Черт возьми! Не слишком ли много сюрпризов сразу навалилось на меня?
По какому, собственно, праву, эта особа так ведет себя со мной? Я что ей — муж? Или перманентный любовник? Да я ж ее в первый раз вижу!..
Ладно. Вот что я сейчас сделаю. Пускай для меня навек останется тайной, каким образом я попал в будуар к этой стервозной дамочке. И кто она такая. И что она о себе возомнила, пытаясь распоряжаться мной — свободным, как ветер, холостяком, отринувшем узы общества и брачных союзов. Я просто-напросто оденусь и уйду домой, хлопнув на прощание дверью.
«Мы домой шли, будто в озере — карасями шли из мошны... Скольких женщин уже мы бросили! Скольким мы еще не нужны!»
Я решительно откинул одеяло, десантировался одним прыжком с кровати на коврик, сделал шаг к креслу и замер.
Что за чертовщина?
В ворохе одежды, которая была свалена на кресле, имелась лишь одна вещь, которая подходила ко мне по размеру. А именно — пошлого вида махровый халат в синюю полоску. А где же мои вещи?
На всякий случай я заглянул за кресло, потом — под кровать. Хотел было заглянуть еще и в шкаф, но в последний момент решил проявить порядочность и джентльменство: истинные джентльмены, как известно, по чужим шкафам не лазят. Даже будучи в гостях у любовниц и уличных женщин.
Может, мое тряпье находится где-то за пределами этой комнаты?
Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул из будуара.
Так, кухня тут слева, прихожая — прямо. А справа — дверь ещё в одну комнату. Хорошо живет моя новоиспечённая подружка, раз обладает двухкомнатными хоромами!..
Я совершил осторожную вылазку до кухни, по дороге заглянул в туалет и ванную, потом вернулся в темную прихожую.
Ни футболки, ни стареньких джинсов нигде не было видно. Как и всего прочего, что должно было иметься при мне: например, бумажника, ключей от квартиры...
Меня невольно обдало холодом. А не стал ли я жертвой каких-нибудь аферистов, которые, воспользовавшись вчера моей отключкой, затащили меня сюда, одежду выкинули в мусоропровод, а сами, пока я тут дрых под боком у девицы, проникли в мою квартиру с неизвестной, но явно не с благотворительной целью?
Хотя — что им там брать, в моей конуре?
И все-таки, во что мне теперь облачиться-то?
Я включил в прихожей свет и огляделся. И тут увидел нечто такое, от чего в груди тревожно трепыхнулось сердце.
Рядом с настенной вешалкой для пальто стоял комод, а над ним на стене висела большая фотография в деревянной рамке. И на этой фотографии был изображен я и та девица, которая сейчас нежилась в постели за стеной. Типичный снимок молодоженов сразу после ЗАГСа: на мне — черный костюм, белая рубашка, галстук бабочкой, тщательно прилизанные волосы. А на девице, опирающейся на мою руку, — белое платье, фата, букет роскошных роз в руках...
Этого нельзя было объяснить никаким наркотическим бредом или аферами неизвестных мошенников. И на розыгрыш это не походило: да и кому бы вздумалось разыгрывать меня столь наглым образом, а главное — зачем?
Тогда это — что? Внезапная амнезия, стершая из моей памяти целый кусок жизни и подменившая его другим? Эксперимент, который решили провести надо мной пресловутые «зеленые человечки» из «летающих тарелок»? Или то, что верующие называют чудом?
Чтобы окончательно не потеряться в этой чаще вопросов и не свихнуться, я принялся лихорадочно действовать.
Допустим, фотография — еще не показатель... Ее можно легко изготовить с помощью компьютера. Но если речь идет в самом деле о чуде, то должны быть и другие, более весомые доказательства.
Я рванул на себя ящик комода и принялся изучать его содержимое.
Мое внимание сразу же привлек бумажник типа «портмоне». Коричневый, из натуральной кожи. С клеймом фирмы «Петек».
В нем оказалась не очень большая, но и не малая сумма денег. Какие-то бумажки с каракулями записей (я машинально присмотрелся — почерк если не мой, то очень похож на мой), дисконтные карты разных супермаркетов, календарик, визитки... Я подносил их одну за другой к глазам. но имена и должности, запечатленные на бумажных прямоугольниках, абсолютно ничего мне не говорили.
А в специальном отделении обнаружилось несколько одинаковых визиток. С надписью жирными буквами: «АРДАЛИН Альмакор Павлович». А чуть пониже, красивой золотой вязью — «Торгово-промышленная палата. Старший референт». На обороте — все то же самое, только по-английски.
Я уронил бумажник обратно в ящик и обессиленно опустился на пуфик, стоявший рядом с обувной полкой-этажеркой.
В голове белкой в колесе крутилась одна и та же мысль: «ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!»...
Внезапно открылась дверь комнаты — не той, из которой вышел я, а другой, соседней — и в прихожую выглянула полная женщина того возраста, который почему-то наливают бальзаковским. На ней был аляповатый халат не то с павлинами в натуральную величину, не то с карликовыми страусами. Под прозрачной косынкой виднелись жидкие волосы, накрученные на бигуди.
