные стороны, гордилась им, одобряла и превозносила его. Как важно быть понятым! И это понимание я нашел в Лидии, за что буду благодарен ей до конца жизни.
Нежность и доброта в Лидии Ивановне сочетались с твердостью и целеустремленностью. Она преподавала в институте, вела научную работу. В момент нашего знакомства уже заведовала кафедрой, а впоследствии была избрана ректором. Люди уважали ее за справедливость и непреклонность. Не считаясь с последствиями, она могла отчислить за неуспеваемость сына прокурора или дочь секретаря райкома партии, что было в Тольятти неслыханной дерзостью.
Годы, которые мы провели вместе, – это огромное, незабываемое счастье. Я, как никогда, оценил дарованное мне глубокое чувство, заботу, тепло. Между нами установилась небывалая духовная и физическая близость. Я даже поверил в телепатию. Просыпаясь ночью, я думал о Лидии, и точно знал, что она в это время тоже не спит и мысленно разговаривает со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31