Лиз выглядела такой умиротворенной. И тело ее было не тронуто. Только одна рана от ножа и немного запекшейся крови вокруг нее, так казалось поначачу. Но что тогда возбудило аппетит кошки? А! Вот еще что! Голова Лиз покоилась на подушке, повернутая набок. И с той стороны лица была снята вся кожа, и подушка с наволочкой пропиталась кровью. Это и привлекло внимание не очень голодной, но любознательной кошки.
Бонни вышла из палаты Эми и прикрыла за собой дверь. Приняв еще одну таблетку успокоительного, ее подруга будет спать часов пять-шесть без вскриков, плача и истерик. Бонни не нравилось, что Эми пичкают снотворным, но сама она была не в силах иным образом как-то помочь подруге. На душе у нее скопилась неприятная горечь, и к тому же ее почему-то все время тянуло оглянуться — не стоит ли кто-то у нее за спиной?
Поэтому, когда Сет осторожно коснулся ее плеча, она в ужасе чуть не взлетела до потолка.
— Что с тобой?
— Ничего. Просто ты меня напугал.
— Я тебя понимаю. Тут все связалось в один узел — и убийства, и спиритическая доска, и эта снежная буря.
В приемном покое, куда они прошли, обычно царила умиротворяющая тишина, но сейчас надсадный вой ветра с улицы доносился и сюда.
— Я сам, наверно, — продолжил Сет, — из-за этого дергался от каждого шороха, от каждой промелькнувшей тени, и так всю ночь напролет.
— Тебе мерещились тени, — сказала Бонни, и это был не вопрос, а утверждение.
— Ты понимаешь, о чем я говорю. Когда нервы взвинчены, то ты способен вообразить невесть что. Начинает казаться, что у тебя кто-то стоит за спиной, а на самом деле там никого нет.
Сет умолк. Он решил не рассказывать Бонни о том, что пережил этой ночью. Бонни сперва нахмурилась, но тут же ее лоб разгладился, и она заговорила почти весело:
— Я пообещала твоему отцу почитать вслух девочкам, моим соседкам по палате — Кристи и Джоан, — чтобы их успокоить. Они тоже ночью мучились кошмарами.
— Всему виной эта проклятая снежная буря, — сказал Сет. — По прогнозу сегодня будет еще хуже, чем вчера.
Он испытующе посмотрел на девушку.
— У тебя улучшится настроение после того, как тебя навестит Миранда. Но если ты, Бонни, предпочитаешь вернуться домой…
— Нет. Я предпочитаю быть здесь, с тобой, — сказала Бонни.
— Ты уверена? Я мог бы отвезти тебя домой и остаться с тобой столько, сколько потребуется.
Бонни заколебалась, но потом заявила твердо:
— Здесь безопаснее, Сет.
— Безопаснее?
— Я знаю, что твой отец считает Эми просто истеричкой, а ее болтовню насчет моих способностей медиума — чепухой. Но есть те, кто воспринял это серьезно. Рэнди говорила, что в городе уже обсуждают, как смогла полиция так быстро найти тело Стива Пенмана.
Сету понадобилось лишь несколько секунд, чтобы осознать смысл того, о чем проговорилась Бонни. Он резко остановился и с тревогой уставился на нее.
— Ты имеешь в виду, что убийца может счесть тебя опасной и испугается за свою шкуру?
— Вероятно, да. Непогода на некоторое время замедлила распространение слухов, но все равно мне лучше оставаться здесь. Таково мнение Миранды, а я доверяю своей сестре.
Бонни не стала распространяться еще и о предупреждении сестры держать свою психическую защиту в постоянной готовности.
— Почему бы твоей сестрице не направить сюда хотя бы одного из своих помощников?
Страх за любимую девушку пробудил у Сета праведный гнев на тупость городских полицейских.
— Это только привлекло бы ко мне лишнее внимание, Сет. Ты ведь знаешь, из-за какой пустячной ерунды вспыхивает настоящий пожар слухов и пересудов. Даже если убийца кое-что услышал, он еще не уверен в правдивости этой сплетни, а вот приставленная охрана сделает меня самой подозрительной персоной для маньяка. Давай будем поступать так. Если кто-то начнет стучаться в дверь клиники без основательного повода, мы его не впустим и позовем на подмогу твоего отца.
— Такую осаду мы долго не выдержим, — возразил Сэт.
— Но Миранда обещает, что операция близка к завершению. Если они определят, кто убийца, прежде чем…
— Он дотянется до тебя?
— Прежде чем он убьет еще кого-то. Вернее, получит возможность кого-то убить. Но у него все меньше шансов выискать себе жертву. Мы все в опасности. Все до одного, кто живет в нашем городе. Но Рэнди и Бишоп остановят его, непременно и очень скоро.
— Так ли это?
— Так. Я уверена. — Бонни не открыла Сету свое предчувствие, что за победу будет заплачена высокая цена. Очень высокая. Такая, которую и вообразить страшно. Но так бывает почти всегда.
