— Доброе утро!
Она обернулась, слегка удивленная тем, что он поднялся в такое раннее время. Он, по-видимому, принял душ и побрился, его волосы были еще влажными. На нем была рубашка с короткими рукавами, в которой он выглядел сильным и даже несколько опасным. В его взгляде светилось нечто необычное. Направленный внутрь взор, чего она раньше в нем не замечала.
— Доброе утро, — Мэгги была рада, что ее голос оставался спокойным, хотя, на самом деле, она так себя совсем не чувствовала. Ей хотелось где-нибудь спрятаться, чтобы справиться со своим дыханием и найти способ совладать со своими эмоциями. И она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Если он коснется ее, она уже не сможет успокоиться. Сейчас она едва контролировала себя.
Верная тень Гедеона была у его ног. Мэгги с благодарностью воспользовалась возможностью отвлечься.
— Доброе утро, Лео.
— Ву-у-у-у, — вежливо отозвался Лео.
— Он спал снаружи у моей палатки, — голос Гедеона был веселым, но, казалось, это было наигранное веселье. — И ему что-то снилось, а я и не знал, что коты видят сны. Ему, должно быть, привиделось, как он гоняется за кроликами.
Лео издал короткий выразительный звук и поднял голову, чтобы взглянуть на своего кумира.
— Ну, тогда за крысами, — поправился Гедеон совершенно спокойно.
Мэгги подняла брови. Странно, она тоже мысленно решила, что Лео сказал именно это. Конечно, никто не мог быть уверенным в своей догадке, но она чувствовала, что это верно. Гедеон, казалось, не знал, что совершенно правильно перевел убедительную поправку Лео о крысах.
— С тобой все в порядке? — спросил он коротко.
Вопрос испугал Мэгги.
— Прекрасно. Готовься к завтраку. Тина, наверное, его уже приготовила. Я только положу мешочек с зерном в кладовую, — и она медленно пошла к фургону с припасами, задавая себе вопрос, понял ли Гедеон ее состояние.
Гедеон присоединился к ней. По молчаливому согласию они позавтракали на открытом воздухе несколько ближе к фургону Тины, нежели к фургону Мэгги.
Это и задало тон на весь день. Мэгги все время была занята, стараясь, насколько возможно, отвлечься от своих мыслей. Гедеон же, по большей части, находился поблизости, наблюдая за ней. Постоянно наблюдая за ней. Она ощущала устремленный на нее взгляд и была удивлена, осознав, что у нее нет абсолютно никаких предположений по поводу того, что он сейчас о ней думает или чувствует или даже чего ожидает от нее. Возможно, это происходило из-за того, что собственные эмоции ослепили ее, решила Мэгги. Но как бы там ни было, ее умение чувствовать других людей внезапно исчезло.
Это лишало присутствия духа.
Гедеон в этот день переговорил с большей частью кэрни, но почти ни словом не обмолвился с Мэгги. Как только он подходил к ней достаточно близко, она всегда начинала заниматься новым делом, поглощавшим все ее внимание. Это началось с кошек — львов, тигра, гепарда, с которыми она по очереди занималась в большой клетке на некотором удалении от лагеря.
Кошачьи выводились на привязи из собственных клеток и отводились к клетке для занятий. Им давалось несколько минут, чтобы просто погулять и размять ноги, а затем Мэгги начинала с нескольких самых простых трюков.
Гедеону это не нравилось. Он считал, что этим должен заниматься Фэрли, но рыжеволосый парень в килте репетировал с лошадьми, очевидно, у них было какое-то разделение труда. Разумеется, Мэгги хорошо управлялась с кошками, Гедеон видел это. Они подчинялись ей, не огрызались и не бросали хищных взглядов.
К нему подошел Освальд, как всегда, одетый в тогу. Попугай, обещающий стать оратором, сидел на его плече. Освальд немного помолчал, а затем спросил:
— Беспокоишься за нее? — как всегда, голос его был шершав и груб, но он достаточно сильно понизил его, чтобы не привлекать внимания тигра, лениво рысившего в нескольких футах от них.
Гедеон не сводил глаз с Мэгги и старался говорить как можно тише:
— А как ты думаешь?
— Тьфу, тьфу, тьфу. Разве ты не видишь? Они никогда не рычат на нее. Она их слишком любит.
— Что? — Гедеон бросил взгляд на аристократического экс-профессора и уловил в глазах старого человека блеск холодного ума, о котором ему рассказывала Мэгги.
— Инстинкт, парень, инстинкт. Они реагируют на нее так же, как и она на них. Она чувствует их, и они знают это. Я часто думаю, что Мэгги находится в совершенной безопасности рядом с большинством животных, — Освальд неожиданно фыркнул. — Но ты все равно волнуешься, я вижу. Мне говорили, что любовь делает это с мужчинами, — он поспешил отойти прочь, как будто у него было неотложное и важное дело.
