Сейчас это уже почти не секрет, что из человека можно сделать зомби – послушного исполнителя чужой воли. Сначала, в определенных условиях его программируют, обучают последовательности действий, которые он должен выполнить по определенному сигналу, а затем стирают из памяти следы этого обучения. У зомби даже не возникает желания вспомнить, чем было заполнено исчезнувшее из памяти время. Или память заполняют какой-то имитацией. А потом, по одному его подсознанию понятному сигналу, зомби выполняет свою задачу: стреляет, крадет, прячет в тайник... И если остается жив – забывает все. Об этом рассказывают много интересного, но никто не может ничего доказать. Кроме нескольких редких случаев... Если бы Моддард ограничился этим, он бы ходил в научных генералах, но он, оказывается, желал большего. Это его и погубило, – Харпер потихоньку покончил со второй банкой «Лаггера» и, преодолевая природное неуважение к светлому пиву, принялся за третью.
– Так что именно его погубило?
– Ну, прежде всего, насколько мне известно, им владела идея, что именно при помощи методов зомбирования можно активизировать в человеке механизмы запредельных состояний – наделить зомби сверхъестественными способностями. Или что-то вроде того. Плюс к тому идея реинкарнации. Или перевоплощения – я, извините, не смыслю ничего в этой терминологии, хотя и имею дело с этой публикой лет двадцать. Сначала из этого ничего не получалось, и довольно долго – ну, естественно, это начало работать против его репутации... А потом получилось... Нечто такое, из-за чего от него сочли за благо избавиться.
– А что именно вышло?
– Вот об этом никто мне не спешит рассказать. Да, кажется, и рассказчиков не сохранилось. Одни в могиле, другие рассказать не способны. В том-то и дело, что почти все, кто работал с Моддардом так или иначе, но плохо кончили. Включая его самого.
– Он после этого... Ну, после того, что у них там вышло, сошел с ума?
– Он был рехнувшимся. Уже давно. Не исключаю, что в результате своей работы... А может и вообще – изначально. Но на это закрывали глаза. До тех пор, пока он не пошел, как говорится, в разнос...
– То есть...
– Ну, после того, как его группу расформировали, он еще долго пыжился. Что-то связанное с кибернетикой, не знаю, мы в тот момент были не в контакте... И вдобавок, им овладела, говорят, совсем уж дикая идея – что человек, мол, – это только инструмент, которым Высший Разум воспользовался, чтобы воплотить себя в каком-то суперкомпьютере, который поглотит всю Вселенную... Написал об этом книгу, издал за собственный счет и разослал чуть ли не всем, кто числится в «Who is who?». Тут разведка хватилась, что в книжке этой он слишком о многом проболтался, книжку скупили и уничтожили... Насколько смогли. А за Моддарда взялись психиатры. Тут-то и взорвалась самая настоящая бомба. Сначала предполагали тихо, мирно найти у него какой-нибудь синдром и запереть в пансионе поприличнее... Да не тут-то было. Сначала поступили сигналы от людей... Добровольцев, которые участвовали в его работе, и от их родных... А потом за дело взялась полиция. И пошло...
– Что пошло?..
– Трупы. Десятки. Наверное, даже, сотни трупов. Всюду – где он работал, недалеко от лабораторий находили небольшое нелегальное кладбище. А кое-что – в самих лабораториях. Препараты... Фрагменты мозга, желез... Потом стали признаваться сообщники... В общем, он делал это, чтобы разработать методы активации паранормальных способностей... Особенно его интересовали способности детей – там было много детских трупов... Когда стали разбираться в их происхождении – волосы встали дыбом... Назревал чудовищный скандал, но тут всю информацию отсекли. В интересах национальной безопасности. Нас, немногих посвященных, заверили, что виновные понесут наказание. А Моддард два года провел в Лоусайде. Так называется местечко, где расположена психиатрическая клиника для особо опасных маньяков. Их там содержат под постоянным наблюдением. Но он и в этих условиях умудрился... прикончить себя, да так, что даже те, кто видали виды...
Тошнота подступила у меня к горлу.
– Об этом не стоит... Вот что. Оставьте мне свои координаты – где вы собираетесь остановиться – и нам надо будет поговорить детальнее... Сейчас я не готова... Мне нужно узнать, до чего докопается лейтенант Бьорн...
– Это тот тип... Однако вы нечестно играете, миссис, – за то, что я выложил вам, с меня голову снять могут, а взамен...
– А взамен примите к сведению, что в последние годы на свободе Моддард занимался обучающими системами. Сейчас их продает «Ултимэйт нолидж». Может быть слышали – Джессика?
Харпер немного помолчал с озадаченным видом.
– Вот поди и угадай... – наконец сформулировал он свою мысль. – Однако информация действительно стоящая.
Он поднялся.
– Вот мой телефон здесь. Это Френк Гусман, мой коллега и приятель. Ему можно доверять. Нам, я вижу, надо держаться вместе – мы слишком много знаем о Грэме Моддарде.
