Я неоднократно пытался объяснить ей простейшие приемы системы Симорон, но наши встречи проходили по такому сценарию: Юля безостановочно рассказывала о своих проблемах, много раз повторяясь и абсолютно не слушая меня. Если я начинал что-то говорить, то обычно не успевал закончить и пары предложений, как она опять принималась озвучивать свою внутреннюю жвачку. Мне оставалось только молчаливо переименовывать ее, а в конце встречи сообщать волшебное имя, которое когда поможет, а когда и нет — вследствие незнания механизма работы этих формул.
Около 16.30 позвонил знакомый и сказал, что собирается заехать ко мне через час. Сообщение о визите Юли его не смутило. «Я заскочу всего на пару минут», — ответил он и вскоре прибыл с огромнейшим тортом, килограмма эдак на три, в круглой картонной коробке невероятных размеров. Вручив сюрприз, он моментально «испарился», пообещав вечером зайти с женой.
Визит Юли проходил по описанному выше сценарию. Время от времени я мысленно произносил: «Я та, которая сверкает фиолетовым в хрустальной вазе». Это имя, найденное более года назад, помогло ей вернуть крупную сумму денег. К концу своего визита Юля немного успокоилась, и я с некоторым скептицизмом все-таки дал ей старенький вариант симоронских историй: «А вдруг поможет?!»
На кухне меня с нетерпением поджидал сын: «А что это в большой коробке?» — с напускным равнодушием поинтересовался он. Я, чтобы закрепить в нем веру в чудодейственную силу Симорона, поведал эффектную историю о появлении торта. Никита заявил, что по силе воздействия на него это волшебство может сравниться лишь с нахождением потерявшейся на слете кошки. Наконец, у сына больше не осталось сил притворяться, что содержимое коробки его вовсе не интересует. Глаза Никиты загорелись непреодолимым желанием: «Давай откроем и только посмотрим!» Время было 21.00. Когда придет знакомый, и придет ли вообще — неизвестно, и я дал добро.
С замиранием сердца Никита поднял крышку. Да! Его ожидания оправдались — в коробке возлежал шедевр кулинарного искусства. В первую очередь потрясали размеры — диаметр и высота. Сверху красовались кремовые розочки алого и оранжевого цвета с зелеными листочками, разделенными тоненькими белыми прожилками, напоминающими кораллы. Все это лежало на толстом слое белого аппетитного крема. Внутренность лакомства состояла в основном из безе и орехов. Ни я, ни Никита, ни жена никогда не видели такого гиганта. Ясно, что после вскрытия коробки не отрезать кусочек для Никиты было невозможно.
Около 22.00 пришел знакомый с супругой, и мы пили чай с тортом. Вдруг зазвонил телефон. Когда я снял трубку, то сразу даже не понял, в чем дело.
Из трубки раздалось: «У меня получилось!!!» После небольшого замешательства я узнал голос Юли. Выяснилось, что пока она ехала домой, то прочла почти все рассказы (около двадцати страничек) и попробовала технику благодарения на деле. Юля живет далеко от метро, и до дома ей нужно добираться или на автобусе, который ходит очень редко, или на маршрутке, курсирующей до восьми часов вечера.
Надо заметить, что Юля пришла ко мне простуженная, с температурой. Она поблагодарила Ванечку за предупреждение, что если придется долго ждать автобус, то она замерзнет и разболеется уже не на шутку. Юля подарила Ванечке подарок, и у выхода из метро ее ожидали две пустые маршрутки. Это так воодушевило Юлю, что, придя домой, она съела две тарелки супа, хотя еще в метро у нее не было аппетита, и она практически не ела пять дней.
Транспортные истории уже стали банальностью. Я их слышал в разных вариантах от нескольких десятков человек. Но от больной и расстроенной Юли я этого никак не ожидал.
НАПОЛЕОНША
Недалеко от моего дома, рядом с продуктовым рынком и коммерческими магазинчиками, находится небольшая площадка, на которой всегда многолюдно.
В конце зимы, проходя мимо этого пятачка, я часто встречал пьяную бомжиху, лет сорока пяти. Заплывшее лицо ее украшал синяк, растрепанные волосы развевались на ветру, а одежда состояла из засаленного тряпья. Обычно она громко скандалила с прохожими или собутыльниками.
Замечая бродяжку, я всякий раз давал ей новые имена: «Я та, которая артистично сморкается», «Я та, которая моргает неоновой рекламой» и т.д.
Спустя некоторое время бомжиха куда-то исчезла. Когда я вновь увидел ее, то не поверил своим глазам — она была трезвая, как стеклышко, и без привычного фингала. Окрыленный успехом, я поделился радостной вестью с женой. Поначалу она не разделила моего ликования, ответив: «Вечно ты из мухи слона делаешь. Денег у нее на выпивку нет, вот и трезвая».
