Бедняжка Лиз!
— Ты уже совершил большую ошибку, Джон. — Миранда сама удивилась, как может она вести переговоры с безумцем. — Не соверши еще одну.
Он словно бы не услышал ее.
— Я не хотел убивать и даже обижать Лиз. Мне она нравилась, как и почти всем в нашем городе. Но какой у меня был выбор? Я с ней обошелся по-хорошему, ничего не забрал…
Он оправдывался и хотел, чтобы Миранда учла его искреннее раскаяние и тактичность в обращении с трупом жертвы.
— Ни кусочка мяса, ни хрящика, ни капельки крови? — Миранда решила испробовать иронию в качестве психологического оружия. — Как великодушно с твоей стороны, Джон!
Однако Макбрайд был непробиваем.
— Ты не понимаешь меня, Рэнди. — Он укоризненно покачал головой.
— Так заставь меня понять! Втолкуй мне, чего ты хочешь, что тобой движет. — Миранда говорила все громче, отвлекая внимание Макбрайда на себя.
— Ты — коп и знаешь, как преступник прячет концы в воду. Лиз была тем концом.
«Он зациклился на убийстве Лиз. Ну и слава богу! Бедная Лиз! Она нас, кажется, выручит после своей смерти», — подумала Миранда.
— Но оцени, Рэнди, мою проницательность, мою способность мгновенно исправить ошибку раньше, чем раскачаются ваши медленные мозги. — В подтверждение своих слов Макбрайд толкнул подвешенное тело Бонни. — Вы все так тяжелы, пока из вас не выкачаешь кровь, уберешь мозг, срежешь мясо и высушишь кости.
— Простите, сэр! — вмешался Бишоп. — Вы говорите о каком-то научном эксперименте?
— Вас это интересует?
— Да. Даже перед лицом, как я понимаю, неизбежной смерти. Что вы ищете? Душу? Чтобы, поймав ее, законсервировать в банке? Или источник жизни, заставляющий клетки расти и преображаться в различные формы? Прежде чем вы меня убьете, я хотел бы узнать, чего вы достигли… Ну и, конечно, каким путем. Ведь вам, к сожалению, в любом случае не светит Нобелевская премия, и ваша истинная биография останется в тайне. Мы трое — последние слушатели вашего рассказа о себе, других не будет.
Макбрайд поддался на приманку, как почти всегда бывает с теми, кто уверовал в свое великое предназначение, но страдает от отсутствия внимающих ему слушателей. Он заодно с теми, кого держал на прицеле, ощущал себя на пороге смерти, ведь иного выхода не было. Так почему бы не поговорить всласть?
— Рэнди, зачем твой приятель меня провоцирует? У меня и так нервы на пределе. Я знаю, что ты хочешь перехитрить меня, Рэнди. Ведь я, по-твоему, доверчив и был таковым… пока любил тебя. Сейчас я уже перестал любить. Я даже себя не люблю.
— Это страшно, Джон, не правда ли? Оказаться в пустыне, где нет любви. Как там? Песок и камни? — спросила Миранда.
— Да, но зато там озаряет знание… и свобода эксперимента. — Он мягко, почти нежно коснулся связанной Бонни. — С Лиз я промахнулся, но это уже прошлое, время не повернешь назад. Но эту ошибку нельзя счесть непоправимой. От Бонни я добьюсь ответов на все мои вопросы.
Вопль ужаса Миранда подавила в себе.
— Ведь если она может разговаривать с мертвыми, — продолжил Макбрайд, — то какое широкое поле деятельности открывается для новаторских исследований! Вокруг меня скопилось много субъектов, с которыми стоило бы переговорить, узнать, как идут дела на том свете.
— Тем более что вы их неплохо знаете, мистер Макбрайд. С некоторыми даже близко знакомы… И с их родителями, — вмешался в беседу Бишоп.
Макбрайд воспринял его замечание без всяких эмоций.
