На другом фланге ополченцы Массачусетса и виргинцы применили ту же тактику – и с теми же результатами. Кавалерия понесла серьезные потери, и те, кому посчастливилось остаться в живых, хромая бежали назад в Луисберг.Только после этого генерал де Мартен ввел в бой индейцев. Генерал не ожидал, что бой примет такой размах, но он был обязан любой ценой поддержать пехоту и потому послал на плато индейцев.Полковник Алан де Грамон с самого начала высказывался против сражения и был отстранен от командования своим полком; вместо него полк повел в бой подполковник. Теперь же Грамон должен был выступить во главе своих гуронов. Он оделся по-индейски, нанес боевую раскраску гуронов на лицо и тело. Грамон повел гуронов на позиции, занятые ополченцами. Вслед за гуронами шли оттава, и полковник был уверен в том, что победа будет за ним.Одновременно с этим против сенеков и могауков двинулся большой отряд алгонкинов. Их было так много, что когда они высыпали из ворот крепости, то напоминали огромную приливную волну.Гонка заметил приближение полчища алгонкинов и хладнокровно отдал приказ:– Отставить огонь! Выждать!Его воины приостановили бой с французами и приготовились отразить атаку несчетного числа алгонкинов.Некоторые молодые воины засуетились, когда алгонкины не рассредоточились, как сделал бы любой другой, меньший по численности отряд, а пошли напролом сквозь низкорослый лесок и именно так подошли на расстояние выстрела.Великий сахем продолжал внимательно следить за приближающимся противником. Он прищурился и внешне сохранял свое обычное спокойствие. Только когда алгонкины подошли на расстояние полета стрелы, он резко поднял руку вверх, подавая сигнал своим воинам к атаке.Сенека и могауки отложили в сторону мушкеты и взяли в руки традиционное оружие предков. Тетивы были натянуты, и когда великий сахем подал знак, воины ударили по врагу.Алгонкины резко остановились. Они были отважными людьми, но в боевом искусстве сильно уступали самому воинственному из индейских племен. Они попытались отразить удар, однако оказалось, что больше всего им мешает то, что их было так много. Многие алгонкины просто не смогли найти укрытия и погибли, не успев даже выстрелить.Те, что шли сзади, напирали на передних, они рвались в бой, но, так же как и первые ряды нападавших, понесли тяжелые потери. Алгонкины давно серьезно не воевали, их вождям недоставало опыта и мастерства вождей сенеков и могауков. Схватка длилась недолго, а земля уже была усеяна трупами, когда вожди алгонкинов дали приказ отступать.Обычно Ренно испытывал удовольствие от боя, но от такой резни даже ему стало не по себе, и он не стал вместе с другими воинами снимать скальпы со своих жертв. Лучше бы ему и его скаутам выпала честь сразиться с гуронами, вот это был бы честный поединок силы, мужества и мастерства. Но маниту распорядились иначе, значит, надо довольствоваться тем, что есть.На другом краю поля гуроны Алана де Грамона тоже прекрасно сражались. Они умели ждать и прятаться за малейшим укрытием, а потому дожидались, когда враг выстрелит, и только тогда стреляли, но уже наверняка.Том Хиббард хладнокровно командовал своим отрядом, так же как и несколько других молодых офицеров. Но ополченцам требовалась помощь; бригадному генералу Уилсону очень не хватало его воинов-сенеков, только они могли помочь справиться с гуронами.Генерал пробрался в арьергард виргинцев и там нашел полковника Ридли.– Не могу сказать, что мне самому нравится мое предложение, – признался Уилсон, – но, по-моему, нам стоит отойти ярдов на сто, тогда гуроны выйдут из своих укрытий.– Мне тоже не хотелось бы нести ненужные потери, – ответил Остин Ридли. – Но гуроны прекрасно знают, что делают. Стоит нам начать отступать, и мы уже не остановимся.Бригадный генерал мрачно кивнул:– Значит, надо окапываться и любой ценой удерживать позиции.Ополченцы не собирались уступать ни одного дюйма.Французская пехота, напротив, уже навоевалась. Солдаты с задних позиций заметили, что алгонкины отступают к Луисбергу, сразу поняли, что их могут отрезать от крепости с тыла, и, не дожидаясь приказа, побежали к воротам.Стоило кому-то побежать, и процесс уже был необратим. Командиры полка, испугавшись, что такое отступление сочтут бегством, отдали приказ прекратить перестрелку и ретироваться в боевом порядке.Солдаты британской регулярной армии слишком устали, чтобы преследовать французов. Ополченцы были заняты гуронами, поэтому только сенеки и могауки бросились вслед за отступающими частями. Индейцы посылали вслед отступавшим пехотинцам тучи стрел.