Галенсон и Руаф 1977). Из этих исследований следует, что существует очень раннее вагинальное знание у маленьких девочек и что это вагинальное знание является запретным и позднее вытесняется.Французские авторы подчеркивают то, что отношения родителей, и особенно мам, к мальчикам и девочкам существенно отличаются, а также то, что ранние взаимодействия мать-дитя имеют значительное влияние на половую идентичность (Столлер 1973). Согласно французским ученым, мать, в отличие от ранней стимуляции ею гениталий мальчика, не акцентирует внимание на гениталиях девочки, поскольку поддерживает свою собственную сексуальную жизнь, свою “вагинальную сексуальность”, являющуюся частью ее собственной сферы как женщины в отношениях с отцом. Даже когда мать вносит вклад в нарциссизм дочери, этот нарциссизм имеет скорее догенитальные, нежели генитальные черты (исключения составляют женщины с ярко выраженными гомосексуальными тенденциями). То, что матери не “инвестируют” женские гениталии дочерей, является реакцией на культурное давление в этой сфере и принятый в обществе запрет в отношении женских гениталий, происходящий от мужской кастрационной тревоги.Блюм (1976) также подчеркивает важность эдипового соперничества и конфликтов, касающихся самооценки себя как женщины, которую маленькая девочка возбуждает у своей матери: если мать обесценивает себя как женщину, она будет обесценивать и дочь, и самооценка матери сильно повлияет на самооценку дочери. Неразрешенные конфликты матери по поводу ее собственных гениталий и ее восхищение пенисом своего маленького сына приведет к тому, что у дочери чувство зависти к пенису будет соединяться с соперничеством между сиблингами. Обычно маленькие девочки проявляют больше интереса к отцу – не только потому, что разочаровались в матери, но также потому, что идентифицируются с ней.Общее направление французской линии мысли таково: кастрационная тревога не является первичной детерминантой в переориентации с матери на отца у маленьких девочек, а скорее вторичным усложнением, укрепляющим первичный запрет или вытеснение вагинальной генитальности под влиянием имплицитного отрицающего отношения матери. Интенсивность кастрационной тревоги у женщин во многом зависит от трехступенчатого смещения догенитальной агрессии: это первоначальная проекция на мать, подкрепляющаяся эдиповой конкуренцией с ней, которая затем ложится на отца. У девочек зависть к пенису главным образом отражает усиление эдиповых конфликтов под воздействием смещения догенитальной агрессии и догенитальной зависти к пенису.Шассге-Смиржель (1974), придерживаясь теории Хорни (1967), предполагает, что фантазии маленьких мальчиков по поводу фаллической матери не только успокаивают или служат отрицанием женских гениталий как продукта кастрации, но также отвлекают от представления о вагине взрослой женщины, которая доказывала бы неадекватность его маленьких гениталий.Из всех этих исследований различных стадий развития следует, что маленьким девочкам и мальчикам необходимо пройти свой собственный путь для идентификации с взрослой генитальностью. Для мальчиков идентификация с отцом означает, что он преодолел свою догенитальную зависть к женщинам, проекцию этой зависти в виде примитивного страха перед женщиной (Кернберг, 1974) и свой страх неадекватности для женских гениталий. Французским авторам Дон Жуан представляется стоящим на середине пути между запретом сексуального влечения к женщинам, представляющим собой эдипову мать, с одной стороны, и идентификацией с отцом и отцовским пенисом во взрослых сексуальных отношениях с женщиной – с другой: Дон Жуан, по предположению Брауншвейга и Фейна, утверждает генитальность отцовской зрелости.Я не думаю, что синдром Дон Жуана у мужчин имеет единственную этиологию. Так же как промискуитет у женщин, причины которого могут колебаться от тяжелой нарциссической патологии до относительно легкой мазохистически или истерически детерминированной патологии, существует континуум мужского промискуитета. Промискуитет нарциссической личности – гораздо более нарушенный тип Дон Жуана, чем инфантильный, зависимый, бунтующий, но в то же время женственный, описанный французскими авторами.