— Что вам сказать? Некоторых я жалел. Но Адам был мерзкий парень, скользкий проныра, и, рано или поздно, его все равно ждал плохой конец. А вот Линет мне нравилась… но ей трудно жилось.
— И ты ее избавил от этих трудностей, — заключил Бишоп. — Какой благодетель!
— Я не мог ее отпустить. Она ведь знала меня. Но я постарался, чтобы она не страдала.
— Этим ты, Джон, надеешься обеспечить себе в аду уголок попрохладнее? — сказала Миранда. — Зря надеешься.
— Ты все еще никак не поймешь, Рэнди. — В Макбрайде вспыхнуло раздражение. — Наука требует жертв. Я занимался научными исследованиями.
— Изучал, как человек умирает?
— Предмет этот малоизученный и весьма интересный.
— Было бы благороднее, Джон, изучать его на себе.
— Не язви, Рэнди. Каждый человек вправе осуществлять свою мечту, свое предназначение. Я собирался стать врачом, но идиоты в колледже сказали, что мой умственный уровень не позволяет мне заняться этой профессией. Я обошел их. Я не лечу, а пролагаю дорогу в будущее врачевания.
— Вы уже многого достигли, — согласился Бишоп. — И меня лично ваши достижения заинтересовали. Но кое-что в ваших методах озадачивает. Зачем вы, например, откачиваете кровь?
Макбрайд охотно пояснил:
— Я искал простейшие способы консервации извлеченных органов и мускульной ткани и считал, что кровь послужит самым лучшим консервантом. Так и оказалось, но только при добавлении неких химикатов, что есть мое первое и, не постесняюсь сказать, немаловажное открытие.
Бишоп серьезно воспринял это заявление.
— И применение этих химикатов сопутствует старению костной ткани? Я уже раньше был близок к такому выводу, а вы его сейчас подтвердили. Жаль, что мы встретились в такой ситуации. Вообще-то мы с вами, мистер Макбрайд, в одинаковом положении. Оба ходим по лезвию бритвы.
— В чем же мы схожи? — полюбопытствовал Макбрайд. — За вами — ФБР, а я одиночка.
— За нами обоими сейчас только ад. Но даже на пороге, который мы скоро перешагнем, я остаюсь исследователем и задаюсь вопросами, на которые только вы можете ответить.
— Задавайте свои вопросы, — самодовольно улыбнулся Макбрайд.
— Сперва они будут касаться расследования, которое я по долгу службы провожу, — приступил к заранее составленной речи Бишоп. — Вы начали свои эксперименты над костями Адама Рамсея. Были к тому какие-то особые причины?
Макбрайд пожал плечами:
— Да нет… Просто он мне под ставился, когда меня осенила эта идея. А парнишка меня раздражал.
— Он вас шантажировал?
— Сначала мелькал перед глазами, совал свой нос куда не следует. Потом выкрал у меня нож и банку с образцами.
— Вы обработали его по всей науке, но парень не указал, где спрятал вещи. Крепкий орешек!
— Ошибаетесь. Он спятил сразу, как только я обратился к нему с вопросом Трусишка. Слизняк. Его мозг умер раньше, чем тело.
— Но вы остались ни с чем. — Бишоп повысил голос, и это подействовало на Макбрайда. Он чуть сник.
— Да, вы правы. Меня беспокоило, что какая-то принадлежащая мне вещь находится неизвестно где.
— Но свои исследования вы продолжали?
— Неужели какой-то сопляк может переступить дорогу гению?
— Конечно, нет. Он обязательно окажется в проигрыше.
— Я рад, что вы меня понимаете.
— А я рад, что наша встреча состоялась. Я благодарен вам. мистер Макбрайд.
— Неужели? За что же?
— Вы столько открыли мне нового и были так искренни…
Миранда лелеяла надежду, что Макбрайд уже попался в «паучью сеть» Бишопа. Но пистолет и взрывчатка все еще были в руках безумца.