Несколько мгновений Гедеон изумленно смотрел ему вслед, затем снова обратил свое внимание на клетку. Он не мог ни о чем думать и даже свободно дышать, пока Мэгги не подвела огромного тигра к клетке и не заперла его внутри. Раджа был последним из кошачьих, и тогда Сара поспешила к Мэгги, начав что-то говорить еще задолго до того, как подошла к ней, и обе ушли куда-то. Гедеон не пошел за ними.
Вместо этого он не спеша направился к фургону Мэгги, размышляя. Освальд, казалось, понимал ее так же, как и Тина. И как многие другие? Понимал ли убийца, что она является для него источником угрозы? Понимал ли он также, что Мэгги здесь с определенной целью? Потому что, если это так…
Конечно же, Гедеон беспокоился. А как он мог не беспокоиться? Львы и тигры да еще пока что кто-то безликий, убивший однажды, чтобы защитить себя.
Любовь. Освальд сказал, что любовь делает это с мужчинами, заставляя их переживать.
Бодрствуя в течение всей ночи, слушая возню Лео и его мяуканье во сне, Гедеон пытался распутать этот клубок чувств и разложить все по местам, но ничего не распутывалось, все было так сложно и круто завязано. И сегодняшнее утро, когда он увидел Мэгги, одетую в потертые джинсы и мужскую рубашку, с волосами, завязанными в хвостик, благодаря чему она выглядела не больше, чем на шестнадцать, подтвердило — что-то необычное случилось с ним. Она казалась такой хрупкой, слегка бледной, ее глаза были темными и широко раскрытыми, и что-то всколыхнулось внутри него с такой силой, что у него закружилась голова.
Она не отражала, понял он. Как будто в солнечный день на окне была задернута занавеска, через которую проходил свет. Гедеон наблюдал за Мэгги и видел, что с кэрни она ведет себя так же, как всегда. Ее настроение и отношение соответствовало их настроению и их нуждам. Только с ним она уходила в себя. Он знал, что это не было новым настроением, еще одним цветом хамелеона или даже отражением его собственной внутренней борьбы. Это что-то еще.
Из-за того, что изменилась она, он понял, что меняется также и сам. В настоящее время его сознание озадачено, что почти совсем не проявлялось на поверхности, до сих пор его разум не сталкивался с подобной проблемой. Он прекратил думать о ней, потому что начал чувствовать ее.
Он опомнился только у фургона Мэгги и уселся на верхнюю ступеньку.
— Черт возьми! Чтобы со мной происходило такое! В моем-то возрасте! — воскликнул он, обращаясь к своему верному спутнику.
Лео поставил передние лапы на ступеньку ниже и положил морду на колени Гедеону.
— Ву-у-у-у, — пробормотал он в ответ. Гедеон поскреб у кота за ухом.
— Она стала скрытнее, Лео. Она сказала, что любит меня, а потом просто закрыла дверь где-то внутри. Как же мне теперь открыть ее снова?
Лео поднял морду и сказал что-то настойчиво и довольно длинно.
Гедеон еще оставался рационально мыслящим человеком, несмотря на то, что теперь был занят собственными эмоциями. В большинстве случаев он верил в рациональные вещи. Часть его сознания твердо настаивала — человек не может понимать того, что говорит кот, даже если кот говорит что-то разумное и к месту.
Все это было очень спорно.
Но так или иначе в течение длинного монолога Лео Гедеон понял, что теперь должен делать. Он убедил себя, что это решение сформулировалось раньше. Конечно же, ничего не поделать с кошачьей мудростью, но, когда кот замолчал и посмотрел на него в ожидании, Гедеон тем не менее потрепал его по голове.
— Спасибо, друг.
Не было никакого вреда в том, чтобы оставить место для возможностей.
Гедеон ждал. День для него тянулся очень медленно. Он наблюдал за Мэгги, иногда перебрасывался с ней словом-другим об обыденных, ничего не значащих вещах. Она была занята, помогая Саре шить новый клоунский наряд для Ламонта, потратила пару часов с тремя мальчиками, занимаясь с ними чтением, склеивала разбитый чайник, который чуть не стал причиной слез Малколма.
Гедеон видел, как облегченно она вздохнула, когда, тщательно обыскивая вместе с Ламонтом фургон Джаспера, они обнаружили кое-как нацарапанную записку, лежащую под подушкой, которая сообщала, что Джаспер отправился навестить семью и присоединится к ним несколько позже.
— Это его почерк, — сказала Мэгги Гедеону, пробегая глазами записку. — Это должно всех успокоить.
Гедеон не знал, что сказать по этому поводу, но понимал, что теперь у них не остается другого выхода, кроме как принять все, как есть, по крайней мере, в первое время.
Он ждал. Мэгги села на верхнюю ступеньку своего фургона и начала расчесывать свои длинные светлые волосы, высушенные после душа, который приняла под вечер. Ему захотелось подойти к ней, взять расческу и сделать это для нее. Для себя. Но вокруг были люди.
Все время вокруг люди.
Уже была полночь, когда он выбрался из своей палатки и обнаружил Лео, насторожившего свои круглые уши и глядевшего на него с любопытством. Лагерь был спокоен, только ночные звуки нарушали тишину. Ярко светила луна, и Гедеон не заметил никаких признаков движения вокруг.