— Ладно, пусть будет по-твоему, — мрачно согласился Сет. — Но учти, с этого момента я собираюсь неотлучно находиться рядом с тобой. И не смей мне перечить, Бонни! Договорились?
— Договорились… если только ты позволишь мне иногда уединяться на несколько минут в туалете.
Сет был еще настолько юн, что упоминание подобных вещей бросило его в краску. Однако он заявил на полном серьезе:
— Я буду дожидаться тебя у двери.
Бонни пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать его в уже колючий подбородок.
— Сделка оформлена по всем правилам. Теперь почему бы нам не прогуляться до палаты и не проверить, каково настроение у девочек.
Сет взял Бонни за руку. Теперь, сознавая свою ответственность, он сжимал девичьи пальчики гораздо крепче, чем позволял себе раньше. По пути в палату он вновь испытал неприятное ощущение холодка, пробежавшего по спине вдоль позвоночника, но не признался в этом Бонни. Он счел эго запоздалой реакцией на воображаемые ночные явления каких-то звуков и теней.
Бишоп, едва ступив на крыльцо, тотчас затянул доверху «молнию» куртки. Утреннее небо нависало свинцовой пеленой, и с каждой минутой угроза нового снегопада становилась все более ощутимой. Если снег не повалит в ближайшие минуты и не отрежет их от внешнего мира в доме с трупом, то им очень повезет.
За его спиной, за закрытой дверью вскипала бурная деятельность. Громко переговаривались Тони и Шарон. Бреди Шоу щедро пользовалась фотовспышкой. Началась и будет долго продолжаться рутинная работа. Но Бишоп уже вобрал в свой мозг все, что смог обнаружить на месте преступления. Ему предстояло отсортировать добычу, а на это сейчас не хватало сил.
Он порылся в пластиковом пакете, куда сложили материальные улики, и взял в руки книгу — Библию старого издания, потертую, с загнутыми кое-где уголками страниц. Он видел ее во время обыска, лежащую на прикроватном столике, а на кровати… покоилась убитая Лиз.
— Неужели ты считаешь меня таким глупцом? — произнес он вслух, и слова вырвались облачками пара из его уст. Он спрятал Библию себе под куртку.
Дверь за его спиной распахнулась, и оттуда стремглав выскочила Сэнди Линч. Бишопу незачем было гадать, что она тотчас расстанется со своим завтраком, отправив его в снег.
Несчастная девчонка. Она неверно выбрала себе профессию. Надо иметь совсем другие нервы, чтобы видеть, что сотворил убийца, а потом еще наблюдать, как тело выносят из уютного дома в черном пластиковом мешке.
Сэнди быстро возвратилась и умоляюще поглядела на Бишопа — не дай бог, он выдаст ее слабость Миранде. Догадавшись, что он вполне ей сочувствует, девушка призналась, правда, она с трудом подбирала слова:
— Когда ее перевернули и я увидела лицо… Я никогда бы не смогла быть врачом в анатомичке, но такого и им не приходилось видеть.
Бишоп высказался так, как должен был высказаться умудренный опытом наставник, агент ФБР, присланный помочь расследованию:
— Кошки — хищные животные. Таков заложенный в них природой непреложный инстинкт.
Сэнди с отвращением воскликнула:
— Но ведь кошка начала пожирать свою мертвую хозяйку! Доктор Шеппард говорил, что кошка была ей как родная, жила у нее много лет.
Бишоп постарался говорить спокойно:
— Кошки — не люди. Им нельзя ставить в вину их хищные повадки. Судебные медики, да и многие копы расскажут тебе о подобных случаях. Стоит кому-либо скончаться в одиночестве в запертом доме, как потом обнаруживается изуродованное тело. Правда, любимому, верному псу обычно сначала надо обезуметь от голода и оказаться почти на пороге смерти, прежде чем покуситься на плоть своего мертвого хозяина. А вот милая кошечка или кот даже не ста-нет ждать, пока мертвец остынет. Умерев, человек для них перестает быть человеком, покровителем, хозяином и превращается в съедобную плоть. А если это пища, то почему бы ее не попробовать? Пусть даже это будет рука, которая кормила тебя раньше.
Сэнди скорчила гримасу:
— А я держу дома кошечку…
Бишоп слегка улыбнулся:
— Я сам отношусь к ним с симпатией, хотя и не тешу себя иллюзиями насчет их ласковой натуры.
— Теперь я буду закрывать дверь своей спальни, — сказала Сэнди. — А для Мисти постелю коврик в коридоре.
Бишоп не стал напоминать девушке, что в ее возрасте люди обычно не умирают скоропостижно в одиночестве, и уж, по крайней мере, у нее есть все шансы пережить свою кошечку. Он сделал вид, что вполне серьезно отнесся к ее решению.
— Неплохая идея, — согласился он. — Хотя бы на душе у тебя будет спокойней. Но советую не вбивать себе в голову, что твоя Мисти, мурлыча и ластясь, рассматривает тебя как свой будущий ужин. Пока ты жива, она и не подумает, что ты годна ей в пищу.
— А если я вдруг во сне перестану дышать? — поинтересовалась напуганная Сэнди.
