..
Шаленый гвозданул тяжелой ладонью по сенсорной панели ТВ, и машинка заткнулась. Затем он осторожно, словно гранату со сдернутой чекой, осмотрел проклятый перстень. Царапнул бриллиантом по стеклу часов на приборной панели и, убедившись, что и впрямь основательно влип, сосредоточил все усилия на том, чтобы освободить палец от проклятого изделия. Пальцу досталось основательно. Камню — хоть бы хны. Увлекшись борьбой с чертовой реликвией, Шишел не сразу и сообразил, что сравнительно давно уже доехал до заведения Роланда и торчит в своем «ситроене» посреди полупустой автостоянки на виду у всех, кому не лень. Он снова повернул перстень камнем в ладонь.

* * *

Стоя на ступенях Второго Кредитного, Клайд задумчиво прилаживал на плече только что забранную из абонентского ящика сумку-планшет с деньгами и документами. Ледяной бриз раннего утра пронизывал до костей. Следовало срочно найти какое-то пристанище. Прямо перед ним притормозил словно сошедший с древней фотографии из какого-нибудь «Мотор-Ревю» начала двадцать первого века, начищенный как новый ботинок автомобиль.
— Не желаете совершить обзорную экскурсию по Столице, сэр? — наивежливейшим тоном осведомился водитель. — «Тур ностальжик».
Так провокаций не устраивают. Уж что-что, а элементарное правило поведения преследуемого — не садись в первое подъехавшее такси — Клайд знал прекрасно, но интуиция никогда не подводила его. Так провокаций не устраивают. С минуту Клайд изучал пронизанную сознанием собственной сверхчеловеческой хитрости добродушную раскосую физиономию водителя. Потом решительно занял место на заднем сиденье и, вставляя кредитную карточку в щель терминала оплаты, осведомился:
— Обзорная экскурсия — это надолго?
— Сорок минут — малая программа, час тридцать — полная. А если, однако, предпочитаете Большой Круг, то за отдельную плату вы можете...
— Вот что, парень, тебе повезло: я, видишь ли, страшно охоч до достопримечательностей вашей совершенно замечательной Столицы. Катай меня полных четыре часа и в десять тридцать останови у Космотерминала.
— Это, однако, за городом, сэр. И будет стоить...
— Не важно... Еще остановись у бара поприличней и...
— Перед вами, однако, встроенный бар, сэр. Виски, водка, коньяк, джин... А также — сандвичи. Справа — микроволновый подогрев, сэр. Включить в счет легкий завтрак?
— Включи. У тебя здесь, пожалуй, и казино с рулеткой найдется, — задумчиво констатировал Клайд, наливая себе «Бурбон» и наслаждаясь теплом обшитого серебристым грабом и дорогой кожей салона. После промозглой утренней стужи продутой всеми ветрами Столицы.
— У чукчи все есть, — скромно подтвердил его оценку водитель и тронул машину.
— Но около магазина готового платья останови, однако, — попросил Клайд. — И у аптеки...
«Однако» оказалось явно заразительным.
Все четыре часа с небольшими перерывами водитель антикварного средства передвижения изливал в микрофон сведения о том, как чуть было не отдали богу души участники Первой Высадки на Планету, о том, как на полстолетия, однако, оказались отрезанными от земной цивилизации первые полтысячи колонистов, и о том, что из этого вышло, о нашествии на молодую Столицу Колонии полчищ скок-деревьев, о тех невообразимых коллизиях, что, однако, сопутствовали появлению на Планете второй волны колонистов, о первой, второй и третьей гражданских войнах между колонистами второй, третьей и четвертой волн, о героической борьбе за выход из Империи, увенчавшейся великой, однако, победой Независимости, и о последующей славной эпохе Реколонизации и Реинтеграции в Федерацию и о многом еще. Щедрому клиенту были продемонстрированы монументы дюжины местных великих людей, примерно столько же храмов различных вероисповеданий, процветающих в Малой Колонии, неопределенное количество архитектурных ансамблей разных эпох и периодов и лично архиепископ Южного полушария, произносящий субботнюю проповедь перед редковатой утренней толпой туристов с балкона Дворца Нунциев, знаменитый, однако, мост через залив Контрабандистов, парламент, магометанское кладбище, резиденция Президента, еврейское кладбище, монумент Пятидесяти Мученикам — место, где черти, однако, забрали адмирала Шайна, и другие достопримечательности стольного града Малой Колонии. Клайду все это не слишком мешало думать — салон был со звукоизоляцией, а коммутатор он выключил сразу после того, как определил задачу водителю, и включил его только пару раз — чтобы напомнить об остановках у платяного шопа и у аптеки.
Последние сорок минут экскурсии ему было не до досужей болтовни своего моторизованного Вергилия: Клайд тщательно работал со своими покупками — кое-чем из одежды, косметики и аптечного барахла.