— Алик? — удивленно спросила она. — Что это ты тут расшумелся? И почему, пардон, без штанов и халата?
Боже мой, обреченно подумал я, сколько же баб тут? Целый бордель, что ли?
Но надо было что-то отвечать, и я выбрал нейтральное: «Доброе утро».
Женщина посмотрела на меня, как на психа, хмыкнула и тяжелой поступью отправилась в ванную.
— А Светка дрыхнет, что ли? — спросила она на ходу.
Ага. Значит, ту особу, которая выдает себя за мою жену, зовут Света.
— Угу, — пробурчал я.
— А ты чего так рано вскочил?
— На работу.
— Ну-ну, — сказала с ехидцей носительница бигудей. — Работник ты наш золотой... Небось опять за спасибо будешь пахать в выходной день?
Я встал с пуфика, забыв, что на мне — лишь трусы.
— Послушайте, — сказал я, решив произвести разведку боем, — а может быть, вы мне поможете?
Женщина искоса поглядела на меня с оттенком презрения.
— Ну, чего тебе? — осведомилась она.
— Скажите, вы меня хорошо знаете? — не обращая внимания на недоброжелательный тон своей собеседницы, начал я.
Она насмешливо склонила голову набок:
— Да как облупленного!.. Думаешь, теща твоя — такая дура, что не видит, к чему ты клонишь? А ведь ты мне зубы заговариваешь, чтобы попросить чего-то. Только чего? Денег? Или чтобы я Светке не говорила, во сколько и в каком виде ты приползал домой, пока она на курсах училась? Эх, Алик, Алик, неужели ты думаешь, что я тебя за эти пять лет не изучила?
Я лихорадочно поглощал крупицы важной для меня информации, которые содержались в словах «тещи».
Как бы ее разговорить, чтобы окончательно уяснить, где я и что со мной?
— А вы не видите во мне ничего странного? — решил я зайти издалека.
Она подбоченилась и оглядела меня с головы до ног.
— Странного? А по-твоему, стоять чуть ли не нагишом передо мной — это не странно? Да, я для тебя — почти что вторая мать, но ведь я все-таки — женщина, и должны быть какие-то приличия...
— Я не про это... Понимаете, я не помню, как здесь оказался. Ничего не помню!
— И неудивительно, — спокойно сказала «теща». — Скоро вообще всю память потеряешь. Мыслимое ли дело — чуть ли не каждый день «под мухой» заявляешься... Подожди, вот открою я на тебя глаза своей дурочке — и выгонит она тебя пинком под зад. И куда ты тогда пойдешь, куда?
Где-то на улице все настойчивее сигналил автомобильный гудок.
Моя собеседница мотнула головой в направлении кухонного окна:
— По-моему, это тебе сигналят. А ты еще в чем мать родила расхаживаешь по квартире!.. — И с демонстративным стуком захлопнула за собой дверь ванной.
Я прошел на кухню и выглянул в окно.
Квартира была примерно на десятом этаже.
Во дворе, рядом с подъездом, стояла черная «Волга», и водитель, высунувшись в окно дверцы и задрав голову кверху, подавал истошные сигналы. Разглядев меня, он махнул рукой и что-то крикнул, перестав сигналить.
Что всё это значит — одному Богу известно.
Ясно было одно — каким-то образом я оказался в столь излюбленной фантастами альтернативной реальности. В мире, где Альмакор Ардалин — не добровольный изгой из общества, потихоньку теряющий человеческий облик в стенах своей холостяцкой квартиры, а вполне нормальный гражданин, состоящий на службе (возможно, даже престижной) и наделенный всеми прочими атрибутами нормальных граждан в виде жены, тещи и халата в полоску.
Что породило это чудо — оставалось только гадать. Но не сейчас, а как-нибудь потом, на досуге. А пока надо играть роль, которая отведена мне в этом варианте моего бытия.
С помощью жены Светки (которая вынуждена была выползти из спальни, разбуженная громогласным голосом своей мамаши) и, отчасти, «тещи» я кое-как был приведён в надлежащий внешний вид и выпровожен из квартиры выполнять какое-то служебное задание. Какое именно — установить я не успел, да и, подозреваю, не смог бы, даже если бы захотел, потому что и так называемая «жена», и так называемая «теща» реагировали крайне отрицательно на мои попытки вдолбить в их мозги, что я — не тот, кого они знали до этого дня. То есть внешне — тот, но на самом деле — чужак, пришелец из других временно-пространственных далей.
Ладно, говорил я себе, спускаясь вниз на лифте, авось со временем удастся ликвидировать пробелы в памяти.
И тут меня поразила неожиданная мысль.
А, может, причина вовсе не во мне? Может быть, дело в том, что этот мир — другой? Что, если изменения произошли задолго до моего рождения, но именно они и оказали такое влияние на мою судьбу?
Что ж, посмотрим. А пока что следует сосредоточиться на ближайших задачах.
