Эти ночные фейри — надо думать, самые что ни на есть наши вампиры, которые добрались oт Леппингтона аж до Уитби, — были неуязвимы.
Дэвид слушал Электру со все возрастающим интересом.
— Что произошло?
— Он поймал трех «ночных фейри» в ловушку в комнате на ферме и отрубил им головы мечом.
Дэвид поглядел на собственный меч, прислоненный к стене пещеры.
— Ты думаешь, обезглавливание это и есть ответ?
— Гм, не совсем.
— Так что же?
— Когда он обезглавил тварей, из шей хлынул поток прозрачной жидкости.
— Нечто подобное мы и увидели, когда прокололи кожу девицы-вампира у тебя в подвале.
— Вот именно.
— Что предполагает, что названные «ночными фейри» существа и есть наши вампиры?
— Совершенно верно. Так или иначе, сэр Уильям оттяпал им головы мечом. Судя по всему, они тут же рухнули замертво, из разрубленных вен начала утекать прозрачная жижа.
— Но?
— Но... всегда ведь, оказывается, есть большое «но», а? — Дэвид кивнул, а Электра продолжала: — Но головы снова подкатились к телам, прямо к шеям. И две части шеи снова срослись, головы приросли к телам и...
— Раз-два — и наши монстры вернулись к жизни? — с тяжелым сердцем спросил Дэвид.
— В точку. Но наш находчивый рыцарь в сияющих доспехах снова отрубил головы и быстро затолкал их в мешок. А мешок он отдал своему оруженосцу с указанием закопать его на противоположной стороне реки Эск, которая течет через Уитби. А тела вампиров рыцарь приказал закопать на берегу неподалеку от фермы.
— Подожди минутку. Разве в фольклоре не говорится, что призраки, ведьмы и что там еще не могут пересечь проточную воду?
Электра кивнула, на губах у нее начало появляться подобие улыбки.
— Верно. Судя по всему, эти ночные фейри, как только после обезглавливания их телам и головам не дали соединиться, так и остались лежать мертвыми.
— Придется начать сносить головы, а? — задумчиво произнес Дэвид. И он, и Электра поглядели на огромный меч у стены.
— Это единственная наша зацепка, — нарушила молчание Электра. — Но если это сработало для сэра Уильяма в тринадцатом веке...
Дэвид все так же задумчиво кивнул.
— Ну ладно... после того как мы закончим здесь со стеной, выступаем на охоту. Договорились?
— Договорились.
— Тем временем не могла бы ты вернуться в гостиницу и попытаться раскопать еще что-нибудь полезное? Что-нибудь об этом сэре Уильяме или прочих столкновениях с этими тварями за последние несколько столетий, ладно?
— Сразу и возьмусь.
— Лучше возьми с собой Блэка, тебе понадобится телохранитель.
Озарив его благодарной улыбкой, хозяйка гостиницы повернулась, чтобы уйти, но потом помедлила, поглядела на него, на отблескивающий серебром в свете лампы меч у стены.
— Вот еще что, Дэвид. Ты отдаешь себе отчет в том, что одна из тварей, с которыми придется иметь дело, Бернис Мочарди?
Дэвид мрачно кивнул:
— Я знаю.
Глава 37
1
Меня уносят прямиком в ад, думала Бернис. Туннель, казалось, тянулся целую вечность, будто извивающаяся под городом нора гигантского земляного червя — причем нора холодная, и сырая, и темная, как червоточина в сердце Люцифера.
Я умру здесь в полном одиночестве.
А потом возвращусь перерожденной.
И тогда я отправлюсь на поиски свежей крови, чтобы питаться, нести заразу, убивать. Так замкнется этот мрачный круг и будет повторяться снова и снова, пока весь мир не будет населен вампирами. Им не понадобится рожать детей, как положено Господом, поскольку жить они будут вечно. Сколько времени уйдет на то, чтобы обратить в вампиров все население земного шара? Десять лет? Сто?
Едва ли больше.
Студент математического колледжа мог бы, наверное, рассчитать математическую формулу на дешевом калькуляторе. Если за ночь один вампир кусает двоих, и эти двое становятся вампирами, и каждый из них в следующую ночь кусает еще двоих, это будет...
Ее мысли кружились водоворотом, до странности отстраненным от действительности. Сильные руки крепко сжимали ее тело, а она рассчитывала прирост вампиров: они станут распространяться и размножаться как вирус гриппа, пока не начнут загнивать крупнейшие города земли, а их руины не заселят эти трупоподобные твари, стремящиеся лишь к следующей дозе крови. Она воображала себе, как монстры лежат в позеленевших от плесени постелях. Оконные стекла выбиты, чтобы впустить северный ветер и гнездящихся птиц и жужжащих трупных мух размером с детский кулачок. Что снится вампирам в светлое время суток? Наверное, они видят сны о грядущих победах: мечтают во сне о том, как в следующий раз подловят в темном углу человека, разорвут на нем одежку, чтобы обнажить плоть, раздерут кожу на горле или на запястье и примутся глодать артерию, пока в рот им не хлынут жаркие солоноватые струи.
