— Здравствуйте, господин Дюпон, — говорю я. — Вам надо-отдать должное — вы хорошо замаскировались… И актер из вас вышел бы замечательный. Только вы не предвидели, что мыс вами вновь окажемся рядом. Как тогда, в день нашей общей смерти. На «Сарплексе»… Договорить я не успеваю. Возможно, в других обстоятельствах я бы не полагался так на свою реакцию. Но меня ввело в заблуждение девчоночье обличье моего собеседника.
Ну кто бы мог предположить, что эта маленькая тощенькая стервочка в качестве ответной любезности с потрясающей быстротой врежет мне носком туфельки — и не куда-нибудь, а в самое больное место всех мужчин и мальчиков?!.
Глава 8. ЗАМИНИРОВАННЫЙ МИР
Бежать трудно по двум причинам.
Прежде всего — из-за этих дурацких домашних шлепанцев, которые то и дело норовят слететь с босых ног (порой им это удается, и тогда приходится терять время на то, чтобы вернуть их на место), и еще из-за тупой, ноющей боли в паху. М-да, давненько мне так славно не доставалось. По-моему, аж со школьных времен. Именно тогда, будучи вратарем футбольной команды, я познал то незабываемое ощущение, когда мяч, выстреленный противником с щедрого размаха, в упор поражает твою самую болезненную точку…
А еще мне мешают прохожие. Идиоты, они наивно верят воплям лжедевчонки о том, что я собираюсь искалечить ее ни за что ни про что! А я то и дело вынужден проявлять чудеса изворотливости, чтобы не попасться в чьи-нибудь распростертые объятия или не загреметь через чью-нибудь коварно подставленную ногу.
К счастью, еще один сдерживающий фактор в виде персонала детсада остался далеко позади. Когда наша Виктория увидела, как мимо нее один за другим пронеслись двое из ее воспитанников, она допустила ошибку. Вместо того чтобы сразу выслать в погоню нашего штатного охранника дядю Васю, который в это время наверняка снимал на кухне пробу со стряпни Клары Антоновны, воспитательница вначале сама пыталась догнать нас, а затем пустила в ход угрозы самых страшных кар. А потом уже и дядя Вася оказался бы бессилен помочь ей, потому что мы свернули за угол соседнего дома, проскочили через анфиладу проходных дворов, вынырнули из-под арки на узкую улочку и понеслись по тротуару…
Эх, жалко: нет ни возможности, ни времени, чтобы известить Астратова или хотя бы местных обезовцев. Значит, остается одно — нагнать во что бы то ни стало голубое платьице, мелькающее впереди, и не дать замаскированному под девчонку Дюпону вновь ускользнуть на тот свет. А он попытается это сделать. У него сейчас два выхода: убить либо меня, либо себя. Он без оружия. Поэтому первый вариант отпадает сам собой, а второй следует предотвратить любой ценой!
А бежит-то «Ирка» уверенно и без ненужных метаний. Словно маршрут этот давным-давно заложен в ее светловолосую голову. Наверное, Дюпон успел хорошо изучить окрестности детсада — не то что я…
Так. Впереди, кажется, — широкий проспект. Надо прибавить ходу. А то «Кеворкова» вздумает кинуться кому-нибудь под колеса.
«Ирка» оглядывается. Как ни странно, но на лице ее не видно ни страха, ни ненависти. Она даже улыбается мне и кричит нечто вроде «дразнилки».
Хитрый ход. Сейчас мы похожи на детей, затеявших бег наперегонки, и прохожие перестают обращать на нас внимание. Ну подумаешь, мальчик гонится за девочкой — что тут удивительного? Правда, оба бегут на пределе сил, задыхаясь и едва волоча ноги, но в их возрасте такие нагрузки полезны.
Ну все, сейчас я ее догоню. Осталось несколько метров, и…
Эй, куда же ты, гад?!.
«Кеворкова» сворачивает в сторону от асфальтированной дорожки между домами. Туда, где сходятся углами два здания.
Ну, это ты зря, бывшая подружка… Здесь — тупик.
Дома стоят почти впритык друг к другу, между ними есть лишь узкая щель (руки бы отбить строителям за такую работу — нельзя, что ли, было получше рассчитать?!), пролезть в которую, по-моему, нельзя даже кошке.
Однако вблизи обнаруживается, что ширина щели составляет около двадцати сантиметров и в нее может пролезть не только кошка, но и пятилетняя девочка. Особенно такая худенькая, как Ирка…
А мальчика — тоже пятилетнего, но более упитанного — щель отказывается пропускать наотрез.
Проклятье!
Между тем голубое платьице по ту сторону прохода между домами поворачивает влево и исчезает из поля зрения.
Ну что, самоуверенный болван, допрыгался?!.. О том, чтобы обежать дом по всему периметру, нечего и думать. Потеряешь напрасно время, а Дюпон уйдет. И, возможно, — вообще из этого города…
Стиснув зубы, скидываю с себя лишнюю одежду. А именно — штаны. С верхней части тела снимать нечего, кроме кожи.