* * *

Капитан Остин выслушал то, что пробубнил ему наушник блока связи, коротко и односложно ответил кому-то на том конце линии и выразительно посмотрел на следователя Клецки. Судя по этому его взгляду, господам, которых уполномочили вести следствие, было велено закругляться.
— Подведем итоги. — Капитан присел на краешек стола, возвысившись над сгорбившимся в кресле, порядком вымотанным Уолтом. — Вы утверждаете, что покинули Овальный кабинет департамента, потому что точно то же самое сделали несколько других присутствующих...
— Ей-богу, вы говорите это так, мистер, словно хотите упрекнуть меня в том, что я всего-то последовал дурному примеру.
— А вы хотели бы как-то иначе сформулировать эту мысль? Вы отдаете себе отчет в том, насколько подозрительным выглядит ваше поведение?
— Подозрительным выглядело поведение уважаемого профессора Мак-Аллистера и его людей. Согласитесь, что кому-то не мешало бы присмотреть за этой командой, когда она ломанула из помещения сразу вслед за грабителями.
— И вам удалось это?
— Не до конца. Во всяком случае, я убедился, что преследовать преступников они не собирались.
— Вы утверждали, что эти люди сразу направились в Старый город?
— Почти сразу. Сначала они довольно бестолково поплутали по набережным... Но в Старом городе я потерял их... Там движение слишком сильно зарегулировано. Эти господа на своем флайере просто игнорировали светофор, а меня подвела привычка уважать дорожные правила.
— Где же светофор разлучил вас?
— При выезде с Маолейн. — Уолт сделан все возможное, чтобы голос его не дрогнул предательски...
— И все оставшееся время вы пытались выйти на след этой компании? Не имея никакого представления о том, куда они все-таки направились? Кстати, вы хотя бы запомнили марку флайера, на котором передвигались уважаемый профессор и его люди?
Какая-то закавыка почудилась Уолту в этом вопросе.
— «Г-гепард», кажется... Если вы хотите мне сказать, что это был не самый умный способ действий, то сейчас это для меня уже не секрет. Но в тот момент было слишком обидно вот так отказаться от расследования.
— Простите, — капитан Планетарной контрразведки иронически опустил уголок рта. — Вам не кажется, что расследование случаев ограбления — это сфера компетенции иных органов, нежели уважаемого издания, представляемого вами?
— Журналистика всегда была свободна в выборе тем для...
— Ладно. — На этот раз голос подал представитель Федерального управления. — Ограничимся джентльменской договоренностью: мы постараемся не создавать препятствий в вашей профессиональной деятельности — ну, например, не станем задерживать вас, хотя ваше поведение и дает повод для применения такой меры пресечения. А вы уж постарайтесь не затруднять нашу работу. У нас могут возникнуть к вам многие вопросы — постарайтесь впредь быть достаточно откровенны с органами следствия. Расписку о невыезде мы с вас все-таки берем. Вот, ознакомьтесь и поставьте автограф... И еще... — Контрразведчик встал с уголка стола, на котором он примостился, и нагнулся к лицу Уолта. — Я от всей души надеюсь, что вы не станете проявлять излишнего интереса к особе господина Мак-Аллистера. Это может сильно повредить вам. С ним побеседуют те, кому надо, и тогда, когда это будет надо.
Уолт молча подмахнул бумажку, обязывающую его не покидать территорию Малой Колонии в течение двух недель, и проводил задумчивым взглядом спины столь приятных собеседников, бесшумно исчезнувших в проеме двери.
— Мы боролись за тебя как звери! — сообщила Энни, деловито разминувшаяся с ними в проходе. — В «Новостях» пойдет отрывок из моей пресс-конференции. Включи ТВ... У тебя неважный вид...
— Пришлось дать подписку о невыезде. И кое-что наврать... А обе эти вещи здесь у нас чреваты. Но иначе дальше работать они нам не дали бы...
— Подписка — это не слишком хорошо, — комментировала Энни, поводя вокруг «клопобоем» — индикатором подслушивающих устройств и даже заглядывая под столы и кресла — занятие далеко не бесполезное после визита гостей из казенного дома. — Ты поторопился...
— Побыла бы ты на моем месте, Энни...
— А вот то, что журналисту такого калибра, как ты, Уолт, приходится рисковать попасться на элементарном вранье на допросе, — это серьезный знак. — Энни отложила «клопобой» и, пододвинув кресло, села лицом к лицу с Уолтом. — Ты надыбал что-то серьезное, Новиков. Рассказывай.