Босые ноги похитителей сухо скрипели по полу, а Бернис вдруг начала различать силуэты кирпичей, которыми были выложены стены туннеля.
Свет, в каком-то отстраненном оцепенении подумала она. Вот и снова свет.
Она откинула голову назад, чтобы поглядеть в глубь туннеля. Впереди вышагивали монстры. Их спины закрывали уводящий в недра земли туннель под городом. Круглые и голые белые головы поблескивали, как пластмассовые футбольные мячи.
Свет шел от решетки водостока в мостовой высоко над головой Бернис. Свет был желтоватым — очевидно, свет уличных фонарей.
Лежа в сильных руках тварей, которые тащили ее, как свернутый ковер, она глядела вверх: в вышине показался водосток. Он, казалось, был далеко-далеко, установленный наверху обложенной кирпичом шахты, которая уходила вверх, как жерло колодца.
В этот момент она вырвалась из сонного оцепенения, этой покорности судьбе, и почувствовала, как по ее рукам и ногам пробежала дрожь почти что пьяного веселья.
В шахте свисала цепь, состоящая из огромных ржавых звеньев. Пауки успели соткать вокруг цепи шелковые ножны.
Цепь свисала глубоко вниз шахты, так что почти касалась лысых голов проходивших под ней вампиров.
В это мгновение Бернис поняла, что перед ней. Это — единственный, Богом дарованный ей шанс спастись от этих монстров. И избежать того, что ждало ее в конце этого подземного пути.
2
Протянув свободную руку, Бернис схватила цепь. Уносившие ее твари продолжали идти. Цепь натянулась, и Бернис почувствовала невероятный рывок в плече, как будто рука вот-вот была готова оторваться.
Она услышала собственный крик боли. Но продолжала цепляться за цепь.
Вампиры перестали тянуть. Голова, бывшая к ней ближе всего, обернулась, чтобы поглядеть, что остановило их продвижение. В мутном свечении уличных фонарей, просачивающемся вниз по шахте, лицо твари отсвечивало тошнотворно желтым; из-под пары черных кустистых бровей горели чистейшей злобой глубоко посаженные глаза (ресницы — длинные и девичьи — гипнотические глаза; глаза, которые затягивают, если в них заглянуть ).
И эти злобные глаза уставились на спутников. Тварь, похоже, злилась, что ее задерживают.
Он, наверное, голоден, с дрожью подумала Бернис. Он, наверное, воображает, как впивается в артерию на горле и жаждет ощутить струю крови в глотке... но я не отпущу, ни за что не, отпущу.
Им придется разорвать и высосать меня досуха прямо на месте.
С тяжкой неповоротливой медлительностью, будто мысли двигались застойным неповоротливым шагом по нейронам или что там было в их мозгах, твари поглядели друг на друга. Похоже, ожидали, что у одной из них найдется ответ.
Бернис мрачно цеплялась за цепь, позвякивающую в своих ножнах из белейшей паутины.
С неповоротливой медлительностью вампиры разжали свою хватку.
Им явно не удавалось сообразить, почему они не могут продвинуться дальше по туннелю.
Бернис заглянула в шахту над головой. В стену были встроены стальные скобы, по которым рабочие могли спускаться в шахту, чтобы осмотреть этот древний рукав канализации. Сама цепь была закреплена на массивном бревне, встроенном поперек вверху шахты, в метрах, наверное, четырех у нее над головой.
Все еще держась за цепь, она попыталась подтянуться вверх, используя как ступеньки скобы.
Еще секунд двадцать — и она дотянется до решетки над головой. Потом, с Божьей помощью, она сможет приподнять ее и, задыхаясь от усилий, выползти на улицу в сладкую ночную прохладу.
У вампиров были иные намерения.
Не успела она поставить ноги на стальные скобы, как один из них обхватил ее за талию. Его длинные голые руки, с выступающими узлами пурпурных вен, вцепились в нее мертвой хваткой.
— Пусти! Пусти! — крикнула девушка.
Вампир дернул ее вниз. Ее локти и плечи издали звук, похожий на тот, с каким хрустят костяшками пальцев, только невероятно усиленный. Бернис закричала от мучительной боли, казалось, мускулы вот-вот оторвутся от кости.
И все равно она продолжала цепляться за цепь.
Тварь дернула снова.
Тварь тянула неумолимо и механически, никакое выражение не изменяло черты холодного каменного лица. Из глубоких глазниц льдисто поблескивали глаза.
В это мгновение Бернис поняла, что ей не удержать цепь больше нескольких секунд. Но это было единственное, что она могла сделать, чтобы спастись; это был единственный путь к спасению. Она кричала и ярилась из-за того, что он вот так легко сейчас закроется перед ней.
Девушка огляделась по сторонам; новые вампиры пытались ухватиться за нее, шарящие руки тянулись к ней из темноты. Одни руки были длинными и худыми, другие округлыми и мясистыми — пальцы на них — будто белые слизни, выросшие из кулаков.