— Надеюсь, с тобой этого не случится… в ближайшие полвека.
Сэнди с тоской посмотрела на входную дверь:
— Мне нужно вернуться туда.
— Пожалуй, да. Соберись с духом и возвращайся.
— Мне стыдно перед Мирандой… и перед всеми вами.
— Разные бывают ситуации, подчас очень трудные, но мы постепенно привыкаем. Не суди себя чересчур строго.
Сэнди смущенно поблагодарила едва заметным кивком головы и скрылась в доме. Оттуда вышел Тони, столкнувшись с девушкой в дверях.
— Только что звонили из участка, — доложил он. — Проблем с буксировкой ее машины в гараж не будет. Прощупаем автомобиль бедняжки от бампера до бампера.
— Ты сказал, чтобы они ехали прямым путем по Мейн-стрит?
— Конечно, раз вы так распорядились. Печальное зрелище для друзей и приятелей мисс Хэллоуэл. Кстати, уже поступили звонки…
— Тем лучше. Я хочу, чтобы этот мерзавец поскорее узнал, что мы нашли его последнюю жертву.
Тони с любопытством посмотрел на шефа:
— И подумал, что обманул нас, смог запудрить нам мозги?
— Да, нам это выгодно. Если есть хоть малейший шанс, что он так подумает, у нас появится запас времени.
— Уж больно нагло он подсунул нам эту Библию. Выглядит такой поступок чересчур неубедительно, — высказал свое мнение Тони.
— Да. Особой тонкости он тут не проявил. Мог бы и с большей выдумкой сфабриковать ложные улики. Впрочем, не знаю — возможно, он просто пытается смешать карты и устроить путаницу, убивая того, кто никак не соответствует характеристикам его прежних жертв, и оставляя улику, указывающую на Джастина Марша. Вероятно, он таким способом пытается притормозить ход расследования и сбить нас с толку.
— Вы так действительно считаете?
— Я считаю, что он впервые допустил очень серьезную ошибку. Я думаю, что он убил Лиз, потому что боялся ее, потому что услышал искаженную версию вчерашних событий и, действуя импульсивно, поторопился отвести от себя потенциальную угрозу. И только уже после убийства до него дошло, что ему надо как-то замаскировать истинные мотивы преступления.
— Зачем?
— Чтобы мы не поняли, что им двигал страх. Ведь это единственная причина совершенного им убийства. Он убрал Лиз из страха за себя. Это очевидно. И он это отлично понимает. Значит, требуется повесить убийство на кого-то другого. Даже если мы поверим в виновность Марша только в одном этом преступлении, то уже не будем думать, что реальный убийца был напуган.
Тони с сомнением покачал головой.
— Он не хотел, чтобы мы сочли его сексуально заинтересованным в процессе насилия над жертвами, и он не хочет, чтобы мы догадывались о его страхе за собственную шкуру. Я понимаю, что серийных убийц нельзя стричь под одну гребенку, но этот наш маньяк — просто уникальное явление. За свои выверты он достоин приза.
— Не время и не место для шуток, — одернул коллегу Бишоп и вдруг насторожился.
— Миранда близко? — высказал предположение Тони.
— Да.
— Значит, все правильно. Приемники и передатчики вновь включились. Итак, вы теперь в некотором смысле… скованы одной цепью?
— Можно сказать, что да. — Бишоп уловил, что вопрос был задан не только из профессионального интереса, а еще и из простого человеческого любопытства. И все-таки он счел нужным ответить подчиненному, предварительно тяжко вздохнув: — Представь себе коридор с дверью в каждом конце. Когда двери распахнуты, мы можем общаться телепатически так же легко, как мы с тобой обмениваемся фразами сейчас, стоя рядом.
— А когда двери закрыты?
— Туг возникают трудности. Многое зависит от настроения, от различных побочных эмоций. От близости…
— Ты имеешь в виду расстояние или что-то другое? — вырвалось у Тони, но, смутившись, он не дождался и задал другой вопрос: — А сейчас двери нараспашку?
— С моей стороны дверь открыта. С ее — нет, — признался Бишоп.
— А вы можете сами отворить ее дверь?
— Вероятно. Но это был бы насильственный акт, вторжение во внутренний мир личности. Каждый из нас нуждается, хотя бы иногда, в уединении, в праве сохранять свои мысли в секрете.
— Понятно. — Тони, избавившись от шутливого тона, продолжил: — А с сексом у телепатов, должно быть, дьявольски сложно. Не очень-то приятно знать, какие чувства испытывает в самый ответственный момент твой партнер. Тут как раз и стоит на время изолироваться.
Бишоп позволил себе снисходительно улыбнуться:
— В сексе, как и везде и всегда в нашей жизни, мы сталкиваемся с определенными сложностями и не будучи телепатами. Но все мы их как-то преодолеваем.
— Разумеется, каждый по-своему. — Тони увидел джип Миранды, свернувший с улицы на подъездную дорожку. — Однако я бы ей не позавидовал, когда час или два тому назад она глядела в глаза Алексу, сообщая ему о смерти Лиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42