Уже в дверях он обернулся и с некоторым затруднением сказал:
– Может быть вам полезно будет знать это... Кто знает... У специалистов есть такое мнение... Словом, то, что он сделал с собой там... в палате Лоусайда – это не было самоубийство... для него... Это был обряд. Реинкарнации. Перевоплощения. Он сделал это для того, чтобы душа его перешла в кого-то... Или во что-то...
* * *
Иногда я благодарю Бога за то, что он не перестает донимать меня хозяйственными заботами – мелкими и крупными. В иных случаях без этого можно просто спятить.
За остаток дня я успела переделать массу дел, включая длинный и бестолковый телефонный звонок на другое побережье континента, где бывшие коллеги Би-Ай все никак не могли довести до ума дело с его рукописями, и разборку накопившихся счетов, и обязательную беседу за чашкой чая с Милдред – боюсь, я показалась ей немного рассеянной и недостаточно внимательной к запутанным вопросам ее сексуальной озабоченности, и просто отложенная с утра уборка, и письмо маме... Потом, за отсутствием Джессики, мне пришлось ответить Лу на серию сложнейших вопросов о жизни и нравах черепашек ниндзя, почитать с ней вместе совершенно непонятную мне книжку и не допустить на ночь глядя включения TВ. Убедившись, что Лу сморил сон, а мне, по всей видимости, предстоит нервическое ночное бдение, я постояла под ледяным душем, а затем, следуя дурному примеру непутевой бабки, налила в широкий стакан на два пальца джину, не моргнув, закусила его маринованным корнишоном и свалилась в постель. Но провалиться в сон мне удалось, наверное, лишь потому, что на мое счастье, с приходом темноты хлынул ночной ливень. Близился сезон осенних штормов.
Ветер хлопнул створкой чердачного окна... Ночь еще?.. Я села на постели, прислушиваясь к легким семенящим шагам. Вдоль карниза?.. На чердаке?.. Уже в коридоре?..
Я бесшумно поднялась, тихо ступая, пошла к двери... Вспомнив, шагнула назад и взяла со стула, из-под одежды, револьвер – странно легкий, как и я сама – снова стала красться к двери... Наверное, я перестаралась с джином – все тихо плыло вокруг меня, и я сама, словно пересекала по плечи в воде непослушную прохладную реку и временами плыла, плыла... Господи, неужели я уже добралась до двери?.. Тихо отворив ее, я выглянула в залитый нехорошим светом коридор и, прижимаясь к стене, пошла навстречу прерывистым, мелким шажкам, замершим у дверей спальни Лу... Я рывком выбросила себя на площадку лестницы, вскидывая перед собой зажатый в обоих руках «Магнум»... И, обливаясь холодным потом, пришла в себя на смятой постели. Это отсутствие веса, инерции тяжелого оружия, сопротивления материи и собственного тела разбудили меня, вступив в противоречие с ужасно натуральной логикой страшного сна...
Я рассмеялась беззвучным смехом и ПО-НАСТОЯЩЕМУ поднялась с кровати. Тихо подошла к двери, выглянула в коридор... Свет притушенного бра на лестничной площадке мягко заполнял пространство коридора. Дождь неровно шуршал снаружи... Я повернулась и окинула взглядом темную комнату...
На стуле, у изголовья, улыбаясь, сидел Грэм Моддард.
Я дико заорала и шарахнулась вдоль стены. Сшибая развешанную по стенке ерунду, мазнула рукой по обоям, в поисках выключателя. Яркий свет залил спальную.
Конечно, только возбужденное джином воображение специалиста по Достоевскому могло сконструировать из игры теней и небрежно повешенной на спинку стула джинсовой куртки инфернальный образ давно умершего человека, которого я и не видела ни разу, и даже эту, принципиально не различимую в темноте, улыбку...
У меня хватило упрямства все-таки погасить свет и постараться вздремнуть. Тем более, что я не до-конца была уверена, что и без того не сплю... Сон набегал зыбкими волнами, меня слегка знобило и, чтобы успокоиться, я отвечала на вопросы дока Горфилда. Он сидел у изголовья моей кровати, и мы говорили о разном. В общем-то, на этот раз я понимала, что вижу сон, но, тем не менее, старик здорово успокоил меня. Правда, я не запомнила ни слова из нашего разговора. Пробуждение мое было вполне ординарным: Лу тянула меня за палец и требовательно твердила:
– Мам, пошли в полицию за Джессикой, ну пошли...
* * *
Мне удалось промурыжить эту проблему до второго часа дня, но затем пришлось садиться в кар и ехать в полицейский участок. Всю дорогу Лу сидела как на иголках.