— Хотелось бы пригласить на разговор и мертвых, узнать, как им живется на том свете. Тем более что нам вот-вот предстоит туда попасть. Будьте великодушны, мистер Макбрайд. Не лишайте нас с шерифом такой уникальной возможности. Пусть Бонни нам поможет. Она же, как вы посчитали, общалась с духом мерзавца Стива. Или опять вышла ошибка? Давайте спросим у нее.
Бишоп направил свое излучение на Бонни. До Миранды через вовремя захлопнувшуюся створку донеслись лишь ослабленные отзвуки жуткой какофонии, леденящей кровь и терзающей нервные клетки.
— Что это? — выкрикнул Макбрайд. — Стив? Он здесь?
Ответила ему Бонни. Ее бледные, спекшиеся губы разомкнулись.
— Да, Стив, и еще другие… Трое…
Макбрайд вздрогнул, чувствуя, как невидимая клейкая паутина обволакивает его, а мозг раздирает нестерпимая боль.
— Вы же хотели, мистер, узнать, на что я способна. Я вызвала их сюда и могу открыть им дверь.
— Какую дверь?
— Между их миром и нашим. Души убитых всегда обозлены. Они не хотят ждать вечно. Им не терпится войти.
— Зачем?
— Чтобы вершить суд и наказывать.
— Мертвые есть мертвые, — нахмурился Макбрайд, борясь с одолевающей его головной болью и тщетно пытаясь сохранить уверенный властный тон. — Я знаю. Я наблюдал смерть многократно. Это все равно что щелкнуть выключателем. Живой и — раз! — уже мертвый. И после уже ничего… Ничего!
Бонни поглядела на него со странной, безмятежной улыбкой.
— Ничего? Не хотите ли проверить? Не впустить ли мне сюда Стива и других, господин мэр?
Кадык на шее Макбрайда мелко задрожал.
Миранде пришлось до крови закусить губу, чтобы удержаться от крика: «Будь осторожна! Не заходи слишком далеко! Не пугай его!» Напуганный Макбрайд мог в страхе повести себя как загнанный в угол зверь.
Но безумец еще храбрился:
— Привидения ничего не сделают и не смогут ничего сделать.
— Ты в этом так уверен, Джон? — вмешалась Миранда, надеясь отвлечь его внимание от Бонни.
— Да, уверен! — Он повысил голос. Однако губы его побелели, а глаза беспокойно забегали, обшаривая заросли растений, словно оттуда могла высунуться чья-то огромная рука и схватить его.
— Они хотят возвратиться, — произнесла Бонни тихо. — Они хотят… говорить с вами, мэр.
— Со смертью все кончается. Все! — Дуло пистолета было снова направлено на Бонни. — Там нет ничего, ни ада, ни рая. Никаких призраков.
Внезапно он лишился голоса, и губы его шевелились уже беззвучно. У него был вид человека, перед которым предстал кошмар, недоступный никакому, даже самому болезненному, воображению.
Миранда почти в реальности слышала вопли его жертв и была убеждена, что Макбрайд тоже их слышит. Она видела, как палец его напрягся, прижимая тугой спусковой крючок, и поняла, что он сейчас убьет Бонни, потому что не осмеливается дальше сохранять ей жизнь.
Бонни может говорить с мертвецами. А Макбрайд был не в силах выслушивать то, что скажут мертвецы.
Миранда знала, что ей надо действовать, причем мгновенно. Однако, чтобы добраться до запасного пистолета, скрытого под тяжелой курткой и заткнутого сзади за ремень джинсов, требовалось несколько секунд, нескончаемо долгих.
Но иного выхода не было. Она потянулась за пистолетом.
Заметив, а вернее, почувствовав опасность, более непосредственную, чем та, что исходила от Бонни, Макбрайд молниеносно среагировал и навел свое оружие на Миранду. Он выстрелил, но за мгновение до этого Бишоп в немыслимом прыжке, пролетев по воздуху несколько футов, заслонил ее собой. Едва ее пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета, Миранда услышала отвратительный хлюпающий глухой звук, с которым пуля вошла в тело Бишопа.