Но вскоре супруга изменила свое мнение, увидев освободившуюся от объятий зеленого змия бомжиху. Та ловко орудовала здоровенной метлой. Инструмент буквально летал в ее руках, подобно кисти художника, наносящего размашистые мазки на полотно. Прохожие, опасливо поглядывая на «живописца», обходили тротуар, соблюдая трехметровую дистанцию.
Через несколько дней дворничиха опять предстала моим очам. На этот раз ее туалет украсила новая деталь, затмившая даже метлу. Вместо драной юбки из-под болоньевой куртки виднелись плотные, почти непрозрачные колготки причудливой расцветки. На черном фоне броско выделялись крупные красно-желтые цветы, похожие на орхидеи. Рисунок напоминал хохломскую роспись. Несмотря на потертость, колготки не утратили своего очарования.
Подобное произведение искусства я созерцал впервые и заключил, что уникальный предмет изготовлен на заказ, возможно, лучшими модельерами Парижа. С той поры диковинные колготки стали неизменным атрибутом — их можно было наблюдать на владелице не только в февральскую стужу, но и июльским знойным днем.
К лету бывшая бомжиха полностью преобразилась. Она стала модно одеваться, предпочитая молодежный стиль: белые кроссовки, расписные колготы, тинэйджерская футболка, джинсовые мини-юбка, куртка и панама. Поля панамки были заломлены и приколоты к «тулье» блестящим значком, отчего головной убор смахивал на треуголку. Одним словом — Наполеонша. Моя благоверная тоже отмечала эти изменения и восхищалась: «Какая видная дама стала, помолодела, лицо разгладилось, а фигурка — просто загляденье».
Наполеонша попадалась мне на глаза по несколько раз в день, и на пятачке, где она от зари до зари махала метлой, всегда была идеальная чистота.
Раньше там тусовались местные алкаши, а теперь у Наполеонши не забалуешь.
Не дай бог, увидит, что распивают на ее территории, пойдет в атаку с метлой наперевес: «А ну, марш отсюда!» В общем, строгая женщина, настоящая хозяйка. Народ, живущий поблизости, ее уважает, и многие здороваются.
Отныне Наполеонша является для меня впечатляющим сигналом поддержки: если я встречаю «расписные колготки», значит, расположение госпожи Фортуны на сегодня гарантировано.
Я частенько включаю этот убедительный фильм под названием «Одеваю расписные колготки», а в особых случаях натягиваю толстые черные колготки, которые жена за два дня кропотливой работы украсила аппликацией из ярко-желтой ткани: толстый стебель с большими цветами змейкой обвивается вокруг каждой ноги.
ВОЛШЕБНАЯ МЕДАЛЬ
Восьмое мая, шесть часов вечера, я возвращаюсь с работы. Выхожу из метро на станции «Павелецкая», направляясь к пригородным кассам вокзала.
Открываю дверь павильона, в котором находятся кассы, — внутри настоящее столпотворение. Несмотря на то, что работает четыре кассы, возле каждой из них извивается длиннющая очередь, человек тридцать по меньшей мере. Такого я не наблюдал ни разу за несколько лет, три-четыре человека — самая большая очередь за билетами.
В полном недоумении захожу в павильон. В голове прокрутилась догадка, объясняющая подобное столпотворение, — сегодня предпраздничный день, и народ в массовых количествах отъезжает за город. Пора симоронить. Замечаю длинноногую барышню в немыслимо коротенькой юбочке, которая спешит мимо меня, звонко цокая каблучками. Вот он, сигнал, который выведет из проблемной ситуации: «Я тот, который цокает каблучками!» Пропечатав несколько раз это имя (и едва не устремившись вслед за обладательницей звонких каблучков), принимаю решение ехать без билета, тем более что электричка отходит через три минуты.
Выхожу к пригородным поездам и наталкиваюсь на тесно сгрудившуюся толпу.
Возникает опасение, что платформа, от которой отправляется электричка, перегорожена контролерами, пропускающими только при наличии билета, и меня могут не пропустить. Сказав ВМВ, обращаю внимание на пузатого голубя. Он неторопливо переставляет красные кожистые лапки, стоя в лужице, на поверхности которой дрожат солнечные блики. Повторяя новое имя: «Я тот, который расхаживает по луже», двигаюсь к электричке. С чувством «глубокого морального удовлетворения» (не зря симоронил!) отмечаю, что никаких перегородок и проверяющих на платформе нет. Электричка стоит пустая, хотя на вокзале яблоку упасть негде.
Шагая по платформе, ловлю себя на мысли: «А что если контролеры объявятся позже, когда я буду ехать в электричке? Уж больно гладко все складывается». Незамедлительно начинаю работать с возникшими сомнениями, и мой взгляд останавливается на воробье, который энергично встряхивается на ветке дерева, растопырив оперение. Теперь я «тот, который взъерошивает перышки».