Нет, бесполезно… Ребра все равно упираются в шершавый грубый бетон, и даже попытка втянуть в себя живот оказывается напрасной.
Но другого выхода нет.
Успокоились. Глубокий вдох. Закрыть глаза, закусить губу — и вдавливаться в щель так, словно хочешь раздвинуть громады зданий своим маленьким слабым тельцем!..
Но учти: если ты тут окончательно застрянешь, то извлечь тебя из бетонного капкана будет непросто даже Службе Спасения со всей ее спецтехникой.
У-уф!.. Ну наконец-то!..
Сжалившись надо мной, щель, как лоно гигантской каменной роженицы, стремящейся дать жизнь своему чаду, пропускает меня через себя, но в качестве платы за это на неровных гранях бетонных плит остаются клочки моей кожи и кровяные полосы.
Бока жжет так, будто их облили керосином и подожгли, по ребрам течет кровь, но, стараясь не обращать внимания на боль, я впрыгиваю в штаны и возобновляю погоню.
— Что с тобой случилось, малыш? — сочувственно искажается лицо первой же попавшейся мне женщины. — Где это тебя так угораздило?.. Ты же весь в крови!.. Да остановись же!
— Тетенька, — говорю я, остановившись, но на всякий случай предпочитая соблюдать дистанцию между собой и этой доброхоткой, — вы не бойтесь, я в порядке… А вы не видели, тут девочка в синем платье не пробегала?
— А как же? Видела!
— И куда она побежала? — переведя дух, спрашиваю я.
Под ложечкой — словно кол вбит.
— Да вон в тот подъезд забежала! — Женщина показывает на металлические двери под навесиком на противоположной стороне двора. — Тоже неслась как угорелая… А что случилось-то у вас? Что вы сегодня бегаете, как будто за вами кто-то гонится? Ты далеко отсюда живешь? Пошли, я отведу тебя домой к матери, тебе надо срочно сделать повязку…
— Нет-нет. я сам дойду, — хрипло говорю я.
И, не давая женщине вновь раскрыть рот, прошу:
— Вы лучше вот что сделайте: позвоните, пожалуйста, в ОБЕЗ. И попросите их срочно выслать сюда группу захвата. Скажите, что звоните по поручению Сабурова… — На секунду задумываюсь. Вряд ли фамилия «Сабуров» что-то скажет местным обезовцам, еще подумают, что их разыгрывает какой-нибудь хулиганствующий шутник. Что же придумать? Может, вот это? — И еще скажите, что Дюпон — это Кеворкова из сто пятого детсада!.. Запомнили? Дюпон — это Кеворкова!..
И, оставив женщину стоять с открытым ртом, я устремляюсь к указанному подъезду.
Надеюсь, в дейском ОБЕЗе есть представители группы «эр», а им-то кодовое слово «Дюпон» скажет многое. Конечно, если они поверят в сообщение какой-то тетки. И если она не сочтет мою просьбу бредом перегревшегося на солнце ребенка..
Двери подъезда, к счастью, не заперты ни кодом, ни дактилосканером. Даже простейший домофон отсутствует.
Все правильно, по закону всемирной справедливости. Должно же мне хоть в чем-то повезти после того героического протискивания в щель, наподобие мышонка Джерри из диснеевского мультика?! Ну и куда теперь?..
По крайней мере, ясно одно: лифтом пользоваться нельзя. Дюпон мог притаиться между этажами. Значит, придется устроить себе тренировку в восхождении по лестнице на двадцатый или даже на двадцать пятый этаж — снаружи не успел оценить, какой высоты здание.
Только вряд ли стоит надеяться, что таким образом мне удастся загнать своего противника в угол. Во-первых, он может улизнуть на лифте, который стоит где-то наверху. Во-вторых, неизвестно, почему Дюпон избрал именно этот подъезд — что, если именно тут живет Ира Кеворкова? Или кто-нибудь из ее родственников — бабушка, тетя, крестная, просто мамина знакомая?.. Не звонить же во все квартиры подряд: «Скажите, а Ира Кеворкова — у вас? Видите ли, она нужна мне, чтобы ответить на пару вопросов о конце света…»
И, наконец, в-третьих…
Меня словно жаром обдает, и я ускоряю шаг, хотя бег по лестнице дается мне все труднее: пять лет — еще не тот возраст, когда можно скакать через несколько ступенек, особенно вверх.
Представь себя на месте Дюпона. Успешное бегство от меня ничего, в сущности, ему не даст. Стоит мне сообщить Раскрутке — и поисковая машина закрутится на полных оборотах. А уж найти человека, если известны его приметы и имя, не составит особого труда. Тем более если этот человек — пятилетняя девочка. Даже за то время, которое остается до «дня икс»…
Значит, сейчас Дюпону остается лишь покончить с собой. И он избрал самый надежный способ — прыжок с крыши. Наезд машины не гарантирует стопроцентной гибели: либо водитель успеет среагировать, либо травмы окажутся не смертельными… Зато при падении вниз головой с высоты почти пятидесяти метров да на голый асфальт или на бетонный козырек подъезда уход в пресловутый Иной Мир обеспечен…
Мысленно представляя себе, как в эту самую секунду девочка в синем платье заносит ногу над двадцатиэтажной пропастью, я из последних сил добираюсь до самой верхней лестничной площадки и с облегчением убеждаюсь, что интуиция меня не подвела: дверь, ведущая на крышу, приоткрыта.