Его мучительная агония раскаленной волной накрыла и пронзила ее, и, ослепленная вспышкой боли, Миранда видела уже не глазами, а другим зрением свой пистолет, нацеленный на Макбрайда.
Она выстрелила три раза, трижды попав Макбрайду в грудь, в самый ее центр, и, когда он наконец упал, отбросила дыхнувшее жаром оружие и опустилась на колени возле Бишопа.
Видение, когда-то напугавшее Миранду, повторилось в реальности. Бишоп, лежащий на земле, связанная, беспомощная Бонни, предсмертная агония… но не ее.
Миранду ужаснула мертвенная бледность его лица, зато белизну его футболки нарушало зловещее темно-алое пятно. Она задрала футболку и разглядела небольшое круглое отверстие в груди Бишопа, которое слабо кровоточило. Оно выглядело таким аккуратным, маленьким, совсем безвредным. Но Миранда слишком хорошо знала, какие повреждения наносит пуля человеческому телу.
Миранда прижала ладони к его ране, пытаясь всей своей энергией и волей удержать в этом уже холодеющем теле жизнь.
Он не должен уйти. Не должен оставить ее.
— Рэнди, развяжи меня, — попросила Бонни.
— Подожди. Я должна ему помочь. — Миранда сама удивилась холодности, с которой она откликнулась на зов сестры.
— Ты ничем ему не поможешь, — сказала Бонни так же спокойно. — Разве не видишь, Рэнди, куда он ранен? Его сердце уже остановилось.
— Нет.
— Рэнди…
— Нет!
— Послушай. Ты должна развязать меня. Скорее, иначе будет поздно.
Но Миранда пыталась расслышать другой голос. Она коснулась щеки Бишопа испачканными в крови пальцами.
— Ной? Ной, пожалуйста… — Она обратила на сестру невидящий взгляд. — Я больше не чувствую его, Бонни. Я не могу…
— Я могу.
Миранда не сразу сообразила, что она имеет в виду.
— Ты можешь его ощущать? Значит…
— Еще есть время. Только быстро развяжи меня. Поторопись, Рэнди.
— Я не хочу покидать его, — прошептала Миранда, однако тут же двинулась к сестре, раздвигая низко нависшие ветви. До ее сознания постепенно стало доходить, чем вызвана настойчивость Бонни.
С узлами расправиться было нелегко, мешали кровь и грязь на руках, к тому же пальцы плохо слушались ее.
— Скорее, скорее, Рэнди. Времени осталось совсем мало, — поторапливала ее Бонни.
— Ты не сможешь, Бонни, — сомневалась Миранда. — И не надо пытаться.
— Я смогу.
Миранду вдруг охватила ярость. Она запротестовала:
— Ты думаешь, я смогу остаться жить, потеряв вас обоих?
— Ты нас не потеряешь, — с упрямой, непоколебимой уверенностью в голосе заявила Бонни.
Наконец веревки спали, и сестры начали пробираться сквозь джунгли к неподвижному телу Бишопа.
— Тебе придется уйти на такую глубину, столько отдать самой себя… — все еще возражала Миранда.
— Ты сможешь вырвать меня обратно, пока не будет поздно.
Став на колени возле Бишопа, Бонни еще раз посмотрела в глаза сестре. Во взгляде ее было столько веры — и в свое предназначение, и в то, что сестра непременно выручит ее, когда настанет момент.
— Только не раньше, чем он возвратится. Обещай мне.
— Бонни!
— Обещай мне, Рэнди. Ты знаешь, что может произойти, если ты преждевременно освободишь меня.
Миранда в отчаянии и страхе на мгновение закрыла глаза, считая каждую уходящую секунду.
— Хорошо. Сделай это, Бонни.
Бонни склонилась над телом Бишопа, положив руку на его рану. Затем она глубоко вздохнула, плотно смежила веки и несколько раз вздрогнула, словно в конвульсиях. Миранда следила, как бледнеет лицо сестры, по мере того как вся ее жизненная сила уходит на попытку излечить смертельную рану Бишопа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42