От полного поражения спас французов Золотой Орел. Он быстро вывел вперед оттава, те заняли место гуронов, а сам Грамон вместе со своими воинами преградил дорогу ирокезам, чтобы дать возможность французам спокойно отступить.Наконец-то сенеки и гуроны столкнулись на поле боя, но схватка получилась короткой. Территория вокруг стен Луисберга примерно на три четверти мили была расчищена от деревьев и других укрытий, а ни один опытный воин не станет рисковать, сражаясь на абсолютно голой местности. Ирокезы, так же как и гуроны, были мастерами лесных боев и не преследовали врагов на открытом пространстве. Они стреляли друг в друга на расстоянии, но дальше низкорослого лесочка Гонка своих воинов не пустил, и гуроны скоро исчезли из поля их зрения.Французские пушки продолжали обстрел плато, но так как английские солдаты, ополченцы и их союзники-индейцы вернулись на свои прежние позиции, ядра до них не долетали. Битва завершилась, когда до наступления ночи оставалось еще несколько часов.В этот момент из крепости вышел французский офицер с белым флагом. Навстречу ему был послан капитан Джефри Уилсон.Французы предлагали заключить перемирие до захода солнца, чтобы вынести погибших и раненых с поля боя до того, как их оскальпируют враждебные индейцы. Джефри согласился.Спустя четверть часа на поле боя вернулись те солдаты обеих армий, которые еще крепко держались на ногах. Мертвых складывали на повозки, раненых переносили к своим. Кое-кто мог двигаться сам, им нужно было лишь помочь. Бывшие враги сейчас никакого внимания друг на друга не обращали. Индейцы, наблюдавшие за этой сценой, поражались, до чего же непоследовательны эти белые выходцы из Старого Света. Только Ренно понимал мотивы европейцев и знал, что им присуще сострадание. Индейцы редко заботились о раненых, но те, кто вырос во Франции или Англии, воспитывались на других устоях.В лагере английских колонистов врачи и хирурги тут же принялись за работу, перед входом в передвижной госпиталь образовались очереди. Тем временем в лагере развели костры и, по приказу генерала Пепперелла, приготовили сытный ужин. Каждому солдату полагалась солидная порция рома.Обе армии понесли тяжелые потери. Больше всего пострадала британская регулярная армия, погибло семьдесят человек, было ранено двести. В рядах ополченцев потерь было мало, а у индейцев и того меньше.Военачальники перед ужином собрались на совещание. Офицеры тоже потягивали ром из кружек. Настроение у всех было мрачное.– Джентльмены, – начал лорд Данмор, – день был нелегкий, и мы потеряли много людей.– Единственное наше утешение, – ответил бригадный генерал Уилсон, – то, что у французов потерь и того больше.Полковник Ридли снял широкополую кожаную шляпу и провел рукой по седым волосам.– Черт бы меня побрал, если я понимаю, зачем вообще де Мартен начал эту битву. Или почему вначале послал в бой лишь французскую пехоту.Генерал Пепперелл покачал головой.– Я и сам немало озадачен, – признался он. – Ведь если де Мартен хотел нас разгромить, то почему не обрушил на нас с самого начала всю мощь своей армии?– Может, он опробовал на нас какую-то новую тактику… И у него ничего не вышло, – высказал свое предположение Эндрю Уилсон.Джефри Уилсон тихо переводил все, что говорилось, для Гонки, который вдруг улыбнулся и обратился к остальным офицерам на английском языке.– У французов военная лихорадка, – сказал он. – Гуроны, оттава и алгонкины хитрее. Вступили в бой, когда французов уже сильно помяли.Все поняли, что имел в виду Гонка под словами «военная лихорадка», и решили, что индейский вождь прав. Французы так долго просидели взаперти в форте Луисберг, что уже места себе не находили, и если бы де Мартен не послал их в бой, они, того и гляди, подняли бы восстание. По всему видно, что вождь сенеков неплохо разбирается в солдатской натуре.Великий сахем продолжал:– Сегодня погибло много французов. Теперь все понимают, что Франция проиграет войну. Скоро Луисберг будет наш.К концу сентября ночи стали прохладнее, листья на низкорослых деревьях Кейп-Бретона становились желтыми и красными, в воздухе запахло осенью. Тяжелораненых отправили в Бостон на борту гражданских судов, которые уже вернулись и привезли англичанам и колонистам очередную партию продовольствия и других припасов.– Если возникнет необходимость, – заявил генерал Пепперелл, – мы останемся зимовать прямо здесь, хотя мне самому такая перспектива не слишком нравится. Люди могут замерзнуть и заболеть.– Возможно, проблемы последуют совсем с другой стороны, – возразил Эндрю Уилсон. – Ополченцы поговаривают о том, чтобы вернуться домой. Они провели здесь много месяцев, сроки их контрактов давно истекли, и они не собираются оставаться до скончания века.