Наверное, Дюпон заранее продумал возможные пути отхода. Специально проводил «рекогносцировку местности», как говорят военные. И этот подъезд, где выход на крышу никогда не закрывается, наверняка числился у него в резерве. На самый крайний случай…
Задыхаясь и скрипя зубами от боли в ободранной груди и окровавленных боках, я выскакиваю на плоский прямоугольник крыши — и резко останавливаюсь.
Дюпон действительно тут.
Но он не стоит на карнизе за чисто символическим ограждением в виде ржавой, давно не крашенной решетки.
Он сидит на обломке строительной балки, неизвестно как попавшей на крышу, и, беззаботно подрыгивая одной ногой, треплется с кем-то по своему псевдоигрушечному коммуникатору.
Увидев меня, он не меняет позу. Только заканчивает разговор с невидимым собеседником. Он даже улыбается мне — так же, как улыбался еще недавно, когда мы шагали с Иркой в одном строю, держась за руки.
Улыбка ангелочка в детском обличье, не ведающего, что такое ложь и притворство, и совсем не умеющего ненавидеть.
Что-то здесь не так. Надо быть готовым к любым сюрпризам.
Осторожно, словно ожидая, что бетонная плита под моими ногами в любую минуту может провалиться, я приближаюсь к «девчонке».
— Черт бы вас побрал, Сабуров, — грустно произносит Дюпон. — Из-за вашей привычки совать нос куда не следует полетела ко всем чертям такая изящная комбинация!.. А знаете, если вы не слишком торопитесь, то могу кое-что поведать вам на прощание. Надо же хоть как-то компенсировать вам затраченные усилия… тем более что вы проявили достойное похвалы упорство в достижении своей цели. Вон, даже живота своего, как говорится, не пожалели… — Он показывает своим тонким девчоночьим пальчиком на мой окровавленный торс. — Только будьте умным мальчиком и не пытайтесь подойти ко мне вплотную. Иначе наш задушевный разговор не состоится!..
Приходится остановиться в двух метрах от «Кеворковой».
Что же задумал этот коварный тип?
Что бы там ни было, я бессилен помешать ему. Например, если он вскочит и бросится к краю крыши, то вряд ли я сумею его остановить. Даже невзирая на разницу в весе. Помнится, в детстве — в своем «настоящем» детстве — мне приходилось вступать в единоборство с девчонками. Воспоминания не самые приятные. Обманчиво хрупкие девчоночьи тела обладают поистине кошачьей изворотливостью, и их не так-то просто скрутить и зафиксировать. Плюс острые зубы и длинные ногти, от которых постоянно приходится уворачиваться. Плюс бешеная, полузвериная ярость, если довести соперницу до белого каления…
— Почему же — на прощание? — нахожу в себе силы усмехнуться, хотя сердце мое готово выпрыгнуть" сквозь кровоточащие ребра. — По-моему, мы с вами никогда не расстанемся.
— Ошибаетесь, господин сыщик, — спокойно говорит «Ирка», но от этого недетского спокойствия становится не по себе. — Вот эта игрушка, — «девчонка» показывает мне кулачок, в котором зажат коммуникатор, — содержит тонкий слой пластида и мини-взрыватель, который сработает при нажатии определенной кнопочки. Конечно, заряда будет маловато, чтобы разнести всю эту башню, но вполне достаточно, сударь, чтобы от нас с вами осталось лишь мокрое место…
— Вы опять блефуете, Дюпон, — с укором говорю я. — А иначе почему вы не нажали эту кнопочку раньше, когда бежали от меня, как мышь от кошки?
— Представьте себе: старался продлить наслаждение от игры в казаки-разбойники. Мы же — дети, не правда ли? А детям не хочется заканчивать игру на самом интересном месте…
— А если я вам не поверю?
— Что ж, это ваше право. Может быть, вам повезет и вы останетесь в живых. Правда, калекой на всю оставшуюся жизнь — но ведь это несущественно, правда? А может, удача вообще повернется к вам не лицом, а задом… Хотите проверить?
Он демонстративно кладет палец на кнопку, которая в обычных коммуникаторах предназначается для включения режима громкой связи.
— Предпочитаю оставить это удовольствие на десерт, — откликаюсь я ему в тон, хотя мне сейчас не до шуточек в духе боевиков. — Слушайте, давайте лучше поговорим о чем-нибудь более интересном, а? Например, о вашем «завещании» миру…
— Ах, вот почему вы так за мной гнались! А я-то думал, что вы соскучились по лекциям о системном подходе. Помнится, в прошлый раз мы с вами не закончили одну интересную беседу…
— Не обольщайтесь, Артур. Дурацкие гипотезы, которыми вы меня потчевали на вашем корыте, никогда меня не интересовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55