В вагоне всего два пассажира. Прохожу в середину и сажусь возле окна. И вдруг, о чудо! На полу, под сиденьем напротив, я вижу большую золотистую монету. Отчетливо осознаю, что она предназначена мне, ведь не случайно в пустом вагоне я выбрал именно это место! Наклонившись, я поднял предмет с пола. Это оказалась не монета, а медаль, с профилем Сталина и надписью по кругу: «Наше дело правое, мы победили!» Смысл послания вызвал у меня смех — сомнения напрасны, я — Симорон, хозяин создаваемой мною Вселенной.
Я широко улыбался, держа медаль в руке, ощущая приятную тяжесть латуни.
Она блестела в косых лучах вечернего солнца, отливая насыщенной желтизной с легким зеленоватым оттенком. Внезапно, по ассоциации, из глубин памяти выплыл такой же солнечный день. Я, семилетний крепыш с выгоревшими вихрами, не веря собственному счастью, сжимаю в руке тяжелый кругляш — юбилейный металлический рубль. Несколько секунд назад я спешил домой заряжать предмет своей гордости — водяной пистолет, как вдруг что-то блеснуло на асфальте. Теперь я чувствую себя обладателем несметного сокровища — это же целых десять(!) молочных коктейлей. Безудержное счастье заполняет меня целиком, без остатка. Такое всепоглощающее ощущение праздника, открытия чего-то нового бывает только в детстве.
Отголосок того неповторимого состояния я испытал сейчас, сжимая в руке найденную медаль. Каждый из нас испытывал в детстве подобные переживания новизны и праздника. Возможно, читающий эти строки тоже откроет для себя моменты целостности, непосредственного участия в спектакле под названием «жизнь».
Я продолжал восторженно любоваться медалью. С обратной стороны имелась надпись: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Лицевая сторона была довольно потертая, поцарапанная, видимо, хозяин медали часто носил ее. Вероятно, сейчас он огорчен утратой, и я, как добрый волшебник, могу с избытком компенсировать ему потерю. Обращаю внимание на внешний экран. В вагон заходит упитанный мужчина, смачно откусывающий большие куски от шоколадного эскимо на палочке.
Переименование состоялось: «Я тот, который аппетитно трескает эскимо».
Повторяю новое имя владельца медали и чувствую его ответное «мурчание», он удовлетворен, все в порядке.
Колеса электропоезда ритмично постукивают, а я вспоминаю свои недавние сомнения с ощущением победителя и изрядной долей иронии — ну какие могут быть контролеры! Ведь «наше дело правое, мы победили!»
Через пару остановок входит женщина средних лет с сердитым лицом.
Согнувшись в три погибели, она тащит тяжеленную сумку невероятных размеров, в которой что-то позвякивает. Поравнявшись со мной, она останавливается, роняет сумку на пол и шумно плюхается на соседнее сиденье, издавав горестный возглас: «Фух! Ко-ошмар!» В сумке виднеются наваленные в беспорядке бутылки с водкой. Унылое настроение этой женщины очевидно — нужно ее переименовать. Но объем содержимого сумки вызывает у меня сильное замешательство, и в мозгу вертится лишь одно: "Да-а-а!
Все-таки круто у нас народ гуляет!"
Из замешательства меня вывел вопрос тетки: «Не подскажете, который час?»
Бросаю взгляд на часы и, повернувшись к ней, отвечаю: «Пятнадцать минут седьмого». Выслушав ответ, она благодарно кивает. Ага, вот и просвет: «Я та, которая кивает головой». Повторяя имя про себя и еле заметно кивая головой, краешком глаза наблюдаю за соседкой. Постепенно раздражение и усталость покидают ее, она обмякает, лицо разглаживается.
На следующей остановке напротив нас усаживается бабуля с внуком, непоседливым мальчуганом лет шести. На нем пестрый комбинезон и стильная кепка с длинным козырьком, соизмеримым с ростом паренька. Я с удовольствием отмечаю итог переименования — окончательное превращение соседки из сурово насупленной тетки в жизнерадостную женщину. Завидев мальчугана, она улыбнулась ему всем загорелым лицом, даже веснушки ожили!
«Наше дело правое, мы победили!» Однако, как выяснилось позже, тетка была переименована не до конца — видимо, я сильно впечатлился количеством водки.
Час спустя мы с женой направились на продуктовый рынок. Проходя мимо семнадцатиэтажного дома, мы стали свидетелями поистине акробатического трюка. На грубо сколоченную деревянную скамейку пытался спикировать оборванный пьянчужка, неведомо как держащийся на ногах. Он долго прицеливался, делая винтообразные движения корпусом, словно заходя на вираж, и наконец нырнул вниз головой. Скамейка все-таки оказалась на траектории его движения, но центр тяжести уже был перенесен по ту сторону скамейки. В итоге мужичонка выписал замысловатое крученое сальто и перевалился вверх ногами за скамейку, приземлившись головой о землю, но достаточно мягко и расслабленно, так как сразу заворочался и забурчал, видимо, недовольный посадкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25