Шофер оказался ненамного старше меня. Он был явно недоволен тем, что я соизволил задержаться, но недовольство свое выразил лишь тем, что резко рванул машину с места.
Мы довольно долго плутали по лабиринту дворов и узких дорожек, вьющихся между домами (я вертел головой из стороны в сторону, пытаясь определить, в каком районе мы находимся, но, как назло, ни одной таблички с названием улиц на глаза не попадалось).
Первым нарушил молчание водитель. Выбросив в окно дверцы докуренную почти до фильтра сигарету, он осведомился:
— Ну а теперь куда?
Ну вот — начинается!..
— А вы не знаете? — поинтересовался я.
Он с явным любопытством покосился на меня.
— Вот те раз! Приплыли... Вообще-то, Аркадьич вчера говорил мне, что кто-то там прилетает, а вот куда — не сказал. Я думал, ты знаешь...
Ага, вот что его удивило в моем вопросе. Видимо, мы с ним — на «ты».
— Да нет, — пробормотал я, — я тоже... это... забыл...
— Тогда звони шефу, — предложил водитель, показывая взглядом куда-то между нашими сиденьями.
Там, в специальном гнезде, была закреплена квадратная черная коробочка с кнопками. Радиотелефон, наверное. Господи, неужели в этом мире до сих пор пользуются такими допотопными вещами?
Я растерянно вынул трубку из гнезда и повертел ее в руках.
— А как? — задал я вопрос, который, наверное, показался водителю верхом идиотизма.
— Ну ты крут! — восхитился он. — Надубасился, что ли, вчера до потери пульса в левой пятке?
Да что они все — сговорились, что ли? Почему они считают, что если человек не помнит чего-то, то, значит, он здорово надрался накануне? Хотя поставь себя на их место. Что бы ты подумал, если бы твой знакомый ляпнул нечто подобное?
— Да я никак не могу привыкнуть к этому агрегату, — посетовал я вслух. — Лучше набери сам...
Не отводя взгляда от дороги, водитель на ощупь ткнул несколько кнопок на трубке и протянул ее мне.
Гудок. Второй. Наконец я услышал энергичный и абсолютно не знакомый мне мужской голос:
— Да?
— Здравствуйте, — сказал я, сожалея, что не удосужился выведать у водителя имя и отчество своего предполагаемого начальника. — Это Ардалин говорит... то есть, Альмакор...
— Ты где? — оборвал меня голос.
— Еду, — решив быть кратким, чтобы не попасть впросак, сообщил я.
— Где именно?
Я глянул в окно.
За время разбирательств с шофером пейзаж за окном измелился, и я узрел на ближайшем столбе схему-указатель. И вздохнул с облегчением: все-таки это была Москва, а не какой-нибудь незнакомый мне Мухосранск...
— На Каширке, — сказал я. — Подъезжаем к МКАДу.
В трубке грязно ругнулись.
— А что? — машинально спросил я.
— Как это — что? Как — что? — заорала мне в ухо трубка. — Да в это время ты уже должен был подъезжать к «шарику»! Короче, так: самолет, на твое счастье, задерживается, но на полчаса, не больше. Ну еще полчаса я беру на себя... Но если тебя через час здесь не будет, Ардалин, — пеняй на себя!..
И в трубке пошли короткие гудки.
— Ну что? — поинтересовался водитель. — В «шарик»?
Знать бы еще, что это такое.
— Ага, — кивнул я.
— В первый или во второй? — уточнил водитель.
О, боги!
— В смысле? — прищурился я.
— Ну то есть — какое «Шереметьево»? Один или два?
Ах, вот оно что. Нечто вроде профессионального жаргона, значит. Так. Напряжем свои дедуктивные способности.
— По-моему, в «Шереметьево-два», — наконец сказал я. — И шеф просил побыстрее, а то мы опаздываем...
— Понял, — усмехнулся водитель. — Пристегните ремни безопасности, леди и джентльмены...
И утопил педаль газа до самого пола.
За время последующей бешеной гонки я не раз успел пожалеть о том, что дал себя втянуть в эту авантюру. Чтобы обжиться в новом мире, разумнее было сказаться безнадежно больным и остаться дома. И потихоньку, шаг за шагом, добывать нужную информацию. А теперь я оказался в положении не умеющего плавать, которого швырнули в глубокий омут, чтобы посмотреть, утонет ли он сразу или еще какое-то время попускает пузыри.
Все мои попытки вытянуть из водителя хоть какую-нибудь полезную информацию о цели нашей поездки в аэропорт ни к чему не привели. Я только сумел узнать, что его зовут Сашей и что шеф наш — «зверь, если что не так», а вообще-то отходчив и долго зла не держит...
Единственное, что меня утешало — город был таким же, как и в «моем» мире. Во всяком случае, в тех местах, где мы проезжали (правда, я давненько тут не был), видимых изменений не было. А упросив Сашу включить радиоприемник, я убедился, что все остальное — события в мире, музыка, радиостанции, политические персоналии — тоже вроде бы остались прежними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61