Но в тесном туннеле лишь один мог схватить ее по-настоящему, другим не хватало места.
Зато она чувствовала их запах — вонь, напоминающую вонь невыброшенного мусорного бака посреди августовской жары, вонь слезящегося выброшенного сыра, вонь трупных червей и разложения.
Тварь потянула снова. Гигантский рывок, скрипящий суставами, который заставил Бернис взорваться пронзительным криком.
И тут цепь ослабла.
Просто взяла и ослабла.
Сила рывков твари обрушила балку.
И балка рухнула вниз по шахте.
Бернис свернулась в клубок в руках у твари, пригнула голову как можно ниже.
Внезапное высвобождение лишило тварь равновесия, так что она непроизвольно согнулась пополам, верхняя часть ее тела теперь прикрывала Бернис.
И как раз вовремя. Тяжелая цепь хлестнула тварь по спине, а следом понеслись обломки балки и еще с десяток сорванных ее падением кирпичей. Они обрушились с полновесным грохотом, будто мини-лавина каскадом попадали на спину твари. Пара кирпичей ударила тварь по голому черепу.
И вот Бернис лежит среди обломков, почти придавленная оглушенной тварью. Тварь не застонала и вообще никак не прореагировала на боль, но сила ударов, очевидно, оглушила ее.
Бернис с трудом выкарабкалась из-под упавшего на нее тела. Вот она уже на ногах. Падение кирпичей застало остальных монстров врасплох, и они отступили на несколько шагов в глубь туннеля, чтобы уберечься от лавины.
Вот руки Бернис нащупали металлические скобы. К тому времени, когда вампиры стряхнули оцепенение и бросились за ней, она была уже недосягаема.
Вытянутые руки тварей царапали камень, но им удалось только провести когтями по подошвам ее сапог; а она все карабкалась к свету уличных фонарей, спускающемуся к ней через решетку водостока.
На какое-то сумасбродное мгновение ей захотелось остановиться и рассмеяться им в мертвые белые лица, выплеснуть на них поток язвительных оскорблений. Но, сосредоточив все свое внимание на решетке над головой, девушка продолжала карабкаться вверх.
Вскоре они оправятся от потрясения и последуют за ней.
Стальные петли были скользкими ото мха; она заставляла себя сосредоточиться на том, чтобы крепче хвататься за них и осторожно ставить ноги.
Что бы ты ни делала, девочка, только не поскользнись. Если ты упадешь в эти подставленные руки, они уже никогда тебя не отпустят.
Сердце у нее учащенно билось, подстегиваемое адреналином, возбуждение опаляло все ее тело до самых кончиков пальцев.
Еще пять скоб — и она будет у решетки, встроенной в мостовую у нее над готовой.
Вот она, решетка.
Бернис подтолкнула.
Поднатужилась еще, толкая железную решетку вверх.
Проклятие! Не сдвинуть.
— Помогите! Выпустите меня! — Она кричала, пока не заболело горло, и все еще ни следа прохожих.
И откуда им здесь сейчас взяться, в отчаянии подумала она. Понедельник, наверное, часа три утра.
Покрепче уперевшись ногами в металлические скобы, Бернис толкнула решетку обеими руками. Стоит ее ноге соскользнуть, и она обрушится прямо в подставленные руки монстров.
Она представила себе, как их подвижные языки жадно слизывают кровь с ее исцарапанной кожи.
Бернис помедлила, прислушиваясь, но услышала только, как хлюпает и грохочет у нее на шее пульс; если не считать этих ударов, до нее доносился только шелест ветвей, которыми ветер играл где-то на поверхности.
Что теперь?
Ей ни за что не поднять стальную решетку над головой; вероятно, многолетние наслоения дорожной грязи и занесенной ветром пыли намертво сцементировали ее с окантовкой стока в мостовой.
Она глянула вниз.
Первая из тварей уже начала взбираться вверх по шахте. Из-под жирных полос черных бровей горели глаза. Губы приоткрылись в ухмылке. Острые, как у пантеры, зубы поблескивали в свете фонаря.
Он знает, что может схватить меня, когда пожелает, уныло подумала Бернис.
Со внезапно накатившей слабостью она смотрела, как тварь ползет по обложенной кирпичом шахте, медленно и тяжело, одна рука безошибочно находит, схватывает металлическую скобу, за ней — вторая. Движение в целом было медленным, но каким-то плавным, почти змеиным. И к чему ему спешить? Она же никуда не денется.
Бернис оглядела шахту в поисках расшатавшегося кирпича, который можно было бы швырнуть в это самодовольно скалящееся лицо.
И тут увидела темный овал, зияющий в стене на уровне ее ног. Только овал был позади нее, так что она не заметила его, пока взбиралась, припадая к стене.
Бернис поняла, что перед ней скважина размером не больше экрана телевизора, уводящая куда-то в сторону от шахты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61