— Ву-у-у-у? — пробормотал Лео.
— На спальном мешке, но только не внутри, — строго сказал Гедеон. Все
его внимание было обращено на фургон Мэгги.
Он придержал клапан палатки, пока Лео не скользнул внутрь, затем опустил его и направился к фургону. Он тихонько постучал в дверь.
— Мэгги.
Внутри стояла тишина.
— Мэгги, я знаю, что ты не спишь. Через мгновение раздались негромкие звуки, и полоска света пробилась между дверью и порогом.
Сияло солнце в небесах,
Светило во всю мочь,
Была светла морская гладь
Как зеркало, точь-в-точь,
Что очень странно — ведь тогда
Была глухая ночь.
Глава седьмая
Гедеон вошел в фургон и закрыл за собой дверь. Лампа у постели Мэгги горела неярко, фитиль прикручен, но комната была столь мала, что казалась просто залитой светом. Мэгги сидела на кровати под одеялом, подтянув к себе колени и обхватив их руками. Так как она не вставала, он подумал, что на ней, возможно, одета одна лишь тенниска, а ниже больше ничего нет.
— Уже поздно, — сказала она.
Он прошел небольшое расстояние между дверью и кроватью и присел на краешек, неотрывно глядя на нее.
— Я надеюсь, что еще не слишком поздно. Ты любишь меня, Мэгги?
Ее ресницы дрогнули, будто она собиралась отвести взгляд, но не нашла сил.
— Да.
— Я не верю тебе, — сказал он мягко. Мэгги молчала, выдерживая паузу, но это простое утверждение сильнее разрушало ее контроль над собой, чем что-либо другое. Она была влюблена, но старалась не говорить об этом, сдерживая себя, чтобы не захлестнуть Гедеона крутой, необузданной силой своих эмоций. И вот он сидит здесь с холодными глазами и каменным выражением лица и называет ее лгуньей.
Она не могла вынести это, не могла попытаться пропустить это мимо ушей, чтобы выиграть время и успокоиться. Он не позволит ей это сделать, а волнение давило изнутри, как нечто живое…
«Прикоснись ко мне, нет, не делай этого… Уходи. Но если ты уйдешь, ты вернешься? Я не знаю, чего ты хочешь… Неужели это и есть безумие? Мне это не нравится, совсем не нравится, по крайней мере, держать это внутри. Не давай мне выпустить это наружу, будет еще хуже, если это вырвется. Я не вынесу, если это вырвется, а ты не захочешь это принять»…
— Я не могу заставить тебя поверить, — она была потрясена.
— Разве? — его голос оставался ровным. — Я хочу увидеть это, Мэгги. Все, что ты сделала — это просто произнесла слова. Ты знаешь, о чем я думаю? Я думаю, что слова — это все, что у тебя есть. Ты очень хорошо отражаешь эмоции, совсем, как зеркало, и я был очарован. Или дитя, сидящее во мне, я полагаю. Все дети заинтригованы зеркалом. Их воображение занимает вопрос: а что там, по ту сторону?
— Прекрати, — вымолвила она. Он проигнорировал ее реплику.
— Но я вырос, Мэгги. Я знаю, как выглядит обратная сторона зеркала, она темная и тусклая, никакой тайны. И мужчина не желает отражения ни в своей постели, ни в своей жизни. Он желает теплую любящую женщину, а не плоское отражение в зеркале.
— Никто не говорил мне так, чтобы это столь сильно ранило меня. Не говори больше, разве ты не видишь этого? Это совсем не холодное зеркало… это горячее… почему ты не веришь мне? Зачем ты меня испытываешь таким способом? Не делай этого… пожалуйста, не делай…
— Это твой отточенный трюк, дорогая. Женщина таинственна лишь до тех пор, пока мужчина не в состоянии проникнуть слишком глубоко. Улыбки, когда я хочу их видеть. Злость, когда я чувствую, что мне нужно бороться. Страсть
или требовательность… — его голос сорвался на высокой ноте.
— Это не ты, — прошептала Мэгги. Боль и замешательство затмили ее мысли, в то время как давление эмоций изнутри только усилилось.
— Я не понимаю, зачем ты говоришь такие вещи.
Гедеон не знал, как долго еще сможет продержаться. Ее широко раскрытые глаза были так темны, что казались бездонными, ни единой искорки. Дверь все еще закрыта. Ну что с этим поделать, черт возьми? Мрачно, презрительным тоном он произнес:
— Почему? Я хочу, чтобы ты знала — я все понял. Это ведь просто игра, да? Все эти очаровательные отражения, ослепившие меня, ты была приманкой, Мэгги, верно? Приманкой, чтобы сохранить «Страну Чудес» в бизнесе, — он отчаянно надеялся, что прав, что подобрал ключ, ибо знал — она никогда не простит, если он посмеет выдвинуть подобное обвинение в следующий раз.
— Приманка?.. О нет… Зеркала… О, как бы я хотела ненавидеть тебя!
Когда это случилось, оно застало Гедеона врасплох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21