Я полагаю, что следующим шагом к нормальной сексуальной идентификации мальчика с отцом является конфликтная идентификация с примитивной, контролирующей и садистической мужской фигурой, которая представляет фантазийного ревнивого и строгого отца в раннем эдиповом периоде. Окончательное преодоление эдипова комплекса у мужчин характеризуется идентификацией с “великодушным” отцом, который больше не подавляет сына своими жесткими законами. Способность наслаждаться взрослением сына, не подвергая его наказаниям ритуала инициации, отражающим бессознательную зависть к нему, означает, что отец преодолел свои собственные эдиповы запреты. Практический смысл этих положений заключается в том, что очень важным источником нестабильности в любовных отношениях взрослых мужчин является неполная идентификация с отцовской функцией, с разными возможными фиксациями.Недостаток непосредственной стимуляции генитального эротизма в ранних отношениях с матерью и, кроме того, конфликты матери по поводу ценности ее собственных гениталий и женских функций, подавляют психосексуальное развитие маленьких девочек, которое затем вторично усиливается развитием зависти к пенису и вытеснением сексуальной конкуренции с эдиповой матерью. Однако обесценивание матерью мужчин и гениталий ее маленького сына может радикально влиять на сексуальное восприятие и конфликты ее детей обоих полов.Французские авторы убеждены, что гениталии маленьких девочек являются приватными, в отличие от социально одобряемого “выставления на всеобщее обозрение” гениталий маленьких мальчиков и гордости мальчика за свой пенис; девочка же остается наедине с собой в своем сексуальном развитии. Ее тайная бессознательная надежда осуществляется в “повороте” от матери к отцу и в интуитивной жажде отцовского пениса, который, проникая в вагину, в конце концов заново утвердит ее представление о вагинальной генитальности и женской сексуальности в целом. Брауншвейг и Фейн предполагают, что, поскольку путь женского сексуального развития одинокий и более закрытый, он требует большей отваги по сравнению с путем мальчиков, чьи мужские гениталии стимулируются по разным причинам обоими родителями. У взрослых женщин обычно больше смелости и способностей для гетеросексуальных обязательств, чем у взрослых мужчин – возможно, потому, что маленькие девочки должны сменить свой первый эротический объект с матери на отца и, таким образом, перейти от догенитального к генитальному развитию раньше, решительнее и в одиночестве.Альтман (1977), в другом контексте, указывал на то, что смена объекта у женщин – в противоположность постоянству первого объекта у мужчин – может быть причиной больших сложностей, которые возникают у мужчин, вступающих в стабильные любовные отношения. Мужчины склонны к бесконечным поискам идеальной матери и к воссозданию догенитальных и генитальных страхов и конфликтов в своих отношениях с женщинами, что определяет их предрасположенность избегать глубоких, доверительных отношений. Женщины, уже отказавшись от своего первого объекта, более способны вверить себя мужчине, который хочет установить всесторонние генитальные и “отцовские” отношения с ними. Кроме того, решающим фактором женской способности проявлять преданность и доверие может выступать их постоянный уход за младшими и их защита, включающие биологические и психосоциальные детерминанты, в основном идентификацию с материнскими функциями, и связанные с этим сублиматорные ценности Супер-Эго (Блюм, 1976).Несмотря на различия путей формирования способности к эротическому желанию и сексуальной любви, мужчины и женщины получают опыт из одного и того же источника – эдиповой ситуации, являющейся основным организатором и для всех индивидуумов, и для всех областей взаимодействия пары.Я согласен с идеей Дэвида (1971) о том, что стремление к недоступному и запрещенному эдипову объекту, дающее энергию сексуальному развитию, является ключевым компонентом сексуальной страсти и любовных отношений. В этой связи эдипова констелляция может рассматриваться как постоянная черта человеческих отношений. Очень важно подчеркнуть, что невротические “решения” эдиповых конфликтов должны быть дифференцированы от их нормальных проявлений.Нарушение границ исторически сложившихся сексуальных запретов любящим индивидуумом может быть названо активной реконструкцией его или ее истории эдиповых отношений, включая защитные и креативные фантазии, которые преобразуют повторение в новое. Преодоление социальных и сексуальных границ трансформирует бессознательные фантазии в реальные субъективные переживания; реципрокно активизируя мир внутренних объектных отношений, пара возвращается к эдипову мифу как социальной структуре (Эрлоу, 1974).