Они сидели вдвоем с Пеппереллом в палатке генерала, но тот все равно понизил голос:– Французам приходится гораздо хуже, чем нам, вот я и подумал…Бригадный генерал Уилсон просиял:– То есть вы хотите напасть на Луисберг и тем самым завершить наконец эту осаду?Пепперелл кивнул:– Риск, конечно, огромный. Но французы уже не так сильны, как вначале. И мне бы хотелось, чтобы мы это сделали до того, как наши полки начнут разбредаться по домам.– Подними этот вопрос перед остальными командирами, Уилл. Надо узнать их мнение.Генерал вызвал к себе в палатку всех командиров и обрисовал им свой план.Лорд Данмор вскочил на ноги:– Мои люди так истосковались по цивилизации, что готовы на куски разорвать этот Луисберг. Я целиком и полностью вас поддерживаю, генерал!– Виргинцы готовы атаковать крепость прямо сегодня, – заявил полковник Ридли.– Мы «за», – сказал командир ньюйоркцев, его поддержали командиры ополчения от Коннектикута, Род-Айленда и Нью-Гэмпшира.Бригадный генерал Уилсон тоже высказал свое мнение:– Я всегда стараюсь избегать лишних потерь, но, боюсь, выбор у нас невелик. Если мы не нападем на крепость сейчас, осада будет продолжаться неопределенно долгое время, ополченцы сотнями станут уходить домой, остальные заболеют и начнут тосковать. Оставшиеся сражаться не смогут, и тогда все, чего мы добились, будет впустую. Так что, по-моему, выбора нет. Массачусетс отдает полный отчет в возможных последствиях и все равно голосует «за».Последним слово взял Гонка.– Воины сенеки и могауки приплыли сюда, чтобы сражаться, – сказал он. – Они растолстели и обленились, на сердце у всех лежит камень. Теперь они снова будут сражаться и снова станут настоящими воинами.На следующий день началась подготовка к решающему сражению. В штаб был вызван Ренно, он несколько часов просматривал и уточнял карты Луисберга. Командир Королевской артиллерии определил несколько мест в стенах крепости, которые, с его точки зрения, можно было проломить с помощью сильного артобстрела. Все солдаты получили дополнительный запас патронов и пороха.В тот же день отряд скаутов Ренно пополнился еще сотней воинов. Им было приказано следить за тем, чтобы ни один вражеский разведчик не пробрался назад в крепость с информацией о скоплении войск на местах главного удара. На рассвете отряд индейцев скаутов вышел из лагеря колонистов и принялся прочесывать местность.Под прикрытием темноты пушки выдвинули на переднюю линию укреплений. Одни орудия тянули лошади, другие – вспотевшие, ругающиеся про себя солдаты.Перед полуночью армейские капелланы провели богослужение для всех желающих.Был отдан приказ к началу сражения, и все подразделения вышли на свои позиции. «Красным мундирам» и ополченцам выдали штурмовые лестницы. Отказался от лестниц только Гонка. Он сказал, что его воины и так справятся со своей задачей.В три часа ночи французы все еще не подозревали о нависшей над ними угрозе. На остров опустился густой туман, скауты Ренно тщательно выискивали вражеских разведчиков и уже убрали семерых.Ровно в три начался артобстрел. Он продолжался полтора часа без перерыва. В ответ заговорили и пушки французов, наводчики защитников крепости ориентировались по огненным вспышкам орудий англичан, но в темноте они не могли проверить точность своих прицелов. Артиллеристам британской армии и колонии Род-Айленд было легче справиться с заданием, потому что они прекрасно представляли крепостные укрепления.В половине пятого утра наступило краткое затишье. Ренно и его скауты повели к стенам крепости отряд подрывников, те заложили взрывчатку в нескольких местах. Раздались оглушительные взрывы, которые еще долго отдавались эхом в ночной тишине, после чего снова поднялся артобстрел. Он продолжался не менее часа.Генерал Пепперелл следил за каждым действием своих подчиненных. Незадолго до рассвета он выслал вперед пехоту. Впереди шли сенеки и могауки, они разделились на три группы; центральной группой командовал сам Гонка, двумя другими – его старшие военные вожди. Вслед за индейцами в центре шли «красные мундиры», на левом фланге ополченцы колонии Массачусетс, на правом – ополченцы из других колоний. Так как солдаты регулярной британской армии не умели воевать в условиях Нового Света, впереди шли виргинцы полковника Ридли.Индейские скауты стояли на левом фланге, которым командовал Сунайи. Он понимал, что Ренно лучше кого бы то ни было, представляет местность у стен крепости, и потому пустил его вперед. Когда Пепперелл подал сигнал к бою, молодой военный вождь резко бросился вперед, вслед за ним Эличи и другие воины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45