* * *

— Тут к вам еще кое-кто просится, шеф, — опасливо сообщил телохранитель-секретарь. — Нэнси Клерибелл — Пташка. И тоже вроде страшно срочно. Как быть?
Каттаруза тяжело вздохнул:
— Ты сегодня решил пристроить ко мне на прием всех шулеров и карманниц с Побережья или только чокнувшихся за последние полгода? А, Паоло? Ведь когда-то ко мне заглядывали фрукты и покрупнее...
— У малышки вроде что-то серьезное...
Пока продолжался этот содержательный обмен мнениями, помянутая Нэнси, вообще-то удачно сочетавшая профессию наводчицы с тонким ремеслом транспортного воришки, деликатно протискивалась в резные двери кабинета под тяжелым неодобрительным взглядом Папы.
— Ты, кажется, немного зазевался, Паоло? — спросил Папа голосом без выражения. И, игнорируя раздавшийся в ответ нечленораздельный звук, отключил селектор.
— Простите меня, шеф, — голоском, воплощающим святую невинность, произнесла Клерибелл. Ее шоколадная физиономия стремилась выразить глубочайшее раскаяние в том, что она отрывает от дел мирового значения самого Папочку. — Тут Чичо только что с цепи сорвался и всем толкует про Дьяволов Камень. Так вот, мне этот Камушек не далее как вчера очень даже попадался на глаза, — застенчиво прощебетала она.
Ни больше ни меньше...
Последовала пауза.
— Ты, разумеется, ему об этом сказала, Нэнси? — вкрадчиво, как обычно говорят с детьми или душевнобольными, спросил Папа. — Ну там — где, у кого, когда... Большая Мама считает, что тебе надо поговорить сразу со мной?
— Я к хозяйству Большой Мамы ни-ка-ко-го отношения не имею, — с глубоким чувством произнесла Клерибелл. — И, простите, шеф, перед ним не отчитываюсь.
— Ты считаешь, что отчитываешься прямо передо мной, Нэнси? — задумчиво разжевывая сигару, осведомился Каттаруза.
Он был слегка озадачен такой постановкой вопроса о субординации. Строго говоря, Пташка с несколькими своими напарницами были скорее «вольными стрелками», но долю с дохода отдавали Чичо, за которым и числилась обязанность присматривать за этой шальной компанией, а заодно и обеспечивать контакты с заказчиками на наводку.
— Во всяком случае, в таком деле, шеф... Дьяволов Камень — это ведь очень серьезно. А Большая Мама все припишет себе, как будто нас и не было.
— Кого это «нас», Нэнси? — ласково осведомился Каттаруза, решив, что и в самом деле если речь идет о чем-то серьезном, относящемся к Камню, то лучше это знать ему самому и сразу.
— Меня и Рут Биллисью — Белоснежки. Дело было в начале десятого, на Северном...
— Продолжай, девочка. Кстати, а Рут где же?
— Она с утра законопатилась у дружка. После того как я ее предупредила... Она в таких делах не разбирается, а у меня бабка была в секте Буду... Она мне про Дурную Весть очень много всякого рассказала.
— Да ты и сама, говорят, балуешься такими делами, — наугад бросил камушек в кусты Папа. Как человек Серого Круга, он что-то смутно припоминал, связанное с девицей Клерибелл.
— Что вы! — Реакция Нэнси была чуть преувеличенной. — Я каждое воскресенье хожу в церковь.
— Это хорошо, девочка... Я — человек с широкими взглядами, но предпочитаю дело иметь с правоверными католиками.
— О, все мы это прекрасно знаем.
Что-то в интонации Нэнси заставило Папу второй раз в этот день задуматься об излишней догадливости своих подопечных.
— Вот и хорошо, что знаете, девочка, вот и хорошо. А теперь — давай про Камень...
— Дело очень простое, шеф... — Нэнси деловито нахмурилась. — Мы с Рут работали на маршрутах Северный — Кэмп-Парадиз... Там в вечер с пятницы на субботу — стабильный улов. В начале десятого, когда дождь начался, мы вышли на Северном, чтобы пересесть до Парковых Линий, и на проходе — в дверях общего зала — налетели на здорового такого бугая. Вы не поверите просто. Вот с тот шкаф размером. Но не в том дело — тут у нас народ разный... Но дух от парня шел... Я еще подумала — словно из могилы выкарабкался. Ну мы, естественно, на него глаза скосили, и я смотрю — ей-богу — у него на правой руке, на среднем пальце, — Дьяволов Камень в полной оправе. Я толкнула Рут, и она тоже увидела... Но она про Камень только понаслышке знает. А «Новости» мы не слушали и про то, что Камень час с лишним назад у Картавого Спиро свистнули, просто не знали... Но я все равно так и ошалела — вы же понимаете... Дьяволов Камень — и на руке, НА ПАЛЬЦЕ...
— Ты уверена, что это тот самый Камушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65