Я напрасно не позвонила лейтенанту перед тем как отправиться к нему. В участке царил некоторый переполох, который я, по неопытности, приняла за обычный стиль работы этих ребят. В конце концов, молодой, тщательно отутюженный негр – дежурный, надо полагать, втолковал мне, что лейтенанта Бьорна увезли в госпиталь, состояние его тяжелое, но, по всей видимости, он, все-таки, выкарабкается, что координат госпиталя и лейтенанта в нем, он дать мне не может, а что касается кукол и других вещественных доказательств, то мне надо обратиться к детективу Давенпорту.
Я обалдела.
Детектива Давенпорта пришлось ждать. Прибыв, он оказался несколько менее, чем дежурный, отутюженным и очень занятым типом, на десяток лет старше и на десяток фунтов потяжелее Бьорна. Поняв, что я имею какое-то отношение к делу, он энергично взял меня под локоть, отвел в клетушку, которая, оказывается, была кабинетом лейтенанта, и широким жестом показал на стол.
– Это ваша игрушка?
Джессика спокойно лежала кем-то брошенная на углу стола, уже освобожденная от пакета и с каким-то косо приклеенным ярлыком на спине. Лу тут же устремилась к ней.
В кабинете стоял еле заметный кисловатый запах пороха, и царил не окончательно устраненный беспорядок. Один из трех стульев продолжал лежать на боку после какой-то довольно бурной сцены, которая, очевидно, разыгралась здесь. Разные канцелярские мелочи – скрепер, подставка для карандашей, пара блокнотов была кем-то поднята с пола, положена на сидение второго стула, да так и оставлена там. Детектив тяжело вздохнул.
– Вижу, что ваша, – он поддел двумя пальцами бирку, пришпиленную к спине Джессики. – Эрни зачем-то сдавал ее на экспертизу... Ничего серьезного, вроде бы...
– А... а что с ним... Что с ним произошло?
Детектив Давенпорт неприязненно поморщился.
– Знаете, раз в сто лет даже садовый шланг стреляет... Несчастный случай. Его револьвер выпалил в него же самого. Может быть он неосторожно обошелся с этой штукой. Никто кроме него не скажет. Он, как назло, один был в этой комнате...
– А... а кукла? Она... Ее ему уже вернули тогда? Она была здесь?..
– Да. Вы же видите. С тех пор сюда ничего не приносили и ничего отсюда не брали. Почему это вас волнует?
Лу с беспокойством переводила взгляд с детектива на меня.
– В этом есть смысл, поверьте... Это... Эта кукла, которую вы держите в руках – это миниробот. Она... она самостоятельно может делать всякое... Если револьвер...
– Вы что, всерьез собираетесь мне сказать, что в Эрни из его же собственной пушки выпалило это заводное чучело?..
– Вы не знаете что это за... Что может эта тварь...
Давенпорт усмехнулся и подкинул куклу в руках. Та послушно висела тряпкой, бессильно опустив руки, ноги и голову.
– Она выключена... Да и вообще... Знаете, я с удовольствием вам ее отдал бы, а там хоть отдавайте ее на анализы, хоть сразу гильотинируйте, если вам это доставит удовольствие... Заверяю вас, что следствию она не нужна совершенно. Но формально требуется согласие Эрни. Лейтенанта Бьорна. К сожалению, вы сами понимаете, что когда я смогу с ним поговорить, в первую очередь речь пойдет все-таки не о детских игрушках.....
– Тогда... Тогда – заприте ее. В сейф или куда еще... Что вам стоит?.. Обещайте мне.
– Обещаю, – с видимым облегчением сказал Давенпорт. – Ступайте домой и постарайтесь успокоиться...
* * *
Лу, если и не до конца оценила серьезность происшедшего, то по крайней мере, смогла удержать себя в руках и просто ни словом не обмолвилась о Джессике пока я довезла ее до дома. Там она молча, сосредоточенно уселась у телевизора и стала смотреть все передачи подряд. Я впервые ни слова не возразила против такого времяпрепровождения.
Пометавшись из угла в угол, я схватила телефонную трубку и связалась с Мэгги Коннели – мне вовремя вспомнилось, что кто-то из ее родных ходит в больших полицейских чинах. Мэгги пообещала перезвонить мне и сообщить где именно медики пользуют Эрни Бьорна. Она была не на шутку заинтригована, но мне было уже основательно наплевать на мой рейтинг среди местных сплетниц.
Потом я позвонила Фрэнку Гусману, и он, помявшись, передал трубку Ларри Харперу. Тот с ходу понял, что новостей прибавилось, и обещал ждать меня в пиццерии Марио.
Обещание свое он сдержал, и был вознагражден за это моим полуторачасовым монологом, посвященным истории Джессики. Слушателем он был благодарным, в отличие от полицейских чинов. Да и я уже поднаторела в изложении своих проблем. Когда я закончила, он некоторое время раскачивался, откинувшись на стуле так, что его передние ножки зависли в воздухе, затем рывком вернулся в нормальное положение, допил темный «Дарт», вытащил из сумки плоский мини-диктофон. Выключил, сменил кассету и протянул аппарат мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10