У обоих полов эдиповы стремления, необходимость преодолеть фантазии эдиповых запретов и удовлетворить свое любопытство о мистических отношениях родителей стимулируют сексуальную страсть. Исходя из уже упомянутых соображений, можно предположить, что женщины, в утверждении своей женской сексуальности, раньше преодолевают конечное препятствие идентификации с эдиповой матерью путем смены эротического объекта с матери на отца. Мужчины должны пересечь последнюю границу идентификации с эдиповым отцом в своей способности установить сексуальные отношения с любимой женщиной и взять на себя функции отцовства и “великодушия”. Клинические исследования показывают, что мужчины испытывают чувство вины, решив прекратить отношения с женщиной, в то время как женщины обычно чувствуют себя свободно, давая понять мужчине, что не любят его. Это различие, возможно, говорит о том, насколько сильно чувство вины, которое так часто проявляется в отношениях с женщинами, преобладает над агрессией по отношению к матери (из личной беседы с Эдит Якобсон). А у женщин бессознательное чувство вины, идущее из догенитальных и генитальных фантазийных материнских запретов вагинальной генитальности, требует полного эротического генитального утверждения в сексуальных отношениях с мужчиной. Сгущение предвестников садистического Супер-Эго, связанных с интроекцией примитивных доэдиповых материнских образов и с поздними запретными аспектами эдиповой матери, может быть одним из факторов, приводящих к высокой частоте генитального запрета у женщин. Это также является важнейшим элементом того, что обычно обозначают как “женский мазохизм”.Сейчас многими ставится под вопрос утверждение ранних психоаналитических теорий о врожденной предрасположенности к мазохизму у женщин. Возникает понимание того, что существуют различные психологические и социальные факторы, влияющие на развитие мазохистических тенденций и сексуальных запретов. Персон (1974) и Блюм (1976), изучив соответствующую литературу, подчеркивали, что женский мазохизм формируется в процессе развития и имеет психосоциальные детерминанты. Блюм приходит к выводу, что не существует никаких доказательств того, что женщины более предрасположены получать удовольствие через боль, чем мужчины. Он полагает, что ранние идентификации девочек и объектные отношения определяют установление дальнейшей сексуальной идентичности, принятие женской роли и материнского поведения: мазохизм является скорее дезадаптивным разрешением женской функции.Столлер (1974) предполагал, что из-за первоначального слияния с матерью чувство женственности больше укрепляется в женщинах, чем чувство мужественности у мужчин. Мужчины вследствие их первоначального слияния с матерью – женщиной – могут быть более склонны к бисексуальности и развитию перверсий.Я заметил, что при детальном анализе женских догенитальных и генитальных источников зависти к пенису и отвращения к своим собственным гениталиям постоянно сталкиваешься с ранними способностями к получению полного удовольствия от вагинального эротизма, полного подкрепления ценности своего собственного тела наряду со способностью относиться к мужским гениталиям с любовью и без зависти. Я не думаю, что нормальная женская сексуальность подразумевает необходимость или способность отказаться от пениса как самого ценного вида гениталий; по-моему, существуют доказательства того, что страх мужчины перед женскими гениталиями не только вторичен по отношению к эдиповой кастрационной тревоге в наиболее тяжелых случаях, но и имеет глубокие догенитальные корни. Подводя итог, можно сказать, что и для мужчин, и для женщин преодоление страха и зависти к противоположному полу является опытом преодоления запретов сексуальности.Если смотреть шире, то переживание парой полного генитального удовольствия может послужить причиной возможного радикального изменения – отказа от подчинения доминирующим культурным конвенциям, ритуальным запретам и предубеждениям, которые воздвигают препятствия на пути к зрелой генитальности. Такая степень сексуальной свободы в сочетании с заключительной стадией преодоления эдиповых запретов может отражать основные потенциальные возможности для получения сексуального удовольствия в любовных отношениях и усиливать страстность, создавая чудо сексуальных тайн, разделяемое парой и освобождающее ее от окружающей социальной группы. С точки зрения развития, элементы секретности и противопоставления социуму, характерные для сексуальной страсти, берут начало в эдиповой констелляции как главном организаторе человеческой сексуальности.С социокультурной точки зрения, отношение сексуальной любви к социальным нормативам всегда неоднозначно, и “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41